— Эру Илуватар, — нервно сказала Ветка. — Мне надо это пережить.

— У тебя будет сколько угодно времени, — выговорил король лесных эльфов. — У тебя будет все, что ты только пожелаешь, Ольва Льюэнь. Ты согласна?

— Я-а-а…

— Я не так спросил. До встречи с достопочтенным узбадом, я хочу услышать от тебя — ты согласна стать моей супругой?

Ветка, не отрываясь, смотрела в глаза Трандуила.

-…Потому что я люблю тебя, иноземка Ольва Льюэнь.

Трандуил, высоченный, широкоплечий, одетый сейчас в роскошный кафтан и корону, показался вдруг Ветке совсем юным парнем, который из последних сил выдавил заветное признание и готов чуть ли не в слезах сорваться и бежать, если вдруг услышит «нет». Ветка и представить себе не могла, сколь приблизилась она сейчас к фэа великолепного, мудрого короля, к той тончайшей, трепещущей серебром живой сути каждого Перворожденного, которая обычно совершенно сокрыта от людей. В голове у Ветки коротили высочайшие энергии; она все еще скиталась, голая, голодная, оборванная, по лесам вблизи Дол Гулдура с варжихой; все еще — и вот она тут, возле того, о ком запрещала себе думать весь этот год.

Саурон, все надругательства Гортхаура, все пережитое — все это сдуло, как сдувает весенний ветер прошлогодние листья со скал; Ветка чувствовала, что сейчас, здесь существует только она и он.

Только они.

И теплое сияние того, кто был подвластен лишь суду Эру Илуватара, и рожден вопреки любых правил и обычаев как эльдар, так и людей.

— Целовал — значит, женись, — прошептала Ветка.

Опаловые глаза оказались близко, очень близко, а губы, вкус которых Ветка совершенно забыла, накрыли ее рот.

Мальчик зачирикал, как пичуга — Ветка испуганно отшатнулась, но сильная рука удержала ее.

— Пусть смотрит. Любовь матери и отца никогда не могла повредить ребенку. Пусть смотрит, Ольва Льюэнь.

Комментарий к Глава 30. Итог

Продолжение, возможно, следует, но не скоро.

В настоящий момент автор считает, что логический путь героев друг к другу завершен, ХЭ можно дорисовать самостоятельно.

Возможности писать в какое-то ближайшее время у него не будет, и потому ставится статус “завершено”.

Большое спасибо за внимание к тексту!

========== Глава 31. Пустошь ==========

Губы обнимали губы; Ветка, сколь смогла, ответила на ласку.

Даня не спал, но и не мешал, лежал тихо и был явно занят какими-то своими новорожденными размышлениями о судьбах мира.

Король долго посмотрел в желтые — и, несмотря на задорный тон, растерянные — глаза, и тихо встал с ложа. Ветка, напуганная вдруг этим движением, потянулась за ним — но король взял с подоконника корзинку, накрытую белоснежной салфеткой, налил густой напиток из серебряного графина.

— Вино? — бдительно спросила Ветка.

— Ягодный отвар. Сладкий, пей.

Женщина пригубила — и только теперь поняла, как она голодна. Неэстетично выхлебав весь кубок одним глотком, потянулась на запах еды — в корзинке был один-единственный пышный хлебец.

Трандуил снова устроился рядом и отщипнул пальцами от хлебца совсем немного, протянув кусочек прямо к губам Ветки. Та подумала и осторожно забрала подношение, вспоминая, как кормила когда-то синиц и белок в московских парках…

Желание выхватить этот хлебец и вмиг сжевать его целиком сейчас доминировало над любыми философиями, и даже над тем волнением, которое вызвал вдруг в ее обессиленном теле Владыка леса. Но Трандуил не давал ей торопиться. Церемонно, даже лениво отщипывал по чуть — и кормил сам, вот так — сам.

Кусочек, еще кусочек… еще кубок сладкого отвара, и Ветку начало клонить в сон. Тело потяжелело; куда бы она ни посмотрела — она встречала взор сияющих сапфиром глаз, настолько невероятных, насколько и… родных. Ей хотелось сохранить какое-то достоинство, как-то объяснить, что она чувствует, что она делает, но подобрать слова не получалось.

— Твое тело потеряло слишком много сил… тебе нужен иной сон, простой, человеческий длинный сон, — прошептал мужской голос. — Ты проснешься в безопасности и любви, Ольва Льюэнь. Немного пищи даст возможность телу пробудиться. А потом ты поешь как следует… спи… спи.

