Стив хмурится, не понимая, о чем говорит Баки. Открыв рот, чтобы попросить разъяснений, он вспоминает о своем обещании и снова закрывает рот.
Вероятно, заметив запутанный взгляд Стива, Баки мягко улыбается.
— Я знаю, что все, что ты сделал за последние несколько месяцев, было сделано для меня, и я благодарен тебе, поверь. Но ты не уделил своей собственной жизни никакого времени, и это опасно.
Как, черт возьми…
— Это опасно, потому что если я являюсь всем твоим миром, то это очень сильно давит на меня. Это также нехорошо, потому что если я являюсь всем твоим миром, то ты никогда не ставишь себя на первое место. У тебя нет своей собственной жизни, и мне это не нравится.
Теперь Стив чувствует обиду. Он несколько раз открывает и закрывает рот и ерзает на стуле. Черт бы побрал Барнса и его дурацкую просьбу, чтобы Стив держал рот на замке.
Баки понимающе улыбается ему.
— Если я позволю тебе говорить, ты обещаешь, что не рассердишься? Ты знаешь, я потеряю нить разговора, если мы начнем кричать.
С трудом сглотнув, Стив подавляет свой гнев и кивает.
Баки долго смотрит на него, потом наклоняется и делает вид, что открывает Стиву рот.
— Вот так.
Стив не теряет ни секунды, прежде чем выпустить слова, которые он держал в себе.
— У меня есть собственная жизнь! У меня есть квартира и машина, и я нахожу нам книги для чтения.
Баки смотрит на него, его глаза выглядят немного грустно.
— Ты сделал все это, потому что хотел или потому что думал, что это нужно мне?
Это заставляет мысль Стива внезапно оборваться. Он собирается возразить, что да, конечно, он хотел всего этого. Но хотел ли на самом деле? Жить в квартире приятнее, чем в отеле, но все в квартире было выбрано исходя из того, в чем Баки будет нуждаться или хотеть. Покупка автомобиля была по той же причине. И Стив никогда не выбирал книги, которые он хотел прочесть. Это были книги, которые Баки бы с удовольствием послушал.
— Когда ты в последний раз делал что-то для себя? Что-то, что не связано со мной, и что-то, что ты любишь делать? — Тихо спрашивает Баки.
Стив изумленно смотрит на него. Он пытается что-то придумать и действительно не может. Это шокирует и одновременно тревожит.
— Я…не помню.
Протянув руку, Баки берет его ладонь своей металлической ладонью и нежно сжимает ее. Стив все еще не привык к тому, что Баки прикасается к нему протезом, и холодный металл всегда на мгновение кажется странным.
— Именно об этом я и говорю, Стиви. Но все гораздо хуже. Ты не жил своей собственной жизнью, но планировал мою, потому что я думаю, что ты слишком напуган, чтобы сосредоточиться на своей собственной. Я думаю, ты использовал меня как–как–трость? Нет. Что-то вроде трости? Доктор Стю…
— Костыль, — говорит Стив, онемев. — Я использовал тебя как костыль.
Уже не в первый раз кто-то обвиняет его в том, что он использует Баки как костыль. Сэм сказал ему то же самое, когда Стив искал Баки. Стив отверг эти обвинения, и он помнит, как ввязался в большую ссору с Сэмом из-за этого, но теперь Баки говорит те же самые слова. Оглядываясь назад, Стив приходит к выводу, что они оба, вероятно, правы.
Нет, не вероятно. Они действительно правы. Он всегда оправдывался перед самим собой тем, что Баки на самом деле нуждался в его помощи. Когда Стив спас его, он никак не мог оставить его одного в гостиничном номере, если бы гулял с друзьями или ходил на работу пять дней в неделю. У него не было бы свободного времени, чтобы привезти Баки сюда и проводить с ним несколько дней. На самом деле, если бы у него была работа, ему, вероятно, не разрешили бы навещать Баки дважды в неделю в течение последних шести месяцев.
Похоже, Баки уже давно думал об этом и пришел к такому же выводу.
— То, что ты так сосредоточился на мне, определенно помогло мне. Я не смог бы зайти так далеко, не зная, что ты всегда будешь здесь, рядом со мной, когда бы ты мне ни понадобился. Но сейчас у меня все хорошо, и я хочу, чтобы мы сосредоточились на тебе.
