Так, про отца не надо. Не надо.

Что же, будем считать, что малыш услышал и поверил.

Ветка встала — воспользоваться ведром. И едва успела закрыть крышку и начать искать свою одежду, как дверь распахнулась. Полностью.

Секунду не происходило ничего…

Затем в проеме показалась светящаяся белым и голубым морда, окруженная ореолом полупрозрачных кинжалов-щетин.

Чудовище плавно втекло и улеглось вдоль стен, замкнув круг. Последним с шуршанием втянулся тонкий хвост, плоский с боков, как у угря или мурены; его тончайший кончик дракон, смахивающий на змея, взял в пасть, и затих, закрыв глаза.

Дверь захлопнулась.

— Привет, — сказала Ветка. — Ты приполз поспать, пресмыкающееся? Или ты земноводное? М?

По боку чудовища, сразу за щетинами заостренных чешуй позади головы, пошла волна. Ветку передернуло — из тела дракона вытаивал нагой мужчина. Рука прорвала тонкую голубую шкуру… нога, колено, лицо… и вот Майрон упал на ковер, хватая воздух ртом.

Ветка попятилась.

— Охренеть… ты так эффектно будешь появляться все время?..

Мужчина встал, еще задыхаясь. Подошел к столу. Налил вина, выпил залпом. Налил еще раз.

— Мне просто удивительно везет на пьющих, — прошептала Ветка.

— Такова твоя судьба. И тебе не уйти за ее границы, ни в чем, — усмехнулся темный майа. — Все предопределено и расписано, Ольва.

— Быть твоей… верной служанкой?

— Не могу не отметить — тут получилось не все, не все, — Саурон сел на край ложа. — Балрогов Глорфиндейл, Моргот его побери. Столько лет сидел тихо, сволочь. И нате. Ступай ко мне.

Ветка смотрела неприязненно.

Двадцатилетний красавец аниме, видимо, остался в Москве двадцать первого века. Перед ней был рослый, отлично слепленный мужчина с великолепными руками музыканта… на вид ближе годам к сорока, а то и постарше. Плечистый, с подобранным животом. Волосы его пламенели — становились то цвета огня, то цвета темнейшей копоти, а глаза отсвечивали лиловым. Узкое, костистое лицо, полные губы, тонкий нос с горбинкой, залысины надо лбом, делающие Майрона на вид еще чуть старше. Впрочем, кто тут говорит о возрасте?..

— Зачем тебе я?

— Я долго свивал это уютное гнездышко, — с удовольствием сообщил Темнейший, и упал спиной на шелк постели. — Долго. Теперь я хочу вознаградить себя за старания. Дракон не помешает, он часть меня… а я часть его. Когда рядом он… и ты, я обретаю телесность.

Мужчина потерся спиной о постель, выгибая торс. Закрыл глаза. Ветка метнулась взглядом по столу — хлеб под чистым полотенцем, кувшин с вином, пара бокалов. Ножа или вилки нет.

— Иди же! — Голос ударил резко.

— Не пойду! Я хочу знать, каковы гарантии!

— Что-о?

— Сделка!

— Что?

— Я выполняю все, что ты хочешь, — быстро сказала Ветка, — как хочешь. Сколько хочешь. Что угодно, Майрон. Хоть полы мыть в костюме Мальвины. А ты даешь гарантию, что не трогаешь ребенка. Дашь мне его родить. Оставишь мне. Можешь торговаться с Трандуилом за лес, — имя проскочило, как морской еж, но Ветка все же сумела не запнуться, — а со мной — так. Верная служанка. Цена — жизнь и… здоровье сына. И ты не будешь нас разлучать.

Саурон сел, внимательно изучая Ветку.

— Да, я думаю, что в обмен на собственную жизнь и собственное здоровье ты не будешь давать мне таких смелых обещаний. Что же. Ты клянешься выполнять все, буквально все, что я прикажу. Называть меня Хозяином. А я в ответ обещаю тебе, что твой плод будет сохранен, и после его появления на свет он останется с тобой.

Ветка мысленно пробежалась по всем сказкам, какие помнила — договор был чреват подвохом, но что делать, что делать?

— Я клянусь… Хозяин.

— Теперь я могу безнаказанно убивать вас обоих ежедневно, — с удовольствием сказал Саурон. — Я некромант, и к утру вы будете оживать, сохраняя шрамы и переломы… духа. Полезнейшая практика для того, чтобы получить вконец сломленного смертями и болью эльфа — сломленного еще до его рождения, о! Я уже люблю этого желтоглазого мальчика, мое произведение, мой шедевр… уже люблю. Правда, напрямую твой дух мне недоступен. Только косвенно, косвенно.

— А его? — севшим голосом просипела Ветка.

Майрон помолчал, недовольно.

— Лишь через тело, Ольва, лишь через тело… зачатый эльф слишком сильно защищен любовью отца и матери. От зачатия и до рождения, и затем еще год. Но физические страдания — твои, Ольва — и страх смерти… смертельный ужас, смертельная бездна ему будут знакомы. Потом добавлю остальное. Чтобы получить слугу и воина, какого не видала Арда. Он поведет мои темные армии. О-о… но ты голодна. Поешь.

Ветка, с колотящимся сердцем, подумав, что двум смертям не бывать, обошла туалетный столик, за которым пыталась прятаться, отломила хлеба, села на край ложа.

— Сними бляху.

— А почему ты сам ее не снял?

— Ты обещала слушаться.

Ветка неохотно разомкнула замочек… бросила черный кулон Майрону. Тот задел предплечье; пошел дым, темный майа отдернулся. Тряхнув краем одеяла, сбросил бляху на пол.

— Хорошо… так намного лучше. Без эреборской железяки…

Нагой мужчина взял и себе вина, хлеба. Ветка жевала и ощущала вкус плохого картона. Но надо было есть.

Ей было несказанно страшно — милый дядька, который так охотно с ней обсуждал ее будущее (о, ведь плохие, как правило, много трындят!) пока что не делал ничего дурного… и в то же время пугал до икоты.

Но показывать этого не следовало. Нельзя.

— С сегодняшнего дня, — медленно сказал Майрон, — ты будешь меня любить. Слышишь?

— Я поняла, Хозяин.

— Я хочу слышать от тебя только это. Что я любим. Я буду причинять тебе боль — но ты будешь говорить о любви. Ты оставишь любые попытки бежать, иначе я нагоню — и вырву плод из твоего тела. Ты оставишь надежду. Ты будешь звать меня Майрон, любимый, возлюбленный, и говорить это часто.

— Я н-не… умею…

— Ну, ты актриса, — ухмыльнулся Саурон. — Актриса… дубляжа, да? Ты сможешь. Мне достаточно слов, я так неизбалован. Я так одинок… тебе должно быть меня жаль. Вокруг одни орки и орчихи. И никто не понимает моих идеалов. Моей цели.

— А он-ни у тебя есть? Идеалы?

— Так печально быть творцом по натуре, — доверительно сообщил Саурон, — и не мочь сотворить ни единой песчинки. Я могу только изменять или искажать. Но создать с нуля — нет. Все, что я делаю, направлено на то, чтобы преодолеть это бессилие. Бессилие творца… перед могуществом Эру. Как только я постигну тайну сотворения — я сотворю собственную твердь. Собственную складку Арды. И полностью погружусь в нее… так что мои эксперименты выгодны всем, маленькая Ольва, зеленая веточка Трандуила.