Зазвучали слова на синдарине. Ветка упустила тот момент, когда начала засыпать прямо сидя; ее подхватили крепкие руки и уложили рядом с сыном, укрыли пуховым одеялом. Твердые губы коснулись лба, а затем век, щек и губ; Ветка что-то благодарно, но совершенно невнятно заявила, и провалилась в иной сон — плотный, без сновидений, ласковый и крепкий, как в детстве, накануне Нового года или дня рождения.

***

Трандуил вышел из комнаты и замер, затворив дверь, прислонившись лбом к теплому дереву.

Стражники, разомкнувшие мечи, чтобы выпустить своего короля, не двигались.

— Она спит, — бархатом, совсем тихо, растекся голос Владыки. — Они — спят.

— Король Бард передавал, что ожидает тебя, — тихо сказал Мэглин.

— Пойду.

Владыка шагал твердо, широко; но в душе его все еще не было покоя; вот Ольва, вот ребенок. Но что будет дальше?..

Бард поднялся навстречу из глубокого кресла. Кроме него, в многолюдном обыкновенно каминном зале никого не было.

— Все хорошо? — вопрос прозвучал скорее утверждением.

— Да.

Фигуры великолепно одетых мужчин были невыносимо гравюрны; сверкали камни, стекала мантия эльфа, туго сидел кафтан стройного черноволосого мужчины. Отсветы огня, пылающего в камине, звездочки свечей, роскошь восстановленного дворца…

— Пойдем, — Бард коротко кивнул. Трандуил, который стоял, словно потерявшись внутри себя самого, внутри своих образов, недосказанных слов и не пережитых страстей, просто пошел за королем Дейла.

Просто пошел.

Бард двинулся незнакомым Владыке коридорчиком, откуда обыкновенно выруливали слуги с подносами снеди; поворот, еще поворот, каменные арки сделались чуть ниже, и повелитель лесных эльфов вдруг приободрился, сообразив, куда его ведет человек.

Это помещение совершено явно было убежищем. Пострадавший от времени диванчик, накрытый парой старых плащей; несколько кресел, набитых конским волосом — некоторые с подушками на сиденьях, другие без. Столик, набор посуды на паре узких полок и бесконечные стеллажи вин, как припорошенных пылью и затянутых паутиной, так и более новых — видимо, уже теперешней закупки.

— Люди бросали город. Было не до напитков, — сказал Бард. — Кое-что осталось тут со времен атаки Смауга. В Эреборе тоже уцелел один… подвальчик.

Эльф собрался высказать свое скептическое мнение о запасах Барда… как вдруг бросил взор в полуоткрытую дверь, ведущую в следующее помещение.

Там были уже не бутылки — в сыром, прохладном погребе, наклонно уходящем куда-то вглубь, были выставлены бесконечные бочки, не так давно наполненные, опечатанные сургучом. Там же виднелись подвешенные окорока копченой свинины и оленины, круглые сыры…

— Знаешь, — сказал Бард, — после того раза, когда Глорфиндейл… словом, я решил, что лучше запастись. Мало ли что. Бывает — надо. И я король. У меня должно быть.

Трандуил уставился на Барда молча.

— Поверь мне, — так же задушевно продолжал Лучник, — тебе надо выпить. Просто поверь. Мне. Я знаю. Они спят, вы поговорили. Неважно о чем. Она женщина и проснется все равно в другом настроении. Все равно. Честное слово. Снимай свою мантию, садись и выпей. За весь прошедший год.

— Тебе Виэль подсказала? — довольно холодно спросил Трандуил.

— Ни в коем случае, — жарко возразил Бард. — Я сам знаю. Я отец четверых детей, в том числе одного полуэльфа. Я вдовец и женат второй раз. И я правлю этим городом. Понимаешь?

Владыку вдруг попустило — изнутри. Странным, человеческим образом.

— Я понимаю, Бард Лучник.

Владыка сел в кресло, автоматически бросив вокруг сверкающие складки мантии.

— Наливай.

Бард рыскнул — поставил на стол два бокала… подумал миг, и заменил бокалы громадными старинными кубками, украшенными камнями. Перебрал пальцами горлышки бутылок, выдернул две, откупорил и разом вылил по целой в каждый из кубков.