Ветка пододвинула низкий стульчик и села прямо перед огнем. Взгляд ее был неподвижным, лицо – спокойным.

- Терзаешься по пустякам? – поинтересовался Гэндальф. Радагаст поглаживал узловатыми пальцами светлую головку ребенка.

- Не знаю. Не могу привыкнуть, - сказала Ветка. – Мне все кажется, что настоящая жизнь там, в постоянной борьбе. В лишениях, голоде, холоде, страхе. Тут все такое… я совсем потерялась в мирах. Не понимаю, чего я хочу. Как мне теперь быть.

- У замужних женщин на такой случай есть супруг, - сварливо сказал Радагаст. – Делай, что скажет Трандуил, и чувствуй себя счастливой. У тебя вот детеныш, да какой, и варга ты привадила, кому еще такое удавалось? Ну варг-то по совести пришел служить не тебе… не тебе. И Трандуилу покорился как его отцу, а то что за манера, за уши, варг же не кролик какой…

Ветка фыркнула.

- Гэндальф…

- Ну что тебе, беспокойное создание?

- А какие подарки делает, эээ, эльфийская невеста супругу?

- А, вот ты о чем,- Гэндальф улыбнулся, и от его глаз побежали смешливые лучики морщинок. – Ну что же. Есть такой подарок. Это песня или танец, музыка или поэма. То, что супруга умеет сочинить и исполнить сама.

- Он мне не сказал.

- Он знал, что ты разузнаешь. Поэму писать не советую, - лукаво проговорил волшебник, - эльфы страсть какие привередливые к рифмам и образам. Это вам не какие-нибудь мордорские частушки…

- Не напоминай про Мордор, - выговорило кресло в углу и затем стеклянно звякнуло. – К балрогу его, Эру Илуватар…

- Спи-спи. Лучше бы наверное тебе…

- Спасибо, я сама решу. А Гэндальф… у вас принято на свадьбу делать подарки? Ну… главным виновникам торжества, так сказать?

- Вообще-то да, а что? – изрядно насторожился волшебник.

- Гэндальф… ты такой хороший… умный, сильный и магический! – заклинательно произнесла Ветка. – Настругай мне щепочек с посоха, а?..

Дети спали. Оба истари посмеивались, покачивая на своих ладонях будущее Арды, такое, как они могли провидеть сквозь толщу времен. Мэглин и Тиллинель тихо разговаривали, готовые унести младенцев к Синувирстивиэль.

Глорфиндейл покачивал длинной ногой, свешенной за подлокотник кресла.

За окнами зашелестел весенний дождь. Одновременно с дождем явился Трандуил и беззвучно встал за спиной супруги, легко положив ладони на ее плечи и не сводя взгляда с языков пламени в камине. Чуть позже пришли Бард и Виэль.

Никто из присутствующих не вымолвил больше ни слова.

Долго-долго.

========== Глава 35. Суд. Часть 1. ==========

Ветка вонзила клинок в грудь мужчины, повернула, выдернула и вонзила снова.

Кровь темными густыми тяжами пятнала светлую, кое-как застегнутую рубаху. Но человек стоял, и его светлые глаза опалово сияли. И отчего-то пахло рыбой…

- Ты ничего не сделаешь мне, моя пр-релесть. Ничего. У тебя нету с-силы, нету с-силы…

- Неправда! – выкрикнула Ветка, но голос сделался плотным и осыпался прахом вниз. Она опустила взгляд за падающими частицами пепла – но вместо травы середины ипподромного круга увидела песок, кое-как припорошенный снегом.

- Мы верим… мы ждем, Ольва… мы ждем… – старческие, узловатые руки царапали мерзлый берег. – Мы хотим умереть в Эреборе… в Эребор-р-ре…

Фокус зрения сместился вниз, и Ветка поняла, что ее, с клинком, капающим кровью, накрепко зажатым в руке, несет высоко в небе какая-то сила. Странная, могущественная.

- Ты думаешь, что Даниил ничего не взял от меня? Что он в самом деле чист, как древний источник в эльфийских землях, первосозданный Илуватаром? – зашептало над ухом. – Ты отлично знаешь, что это не так. Н-не так…

- Даня наполовину человек, - твердо сказала Ветка, выпуская клинок. – А это значит, что он наполовину волен выбирать свою судьбу. Нюкта отдала ради него жизнь, что может быть чище и светлее такой жертвы? Тебе никогда не дотянуться до него. Я больше не верю тебе. Я не принадлежу тебе. И я сумею защитить всех, кого люблю…

Земля стремительно ухнула навстречу, и Ветка растопырила руки, пытаясь планировать – но твердые камни, как гнилые зубы, торчащие из-под снега, приближались слишком быстро…

И там же, острием вверх, накрепко зажатый булыжниками, торчал ее собственный меч. Черный орочий клинок, выкованный в Минас Моргуле…

***

- Ты отчего-то думаешь, что жизнь эльфа предначертана, а человек свободен, - тихо выговорил Трандуил, обнимая Ветку. Та дернулась, дернулась снова – и поняла, что лежит на полу, даже не на ковре, у окна, а ее король сидит рядом.

