Как ни странно, в последние луны беременности девушка сблизилась с сестрой императора. Леди Мейрам, проявляя положенные её статусу внимание и заботу, неизменно уделяла наложнице сиятельного несколько дней в неделю. Истинной дружбы или доверия между двумя столь разными женщинами не возникло, но взаимный интерес присутствовал.

Леди Мейрам виделась Арселии загадкой и тайной. Воспитанная в богатом доме, благородная по праву рождения, наделенная настоящей магией, она была для наложницы неведомым существом. Впрочем, как вскоре выяснилось, свобода леди Мейрам оказалось мнимой, а жизнь — далекой от сказки о богатой принцессе.

Такие непохожие внешне, рожденные в воспитанные в разных мирах, они оказались интересны друг другу. Когда леди Мейрам уезжала в Кинна-Тиате, Арселия только-только начала восстанавливаться после родов. Кровопотеря и длительная лихорадка лишили ее возможности вставать, но жизнь уже не висела на волоске.

Леди Мейрам решила проведать подругу вечером первого же дня после приезда. Как ни странно, она искренне соскучилась и волновалась о здоровье матери наследника. Поэтому когда она увидела молодую женщину на своих ногах, улыбающуюся и с легким румянцем на щеках, сердце сестры императора забилось ровнее и спокойнее. Служанки накрыли небольшой столик в личном саду Арселии. Не смотря на зимнее время, тут было красиво, да и ребенок спал рядом в колыбельке, беззвучно шевеля губками во сне.

— Он такой крохотный, но такой красивый, — тихо вздохнула леди Мейрам. — Очень похож на моего брата.

— Это правда, — мягко улыбнулась наложница, — слава небесам, его рождение окончательно разрушило все сомнения в том, кто его отец. Трудно спорить с такой схожестью.

— Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, брат к тебе не заходит?

— Сиятельный Сабир оказывает мне то количество внимания, которое может и хочет себе позволить. Но он добр к нам с сыном, щедр, заботлив. Иногда мы разговариваем.

— Неплохо для императора, — Мейрам задумчиво помешивала ложечкой в чашке сладкий напиток. — Но разве о таком мы мечтали, будучи юными?

— Не важно, о чем мы мечтали, когда были детьми. Важно, как мы примем свою судьбу, став взрослыми.

— Я удивляюсь, — покачала головой золотоволосая красавица. — Столько смирения и покорности. В тебе вообще нет ни капли тщеславия или корысти?

— Наверное, моя корысть сейчас заключается в другом. Я бы все титулы и богатства отдала за возможность жить в покое. Меня мучают постоянные страхи, временами я боюсь даже собственных слуг. Женская зависть в этих стенах подобна яду — разрушает и уродует тела и души.

— Тебе есть чего опасаться? — нахмурилась Мейрам. — Поговорить с братом? Он может обеспечить тебе и сыну лучшую охрану.

— О нет, не стоит его тревожить. Рядом со мной и так верные сиятельному люди, которые не оставляют нас ни днем, ни ночью. И это правильно, пока у Сабира лишь один сын. Возможно, если кто-то из наложниц подарит ему еще детей, я смогу вздохнуть свободнее, но увы, сейчас постоянная охрана на меня давит.

— Ты единственная, кто смог зачать и выносить более чем за десять лет. Это настоящее чудо и дар небес.

— Знаю, мне говорили. И все же, раз нашлась я, найдутся и другие, это лишь вопрос времени.

— Да, время… — в задумчивости протянула Мейрам, — краеугольный камень для любого правителя. Времени всегда ужасно мало и проходит оно слишком стремительно.

— О чем ты? — недоуменно подняла брови Арселия. — Чье время проходит слишком быстро?

— Не обращай внимания, — выдавила из себя улыбку Мейрам. — Так, мысли вслух. А знаешь, даже я тебе завидую.

— Ты? Мне? — прекрасные миндалевидные глаза Арселии стали похожи на озера в ночи — бездонные и круглые.

— Да. Ты так молода, но уже познала счастье материнства.

— А вместе с ним и вечные тревоги и страхи за жизнь ребенка. Это ужасающее бремя, милая Мейрам.

— А если бы ты могла выбрать свою судьбу, чего бы пожелала? Мир и покой в одиночестве или возможность продолжения рода? — чуть склонила голову золотоволосая, тщательно наблюдая за реакцией молодой матери.

