Упрямец пританцовывал, рвал повод из рук и пытался перейти в галоп без приказа седока. Аргилай с трудом удерживал коня, чтобы не нарушать боевой порядок всадников. Но в тот момент, когда запел рог, жеребец вкинул голову, заржал, прыгнул вперед, расталкивая первые два ряда, и моментально понес карьером.

– Держать строй! – завопил капитан егерей, переставая трубить сигнал атаки.

Аргилай, обхватив ногами, тело коня и прижавшись к его шее, парил над дорогой. Сверху раздался крик – это Огонек, спущенный Марико, догнал всадника и стремительно летел у него над головой. Туман поредел, но юноше все равно казалось, словно он мчится сквозь молоко посреди загадочного белого мира. Впереди из тумана выступило большое поваленное дерево с торчащими во все стороны ветками. Лаи отчаянно начал бить пяткой коня и натянул повод с одной стороны, пытаясь заставить того повернуть. Но огромный жеребец, казалось, не замечал действий седока и несся прямо на громадный ствол с торчащими из него острыми ветками.

Из тумана послышался далекий вопль неизвестного происхождения. А затем все отчетливее стал слышен приближающийся стук копыт по дороге, со стороны поваленного дерева. Люди в черных шкурах сбивались в небольшие кучки, прикрываясь щитами и выставляя перед собой оружие. Гномы застыли в своих фургонах, внимательно всматриваясь в туман над темным силуэтом лежащего дерева. Среди чужой варварской речи все чаше раздавалось слова на общем языке континента: "Угрюмый рыцарь", "Угрюм". В суеверном страхе сыны Черного Медведя неуверенно пятились, сжимая свои талисманы на поясе. Но вот вперед вышел их вождь с раскрашенным лицом. Он поднял оружие и прокричал что-то на варварском языке, призывая не паниковать и ободряя своих воинов. Люди в черных одеждах перестали пятиться.

Стук копыт раздавался все ближе. Туман эхом множил этот звук, и уже казалось, что он доносится со всех сторон. И вдруг, разрывая белую мглу, с хрустом ломая грудью ветки, над деревом в высоченном прыжке появился громадный гнедой жеребец. На коне восседал босоногий всадник, одетый в дорогой дуплет и соломенную шляпу, которую каким-то чудом не сорвало с головы. А над всадником, блистая золотом крыльев, летела крупная хищная птица.

Широкие поля соломенной шляпы спасли глаза от листвы и веток. Но щеки и подбородок шляпа защитить не смогла. Упрямец играючи перепрыгнул поваленное дерево, а вот его наезднику стоило большого труда не вылететь из седла.

Внизу промелькнули тела мертвых гномов. Аргилай почувствовал, как из царапин на щеках течет кровь, а живот скручивается тугим клубком нарастающего ужаса. Впереди у повозок стояла вооруженная толпа в черных шкурах. Упрямец в безумном галопе несся на противника, не реагируя на потуги седока и игнорируя боль от разорванных удилами губ.

Юноша стиснул зубы и сделал над собой усилие. Упругий комок страха из живота поднялся выше к груди, а затем еще выше и резко вырвался изо рта бессловесным криком ярости. На Аргилая нахлынуло то самое, уже знакомое по стычке в поместье лорда Джордана – чувство бешенства.

Бойцы в черных шкурах прикрылись круглыми щитами и подняли оружие. Мимо всадника просвистело брошенное копье. Лаи вспомнил наставления Трицитианы и глубоко вдохнув, ухватил за хвост свою ярость, не давая ей стать бездумной. Он слышал, как отдаваясь стуком в ушах бешено, колотится сердце, чувствовал каждый свой глубокий вдох. Внезапно мир вокруг замедлил свой темп. Неспешно развивалась грива Упрямца в быстром ритме скачки, медленно приближался враг, подняв над головой топор для удара. Но сегодня этому сыну Черного Медведя не суждено было покрыть себя славой в бою. Могучей грудью Упрямец снес человека, сбил с ног, отбросил в сторону и помчался дальше. Почуяв кровь и узрев противника, конь делал то, для чего был рожден и воспитан. Он рвал зубами, лягался, топтал копытами. Войдя в раж, и почти не замечая попыток управления им седока, преследовал убегающих и добивал павших. Лаи как мог помогал коню – поднимал и опускал меч, бил неистово и самозабвенно, не думая о защите. Он был един со своим скакуном, един в ярости и жажде крови.

