— Как знаете, — пожала плечами девушка. — Тут я не могу что-либо посоветовать. Прощайте.

— До свидания, миледи.

Дверь за ней закрылась, и Малкон остался наедине со своими мыслями. Разумеется, он не рассчитывал на быстрое согласие, но и к столь решительному отпору оказался не готов. Мейрам проявила силу воли и крепость характера, которые сложно было заподозрить в хрупкой очаровательной девушке. “Что ж, тем лучше, — мрачно решил про себя воин, — будет что рассказать после возвращения. Если вернусь.”

***

— Мой господин, вот сведения, которые вы просили, — Сиф Йонна, глава тайной службы Золотой Империи, положил на стол перед Сабиром сложенный вчетверо и запечатанный сургучом лист бумаги.

— Все вон, — коротко приказал император, изящным жестом отодвигая подальше перо и чернила, — а ты устраивайся удобнее, поговорим.

Сиф покорно замер в кресле, наблюдая, как бесшумными тенями скользнули за двери слуги и двое секретарей. Сабир тем временем поднял конверт и в задумчивости взвесил его на ладони.

— Такой легкий, а ведь в нем столько боли и горя, что мало кто справится с подобной ношей, — заметил сиятельный. — Полный список имен?

— Абсолютно, — кивнул глава тайной службы. — Я перечислил всех: от зачинщиков до посыльных. Разумеется степень вины у них разная, но я посчитал, что вам стоит знать.

Сломав печать, император погрузился в чтение. На лице его постепенно наползла кривая улыбка.

— Вот даже как, — протянул он, аккуратно раскладывая лист перед собой на ровной поверхности стола.

— Мне жаль, — Сиф Йонна точно отмерил почтение и сочувствие. Идеальный баланс, чтобы выразить всю сложную гамму эмоций.

— Подозревать и знать наверняка — совсем не одно и то же, правда? И верить на слово кучке напыщенных аристократов было бы наивно, но обвинить более половины моего собственного совета — это слишком. Ты уверен, что твои люди не ошиблись?

— Я лично отбирал каждого человека для этой работы, — мужчина встал, подчеркивая важность своих слов. — У меня есть показания свидетелей, перехваченные письма, разговоры, подслушанные и записанные самыми преданными вашими слугами.

— Леонард Борре, Умар бен Дилиш, Сохраб Арах вар Навид, — император прочертил пальцем линию под первыми тремя именами. — Тут я даже не удивлен, они играли слишком грубо, прямые и честные настолько, что не давали себе труда скрывать враждебность. Наверное, им виделась в этом определенная храбрость. Как думаешь, Сиф?

— Сложно предположить, но могу узнать наверняка. Если вам нужны точные ответы и на целостности и жизнеспособности этих людей вы не настаиваете, то через несколько часов я предоставлю требуемые сведения, — лицо Сифа стало пугающим: абсолютно холодные, неподвижные глаза, чуть заметная улыбка и что-то хищное, даже звериное проступило в обычно невыразительных чертах.

Сабир только усмехнулся. Почему-то многие считали главу тайной службы удачно устроившимся аристократишкой, пригревшем место подле трона и добившегося нынешнего положения лестью и интригами. Император точно знал, что за фасадом сдержанного, спокойного, невзрачного человека, скрывается жадный до чужой боли и крови монстр.

Что удивительно, Сифа таким сделала жизнь, а вовсе не магия. Остро отточенный ум, врожденная жестокость и умение примерять на себя маски превращали его в коварного противника. Сиф легко сходился с людьми, был ненавязчив, умел не только слушать и смотреть, но и оказаться в нужном месте в нужное время. Мало кто был способен распознать его истинную суть, а когда узнавали, обычно становилось слишком поздно.

А еще глава тайной службы получал удовольствие от своей работы. И не гнушался лично вести допросы в глубоких и тщательно спрятанных помещениях под императорским дворцом. Сабиру был больше интересен результат, Сифа воодушевлял процесс.