— Не знаю, но к счастью, у меня такого выбора нет. И все же, мне тревожно за судьбу сына. Каким он вырастет? Как сложатся его отношения с отцом? Примет ли этот малыш однажды бремя правления или падет жертвой политических интриг?

Леди Мейрам придвинулась ближе к собеседнице, взяла ее за руки в свои и заглянула прямо в глаза.

— Как бы ни сложилось, обещаю быть рядом столько, сколько смогу. Буду хранить твое дитя, как свое собственное.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Арселия.

— Тебе бы хотелось ненадолго оставить дворец? — внезапно сменила тему леди Мейрам. — Пожить за городом, ближе к природе. Да и ребенку это полезно.

— Звучит, как сказка.

— Думаю, мне стоит предложить это брату. Когда наступит весна, вы могли бы перебраться куда-то, где есть вода и парки, подальше от шума и толчеи столицы.

— Буду крайне признательна, — в темных глазах светилась искренняя благодарность.

— Значит решено! Осталось только подобрать место посимпатичнее.

Когда Сабир услышал предложение сестры, его удивление было безмерным.

— Что за глупости? Зачем наложнице покидать гарем?

— Она еще слаба после родов, да и свежий воздух поможет мальчику расти крепким. Ну и вдалеке от дворца они с ребенком будут в большей безопасности. Эти гаремные дела и женские сплетни и здорового человека в могилу сведут, что уж говорить об Арселии. Сейчас в своем положении она крайне уязвима.

— О чем ты говоришь? Какие сплетни?

— О, брат, ты так далек от жизни женской половины дворца, что даже представить не можешь, как же там тяжело дышится. Да любая из твоих новых фавориток готова Арселии горло перегрызть своими зубами. А уж если появятся еще дети…

— Это вряд ли, — голос императора стал крайне тяжелым. — Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, как она смогла родить. Мне с детства рассказывали, что детей у меня не будет. Всему виной какая-то болезнь, которую я перенес в младенчестве. Этот ребенок — чудо, но скорее всего оно более не повторится.

— Значит, все эти женщины мечтают напрасно?

— Думаю да. Но, твои слова заставили меня принять решение. Хочу упрочить положение сына. Я женюсь на Арселии и сделаю ее официальной императрицей, и таким образом, притязания Адиля на престол будут законными.

— Мудрое решение.

— В твоем предложении тоже есть смысл. Пусть после церемонии Арселия с ребенком живут в одном из моих имений. Там за ними будет организован лучший присмотр из возможных, я сам отберу людей. Пока еще рано, но скоро начнем искать учителей, чтобы подготовить мальчика к его судьбе. Не за чем рисковать напрасно.

— Ты смог бы навещать их иногда, или я передавала бы им новости от тебя, — предложила Мейрам.

— Решено, завтра же дам поручение начать приготовления к свадьбе и коронации, — кивнул император.

— Это очень дальновидно, брат мой.

Вот так совершенно внезапно для себя, Арселия оказалась женой сиятельного Сабира. И пусть власть ее не интересовала, и во многом статус императрицы являлся лишь формальностью, но для средней дочери из небогатого рода, живущего на краю пустыни, это было головокружительной удачей.

Свадьба готовилась три луны, а величие церемонии затмило все торжества, которые мог вспомнить Дармсуд. Всю дорогу от дворца до Храма Стихий укрыли лепестками цветов, перед императорской четой рассыпали монеты, во славу новобрачных выкрикивали поздравления и благословения, пожелания долгой жизни, здоровья и многочисленного потомства. Играла музыка, хлопали на ветру алые знамена, а в воздухе пахло наступающим теплом. Сабир своими руками возложил на голову бывшей наложницы тяжелый золотой венец, усыпанный рубинами, и провозгласил ее императрицей, а малыша Адиля — своим наследником.

Вскоре после свадьбы Арселия сделала два щедрых пожертвования. Одно — своей родной семье, живущей в пустыне. Второе — школе Мушараффа бен Рушди. Борода купца к этому моменту уже стала полностью седой, но глаза сияли прежней яркой незамутненной голубизной. Теперь, когда его бывшая ученица носила новое звание, Мушарафф мог просить о встрече с ней.