- Что…

- Прости, я не успел проснуться первым… твой сон затянул, как сражение, я желал понять, - так же тихо сказал Владыка. – И увлекся. Я не должен был позволить тебе смотреть это.

- Ты и сны мои смотришь? – проворчала Ветка. Трандуил поднялся и понес ее обратно к ложу. – Мысли читаешь, поступки критикуешь, правила устанавливаешь…

- У нас теперь слишком много общего. Я и желаю не смотреть… но не всегда успеваю отдернуть свои мысли от твоих, свои чувства от твоих. Я слишком долго шел к тебе, Ольва, и слишком соскучился… слишком… соскучился. Ложись, я испрошу горячего вина и накрою тебя. Ты холодна как лед.

- Даня?..

- Он с Мэглином, с Тиллинель. В детской. Так отчего ты считаешь, что эльфы несвободны, а люди – свободны?

- Я так не считаю. Я вообще на эту тему не думала.

- Думала.

- Может… что-то сказанное Глорфиндейлом навело меня на такие мысли. Не знаю. Мне в голову не придет считать, например, тебя… несвободным.

- Я наименее свободен из всех лесных эльфов, Ольва. Я – король. Последний из эльфийских королей Средиземья, - негромко проговорил Трандуил. – Эта ноша почетна и нестерпимо тяжела.

- Ты хорошо справляешься, Трандуил, - с уважением сказала Ветка. - Это – твое.

- Я не хочу того, к чему рвется сердце златого витязя, - негромко выговорил Владыка. – Мне достаточно моей доли и известных мне пределов мира. Но я уважаю его неукротимость… хотя и не во всем согласен с его взглядами. Чего ты хотела бы для сына?

- Чтобы он жил счастливо, - твердо сказала Ветка. – Как угодно, хоть бродягой, хоть принцем – чтобы нашел свое и осознал выбор. Чтобы смог рано созреть и определить истинное. Чтобы ощущал свободу и силу. Я буду знать, сердцем знать, если он счастлив.

- Ты видишь его взрослым. Но он так прекрасен, когда он младенец, - прошептал Трандуил. Ветка согрелась в пледе и в кольце его рук, и страшный сон полностью стерся из ее памяти. – Так прекрасен! Я вспоминаю каждый миг детства Леголаса и счастлив проживать все это вновь. Эльфинит… светел. У него будет такое детство… которое он не забудет никогда, даже созрев и обретя свой путь нищего принца, как жаждет его мать.

Ветка уловила в голосе эльфа лукавую отцовскую угрозу и расхохоталась.

- Нам предстоит много страшного и непростого, - другим тоном сказал Трандуил. – Я не хочу находить тебя нагой, холодной и плачущей во сне под окном, но мне придется. Это будет повторяться. И я всегда буду рядом. Я здесь, Ольва.

- Угораздило же, - прошептала Ветка, - полюбить чернобрового блондина. Угораздило же…

Трандуил прижал ее к себе, зарывшись носом в густые кудри.

- Гномы, - сказал он чуть глуховато. – Гномка. Ты пахнешь гномами, Ольва. Я закажу тебе лучших благовоний…

- Я пахну тем, чем меня надушили Сорока с Тихе и другими девочками, - гордо ответила Ветка. – Гномы – это твой кошмар. Но меня настораживает, что ты так хорошо знаешь, как они пахнут… что ты так близко обнюхивал их в прошлом, что можешь судить…

- Ольва! – Трандуил расхохотался. – Ольва Льюэнь…

- Да!

***

Спокойный завтрак двух королевских пар, ухоженные сияющие дети, двор, залитый солнцем – гномы покинули Дейл, Радагаст тоже, тишина и благолепие не нарушалось абсолютно ничем. Ветка с большой живостью отдавала должное пекарям и кондитерам Барда, уничтожая творожные слойки с пряными цукатами, пышные кексы, пропитанные сладким вином, ломтики белого и твердого желтого сыра, орехи.