— Что?

— Не кори себя.

Гном посмотрел исподлобья.

— Глорфиндейла нету. Асфалота нету. Штурм Дол Гулдура… да. Только я бы верил в витязя. Это как-то… убедительнее.

***

Эльфы вставали на ночь, немного не дойдя до окраины Леса, вставали неуютно — шатров, палаток нет. Погода по границе поздней зимы и весны промозглая, сырая.

Из плащей взметнули небольшое укрытие — Синувирстивиэль и Элронд стащили с Трандуила кольчугу, доспехи, запекшиеся кровью.

— В Сумеречье Галадриэль… она там, — шептал лорд Ривенделла. — Это хорошо. Виэль, ты можешь положить повязки и скакать со своими людьми назад.

Целительница колебалась.

— Ну же, — сердито шепнул Элронд, — ему нестерпимо видеть тебя. Вы знаете, оба. Ты поняла, он нет. Уезжай.

— Я все слышу. Синувирстивиэль… — Трандуил стянул с пальца один из перстней. — Я отсылаю тебя не из-за твоего знания. Я благословляю тебя. Изберите день свадьбы, я прибуду, — и протянул украшение целительнице. — Я бы предпочел летнее солнцестояние. Сделай повязки, хотя кровь уже и остановилась, и поутру ступай. Ты… ты поняла? Кто?..

— Я думаю, сын, — горько сказала Виэль. — Сын. Младший принц Сумеречья. Было всего несколько часов. Несколько… часов. Я едва услышала его биение. Я так давно не слышала… такого чуда. И тоже… не сразу, не сразу. Позволила себе поверить не сразу. Мой король…

— Эру, — Элронд отвернулся. Виэль быстро клала на раны мазь, травы, прибинтовывала — холодно, полевое укрытие из плащей не давало удержать тепло. Владыку надо было снова одеть и укутать. — Трандуил, ни в коем случае не вини себя. Не впускай тьму.

— Но я виновен, — слова легли легко. Интонации были ровные, как будто Трандуил приветствовал послов на официальном приеме. — Не следовало… затевать… разговора. Следовало убедить ее… дать время… убедить сперва. И затем…

— Насколько я знаю Гортхаура… и насколько ты его знаешь… он будет торговаться. У него душа торгаша. Послушаем условия.

— Они будут неприемлемыми, — так же ровно. Дивный низкий голос стелется рокотом, словно бархатом. — Они. Будут. Неприемлемыми для меня, для Сумеречного леса. Для эльфов. Ради одной жизни, хоть она и означала бы краткий новый рассвет эльдар, на такое пойти будет нельзя. Я готов.

— Эру! — снова выкрикнул Элронд. — Ладно. Виэль… соединим песни? Трандуилу Орофериону нужно много сил.

— Соединим. Я для этого с вами и поскакала. Лесной король, я с тобой с самого твоего младенчества. С Дориата. Трандуил… надо надеяться.

— Надежды нет, — сухо сказал повелитель сумеречных эльфов, — надо не надеяться, а понимать, что случилось, и что следует делать дальше. Просто понимать. Однако я могу верить. Тут истари прав. Доедем домой… вопросим Галадриэль.

Всю ночь Трандуила обнимали четыре руки. Элронд, Синувирстивиэль. Всю ночь он слышал тихий голос, напевающий целительную песню, то низкий, мужской, то чистый, высокий — женский. Всю ночь боролся со льдом, оковывающим сердце.

Войска.

Изнуренное боями Сумеречье соберет войска. И пойдет на Дол Гулдур.

Давно было пора.

Всю ночь Мэглина обнимали четыре руки. Тауриэль, Даэмар. Всю ночь он слышал тихий голос, напевающий мотивы надежды. То спокойный мужской, то красивый женский. Всю ночь боролся со льдом, оковывающим сердце.

Как он мог отпустить ее руку? Как мог не ощутить силу боли, толкнувшую в лапы дракона?

Лаиквенди не уснул до самой зари, когда, оставив Тауриэль и Даэмара, вышел подержать стремя Виэль.

Целительница поцеловала лесного эльфа в лоб, отерла его щеки.

— Ни пяди скорби и унынию, — шепнула. — Я верю в весну. Цветущую. В то, что весна близко. Так сказал Бард. И еще я верю в златое цветение липы. Если ты не окажешься рядом, лаиквенди, королю будет совсем худо. Даже если ты сам померк — пусть он этого не увидит.

— Я буду рядом, Виэль. Я всегда рядом. Счастья тебе, королева Дейла.

— И тебе, лесной эльф.

И эльфийка, окутанная темным теплым плащом, в сопровождении четырех человек, поскакала обратно к Дейлу.

Тауриэль смотрела вслед.

И в спину Мэглину.

Лагерь поднимался — еще два перехода, и эльфы вернутся домой.

***

Над пустошью стояла огромная луна — Торин не пожалел, что выехали в ночь.

Крупные сильные лошади — опять Ольва, опять! И ее неприязнь к скромным спокойным пони, — шли ровно.

А узбад вспоминал.

Тогда, впервые за целых двадцать восемь суток, Ольва собралась выехать на прогулку. До этого, после битвы, в которой пали драконы и был ранен Трандуил, она словно утратила задор и смелость, и часами пролеживала в своих покоях, под одеялами, напротив полыхающего камина. Всего боялась. Никуда не хотела. И ее внезапная хрупкость ранила Торина так сильно, что он и вовсе сторонился ее — не показывался на глаза. Благо, в Эреборе дел всегда хватало.

Фили возился с Ольвой - под ежедневное неодобрительное ворчание Дис. Однако Торин видел — племянник рад отдать долг и принимает иноземку как друга. И не возражал, потому что боялся приближаться сам… боялся начать настаивать. Она же просила. Не пугать.

Он не пугал.

Но в тот день она поднялась, покаталась на лошади. Затем, набросив роскошную меховую накидку, Ольва брела по Эребору — такая маленькая. Потерянная. Даже сейчас было видно, как тяжело ей, ослабшей, дается каждый шаг. Пошла на балкон над Золотым залом. И Торин сам не заметил, как последовал за ней. Выбрался на балкон и встал, положив тяжелые руки на ремень. Ветер, налетающий с пустошей, трепал его волосы и драгоценный мех белого волка, наброшенный на плечи.

— Что же, тебе лучше? Долго ты болела, Ольва Льюэнь. Я смотрел — и не узнавал тебя.

Подошел.

Взял Ольву за плечи — и поцеловал, с силой, до боли. Надеясь на ответ. Но…

— Итак… ты не отвечаешь мне, майа Ольва. Я так и думал. Тогда тебе было достаточно лишь бережности… и терпения. А теперь? Что переменилось в тебе, Ольва? Теперь ты хочешь быть королевой Эребора?

— Нет, Торин… зачем ты так?..

— Я просто стараюсь понять тебя. Что с тобой сделали эльфы? Ты… Трандуил относится ко всем - и к людям, и к эльфам - как к пустому месту, к игрушкам. Это коварное ледяное сердце, слава о котором идет по всему Средиземью. Здесь ты уберегла бы саму себя, уберегла бы от холодного колдовства эльфов, которым, в сущности, все равно, живы мы или умрем! Но ты сбежала. К ним. Ты ушла ночью, не попрощавшись со мной… бросив нас. Я посажу тебя под замок, пока ты не забудешь думать о ком-либо еще. О, я буду очень нежен. И нетороплив. Но ты останешься здесь. И не говори мне, что я действую силой. Это валар сделали так, что после великой битвы ты опять в Эреборе.