Все могло закончилось плачевно, Аргилай бы просто получил в спину копье. Но в этот момент из тумана раздался пронзительный боевой клич:

– На шапки рви! – громогласно грянули Королевские егеря. – Бей косолапых!

Поднимая столбы грязи из-под копыт и разрывая белую мглу из тумана вылетела четверка всадников первой волны атаки.

Должно быть, командир егерей трижды возблагодарил судьбу, за то, что она послала ему подмогу в трудный час. Огненная фея была воистину страшна: глаза светились холодным голубым огнем, рот распахнут в яростном оскале, ярко-рыжие волосы, словно пламя костра, трепещут от встречного ветра. Небольшая шустрая Луна ловко металась среди противников, уберегая свою наездницу от ударов, а Трицитиана разила копьем без промаха, собирая кровавую жатву. Затем из тумана появились вторая и третья волны всадников, проходя стальным смертоносным гребнем сквозь ряды косолапых.

После долгой борьбы Упрямец, наконец, признал, что его наездник имеет некоторые права на управление ситуацией и теперь юноша мог направлять своего жеребца туда, куда считал нужным. Сейчас Аргилай увидел, как в одного из егерей вонзилось брошенное копье, а другого схватили за ногу и стащили с коня. Лаи рванул поводья и направил свою живую боевую машину на выручку. Несколько дикарей навалились на упавшего егеря. Всадник осадил Упрямца за пару шагов до врага и развернул коня. Фельдбонский боевой жеребец, как и ожидал Лаи, уже приметил противников и пошел в яростную атаку задними ногами, отгоняя косолапых от егеря. Солдат оказался жив, но сильно ранен.

В этот момент деревянные двери фургонов с грохотом распахнулись, извергая на свет невысокие, закованные в броню фигуры. Гномы долго держали оборону загнанные в свои фургоны словно в норы. И теперь гуки выплескивали все, что у них накопилось, отборной бранью и арбалетными стрелами.

Сыновья Черного Медведя оказались зажаты между двумя отрядами и не выдержав совместного натиска людей и гномов, принялись отступать к лесу. Часть косолапых успела скрыться среди деревьев, но другую часть варваров встретили стальные пчелы арбалетных болтов егерей, пеший отряд которых успел занять позиции в стороне от дороги.

Около трех десятков косолапых оказались окружены. Сыновья Черного Медведя сбились в кучу, сомкнули строй и прикрылись большими кожаными щитами.

– Бросай оружие! – прокричал бородатый командир егерей, сдерживая своего коня. – Вы проиграли!

– Хочешь забрать наше оружие? – на общем языке Хадола спросили из-за стены щитов. – Лови!

Припав в шее своего коня командир егерей с трудом увернулся от брошенного в него копья. Потом выпрямился и протрубил в боевой рог, призывая воинов к себе.

– Строй! В линию, драть вашу!

Тем временем, Сыновья Черного Медведя, образовав из щитов защитный купол, быстрым шагом отступали к лесу.

Лошади возбужденно ржали и рвали поводья. Лишь десять всадников из двенадцати смогли откликнуться на зов командира. Один конный егерь погиб, другой был ранен.

– Стрелки, лупи по ногам! – скомандовал бородатый егерь.

Затем развернул своего скакуна, вскинул вверх меч и обратился к конным воинам:

– Строй сомкнуть! Вперед! Бей! Ломай! Топчи косолапых! – он крутанул над головой свое оружие и во все стороны полетели капли крови.

Плотный строй из десяти всадников, набирая скорость, рванул на врага.

– На шапки рви! – вновь грянул боевой клич Королевский егерей.

Черепаха из щитов медленно приближалась к спасительной кромке леса. Стрелы выхватывали из ее рядов все новые и новые жертвы. Но образовавшаяся брешь тут, же смыкалась и закрывалась щитом соседа.

Кони несли в галопе. Всадники кричали и свистели, подбадривая себя, и друг друга. Строй врага неминуемо приближался. Аргилай увидел, как щиты в центре раздвинулись – оттуда высунулся человек с копьем. Зеленые глаза на лице, покрытом синими татуировками, горели ненавистью. Сын Черного Медведя смотрел прямо на Аргилая. Варвар замахнулся копьем и Лаи понял, что ему не увернуться – строй всадников был слишком плотным, а расстояние стремительно сокращалось. Глядя в глаза неумолимо надвигающейся смерти, юноша оскалился и громко закричал: