– Я принесу все необходимое для ванночки. К моему возвращению снимите колготки.

Возражать было бесполезно. Оставалось только повиноваться ему. Ребекка сдернула колготки, спрятала их под юбку и снова села. Ее сердце сильно билось.

Николас вернулся с тазом теплой воды, какими-то тюбиками и упаковкой пластыря.

– На самом деле, – она снова попыталась слабо возразить, – это ни к чему…

– Успокойтесь. – Он присел на корточки, и Ребекка старалась смотреть на его темноволосую голову, чтобы отвлечься от тех ощущений, которые вызывали у нее прикосновения его рук. Николас действовал неторопливо и удивительно мягко. Ощущение было восхитительное. Она позволила себе прислониться к спинке дивана и закрыть глаза. Крем успокаивал боль. Когда Ребекка открыла глаза, он массировал ее ноги, глядя на нее с пытливой улыбкой.

– Что вы делаете? – проговорила она и попыталась освободиться.

– Не волнуйтесь, я только хотел восстановить нормальное кровообращение.

– Это необязательно!

– Как сказать, – задумчиво протянул Ник, продолжая массаж, что было необыкновенно приятно.

Они не сразу заметили, как на пороге комнаты появилась Эмили, в глазах ее горело удивление.

Ребекка мгновенно представила, какую живописную картину они являют, и поспешила убрать ноги.

– Я не думала, что ты дома, – сказала она, проклиная себя за неискренность. – Ты выполнила задание?

– Все сделала, дорогая учительница. – Эмили остановилась возле них.

– Надеюсь, я вам не помешала? – Ее губы дрожали от едва сдерживаемого смеха. Вопрос повис в воздухе.

Николас, не торопясь, встал.

– Конечно, нет, – сказал он сухо. Если бы мы делали что-то, чему можно помешать, не полагаешь ли ты, что мы просто заперли бы дверь?

При этих словах Эмили густо покраснела, ухмылка исчезла с ее лица. Зато отец, чрезвычайно довольный ее смущением, победно улыбался.

Ребекке хотелось только одного – провалиться сквозь землю.

– Надо заботиться о своих ногах, – сказал Никстрого, поворачиваясь к Ребекке. – Надеюсь, одной из ваших ближайших покупок будут более удобные туфли. – Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой. Она нехотя улыбнулась в ответ, но, заметив, что глаза Эмили подозрительно сузились, постаралась сделать улыбку открытой и дружелюбной.

– Так что здесь происходило? – спросила Эмили, плюхаясь на стул, как только отец вышел из комнаты.

– Пойди принеси работу, которую я тебе оставила, мы ее посмотрим вместе.

– Не раньше, чем вы ответите на мой вопрос, уперлась Эмили, надув губы.

Ребекка вздохнула.

– Во всяком случае не то, что ты думаешь, поэтому тебе лучше не давать волю своему воображению. Я обедала с твоим отцом…

– Вы обедали с моим отцом? – воскликнула Эмили.

– Говорили о тебе.

– Вот как!

– Перед этим я совершила поход по магазинам, вот только туфли для этого выбрала не самые лучшие, – пожаловалась Ребекка как ни в чем ни бывало, – и совершенно стерла себе ноги.

– И что же?

– Твой отец любезно предложил довезти меня домой. Даже настоял на этом. – В течение этого объяснения у нее было такое чувство, будто она не учительница, а подросток, который плохо себя вел, а теперь оправдывается.

– Он настоял на том, чтобы привезти вас домой и заняться вашими ногами? – Эмили фыркнула с недоверием. – Это что-то не похоже на моего отца.

– Ты просто все понимаешь не правильно, сказала Ребекка, судорожно сжимая руки.

– Подозрительно. Сначала он расстается с ненавистной мне Фионой, затем растирает вам ноги… вы уверены, что не хотите ничего мне рассказать?

Вместо ответа Ребекка швырнула в нее диванной подушкой. Эмили увернулась, смеясь.

– Ну, я схожу за своей работой, чтоб не думать ни о чем лишнем, – и она медленно направилась к двери.

Ребекка услышала, как она смеется. Глупо было разрешать Николасу заниматься несчастными мозолями, которые она могла легко обработать сама, а еще глупее было предполагать, что Эмили нет дома. Все было вполне невинно, убеждала себя Ребекка, но впечатлительный и непредсказуемый подросток мог вообразить себе все что угодно, и контакт с девочкой будет потерян.

Ребекка вздохнула, и, хотя Эмили больше не возвращалась к этой теме до конца дня, ее многозначительных улыбок было достаточно, чтобы вывести Ребекку из равновесия.

После одиннадцати Ребекка осталась в гостиной, а Эмили ушла спать. Ребекка сидела одна довольно долго. Наконец в дверях появился Николас и она подошла к нему.

– Нам нужно посоветоваться, – быстро проговорила девушка. Если он и был удивлен, встретив ее в столь позднее время, он хорошо это скрыл.

– Любите побеседовать на ночь? – спросил он, снимая пиджак и галстук. – Я полагаю, бессмысленно спрашивать, не может ли это подождать? – Ник запустил пальцы в волосы и смерил ее долгим пристальным взглядом. Затем вздохнул и направился к кухне. – Полагаю, мы можем побеседовать за чашкой кофе? У меня был адский день. Так что произошло?

Николас стал наполнять чайник, а Ребекка, не отдавая себе отчета, следила за каждым его движением.

– У меня был ряд встреч сегодня, и, поверьте, это чертовски утомило.

– Сочувствую вам, – проговорила Ребекка. Я знаю, что это такое. Они всегда продолжаются до бесконечности, и от этого безумно устаешь.

Он оперся о кухонную стойку и задумчиво посмотрел на нее.

– Да, вероятно. Скажите, вы не замечали этого?

– Не замечала – что?

– Школьная обстановка очень отличается от домашнего обучения.

– Я здесь буду недостаточно долго, чтобы ощутить это, – уклонилась от прямого ответа Ребекка, неуютно чувствуя себя под взглядом темных глаз Николаса. Его глаза…

– Это, конечно, отличается от работы в школе. Она неловко пожала плечами. – Наверное, у меня появится ощущение перерыва в моем обычном рабочем режиме.

– Пожалуйста, скажите мне, если начнете чувствовать разницу.

– Зачем?

– Я постараюсь убедить вас остаться. – Он налил молока из бутылки в чашку и, поднеся ее к губам, посмотрел на Ребекку поверх нее.

– Это нечестно!

– Так о чем же вы хотели потолковать со мной? – спросил Ник. Надеюсь, не об изменении, касающемся нашего отпуска? Моя секретарша уже кое-что подготовила для поездки во Францию, и будет не в восторге, если придется начинать все сначала.

– Вы сами подвели меня к тому, что я хотела сказать. Сцена, которую Эмили увидела сегодня, совершенно невинная, дала пищу ее воображению. Поэтому я почувствовала, что должна предостеречь вас, чтобы мы… мы…

– Должны сдерживать нашу страсть?

– Это не смешно.

– Да, не смешно. Так почему же вы тревожитесь, если все было вполне невинно?

– Прекратите издеваться! – Ребекка увидела, что он смеется.

– Извините!

– Эмили молода и впечатлительна. Я не хочу, чтобы у нее сложилось превратное представление о нас с вами. – С этими словами Ребекка двинулась к двери, высоко держа голову, надеясь, что была не слишком строга к Николасу.

– В таком случае, – весело проговорил он ей вслед, – обещайте, что не будете искушать меня.

Обещаете?

Она остановилась и гневно посмотрела на него.

– Разумеется, будьте спокойны!

– О, какое облегчение! – он продолжал улыбаться. – Потому что я вам не помощник. Мое сознание то и дело возвращается в те времена, когда вы были молоды и наивны и… – Слова повисли в воздухе, подстегивая ее воображение.

Ребекка пристально посмотрела на него, но не нашла слов, чтобы ответить резкостью. Мысли путались в голове.

– Это все, что вы собирались сказать? – спросил он, когда молчание затянулось. – Я страшно устал и мечтаю, наконец, лечь спать.

Она так живо представила его непринужденно раскинувшимся на кровати королевских размеров, что невольно вспыхнула от смущения.

Эмили брюзжала всю дорогу. С той минуты, как они уехали из дома на такси в лондонский аэропорт, и до того момента, когда самолет приземлился в нантском аэропорту.