Держать такого человека около трона было опасно, хотя и необходимо, поэтому император потрудился собрать достаточно сведений о маленьких слабостях главы тайной службы. Между мужчинами произошел очень откровенный разговор, и Сиф, оценив умение сиятельного находить убедительные аргументы, клятвенно подтвердил свою безоговорочную верность трону. Разумеется, после этого ни у кого не возникало вопросов, куда пропадали рабы и рабыни весьма юного возраста, которых несколько раз в месяц доставляли в дом господина Йонны. И почему изуродованные тела, лишенные лиц, нет-нет, да и находили в самых безлюдных окрестностях Дармсуда.

— Нет смысла. Я вижу в подобных поступках только глупость, а глупцы мне не интересны. А по этим, — император отметил красными чернилами несколько имен ниже, — предоставишь мне все имеющиеся сведения в подробностях. Чтобы решить, что делать дальше, я должен понимать степень вины. Возможно, даже окажу кому-то милость и дам шанс оправдаться и покаяться.

— Слово сиятельного — закон.

— А вот кто мне интересен — это верховный жрец Дияр. Его я не ожидал увидеть в твоем списке. Расскажи подробнее.

— Его роль вторична, но все равно огромна — он предложил заговорщикам четкое соблюдение нейтралитета. Обещал не вмешиваться и держать всех стихийников, обученных боевым навыкам, вдали от столицы как минимум еще одну луну. Кроме того, предоставил вашим врагам планы тайных подземных ходов между Храмом и дворцом.

— И что попросил взамен?

— Участие в малом императорском совете вне зависимости от того, будет он регентским или при новой главе государства.

— Неужели Дияр не поверил в то, что венец возложат на Леонарда? Что ж, тогда он не до конца потерян. Дай угадаю — у него разные договоры со всеми тремя главными претендентами?

— Сиятельный видит людей насквозь, — подтвердил глава тайной службы.

— Жреца пока не трогай. С ним все несколько сложнее, чем кажется. Я поговорю с ним сам нынче же вечером. Нейтралитет, конечно, неприятен. Но за право быть в совете я бы на его месте и не то пообещал.

— Подчиняюсь вашей воле.

— А это кто? — палец императора уперся в долгий перечень людей, отделенных от прочих жирной чертой.

— Грязь под ногами, — небрежно отозвался Сиф. — Слуги, наемники, поставщики оружия, кузнецы, мастеровые, торговцы. Есть даже один ювелир.

— Да неужто? Из тех, кто работает с краденным?

— Отнюдь. Уважаемый мастер, знаменитый на всю столицу, Махран бен Шарди. Примерный муж, заботливый отец.

— И что же почтенному семьянину не жилось спокойно? Поделись, меня снедает любопытство.

— Через него шла перепродажа некоторых очень дорогих украшений семейств Борре и Умара бен Дилиш. Первый, как вы знаете, распродает наследство матери, второй, к его чести, свое собственное. И, разумеется, деньги эти предназначены на оплату наемных отрядов. Точнее, раньше предназначались.

— Я так понимаю, ты успел их придержать.

— Нет, но оставил под бдительным надзором. Жду вашего решения. Прикажете схватить предателей?

Сабир еще раз изучил имена. В основном мужчины, несколько женщин, знать и простые люди. И все они — участники очередной смуты, отвратительного, неестественного в своей гнусности заговора против священной власти императора. Наконец, приняв решение, сиятельный разделил людей в первой половине списка на две группы.

— Да. Сегодня же ночью. Всех до последнего. Тех, кто отмечен красным, пока просто задержать, сведения по ним мне на рассмотрение. Остальных отдаю тебе. Допросить, вытрясти из них все, но так, чтобы еще дышали некоторое время. Имущество арестовать. Родственников помести под надзор — еще пригодятся. Если кто-то не захочет говорить, можешь надавить через родных, кого выбирать — решишь сам, но не трогай пока прямых наследников. На все даю тебе неделю.

— Будет исполнено. Но, со всем почтением и уважением, вы кое что забыли, мой господин.

Сабир демонстративно приподнял одну бровь.

— Разве?

— Что делать с теми, кто ниже черты?

— Ах ты об этом, — понимающе улыбнулся император. — Как ты сказал о них прежде? “Грязь”? Вот пусть и станут грязью. Казнить без дознавания. Тела выставить под стенами, в назидание подданным.