Стив пристально смотрит на него. Его тревога возвращается, но по другим причинам. Если у него нет Баки, чтобы сосредоточиться на нем, тогда вся его жизнь — это просто зияющая пустота. Он даже потерял связь с Сэмом. У него нет ни друзей, ни хобби, ни работы, ничего. Это пугающая мысль, и Стив понятия не имеет, как он заполнит эту пустоту.
Но потом ему приходит в голову, что ему не придется делать это в одиночку. Если Баки переедет жить к нему в Вашингтон, он сможет ему помочь.
— Я бы с удовольствием, но мне понадобится помощь.
Баки улыбается.
— И я собираюсь тебе помочь. Вот что мы делаем, — но потом улыбка Баки становится немного напряженной. — Но я не могу помочь тебе, переехав к тебе в Вашингтон.
Паника, которую эти слова пробуждают в Стиве, так же мучительна, как и прошлой ночью.
— Но я хочу все еще оставаться друзьями. Мне нужно–я…
— Эй, эй, перестань, — говорит Баки, хватая обе его ладони и сжимая их. — Я никогда не говорил, что не хочу быть тебе другом. Ты – неизменная часть моей жизни, Стив Роджерс. Ты всегда был ею, и это никогда не изменится. Никогда. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни точно так же, как ты хочешь, чтобы я был в твоей. Но я думаю, что это нездорово, что мы нуждаемся друг в друге только потому, что не можем справиться с трудностями жизни самостоятельно.
— Но…Бак, я не могу справиться с этим самостоятельно, — он ощущает такую панику, что близок к тому, чтобы заплакать.
Соскользнув со стула, Баки опускается перед ним на колени. Это внезапно напомнило Стиву, как Алиша вела себя с Баки во время их первой встречи, когда Баки очень расстроился. Замечательно, что Баки так продвинулся вперед, что теперь он спокойно помогает Стиву справиться с трудной ситуацией, но это ничего не облегчает.
— Ты будешь не один. Ты никогда не будешь один. Я помогу тебе и буду с тобой на каждом шагу. Просто не…физически. Я не могу быть в Вашингтоне. Не потому, что я не хочу быть с тобой, а потому, что это не очень хорошая среда для меня.
— Но…ты уже был со мной в Вашингтоне. Я буду заботиться о тебе.
Баки сжимает его ладони.
— В том-то и дело. Я не хочу, чтобы ты тратил каждую секунду своей жизни на заботу обо мне. Я хочу, чтобы ты поддерживал меня, когда мне это нужно, но не каждую секунду. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на своей собственной жизни, и я хочу поддерживать тебя, но это значит, что я должен оставаться здоровым.
Стив хочет поспорить, что его присутствие будет гарантировать, что Баки останется здоровым…
…но ведь это не совсем так, правда?
Если Стив действительно собирается приложить усилия для поиска хобби, друзей и работы, то он не может быть рядом с Баки двадцать четыре часа в сутки. Сможет ли Баки выдержать пребывание в Вашингтоне в одиночку в течение нескольких часов каждый божий день? Часть Стива хочет настаивать, что да, конечно, он может…
…но опять же, это неправда, и Стив это знает.
Похоже, Баки не уверен, что Стив придет к тем выводам, которых пытается мысленно достичь, поэтому он спокойно облекает мысли Стива в слова.
— Я много работал с упражнениями на снижение чувствительности, но все еще не могу справиться с тем, что вокруг слишком много шума и слишком много движущихся вещей. Я не могу уследить за происходящим, я запутываюсь и нервничаю. Но я также не хочу оставаться внутри все время, чтобы избежать шума и хаоса. Я люблю быть снаружи, независимо от того, гуляю ли я здесь или на ранчо. Я провел годы, запертый в темной клетке Гидры и помещенный в камеру, для заморозки. Я хочу быть снаружи, под теплым солнцем, где я могу свободно передвигаться, сколько захочу.
Стив кивает, чувствуя себя немного мрачным, но он видит, к чему ведет этот разговор.
— Но если вокруг слишком много людей, машин или других вещей, тебе не нравится быть снаружи.
— Да. Вот почему я люблю бывать на ранчо. Там только я и большое открытое небо, огромные поля и да, пара людей и лошадей, но очень мало шума и никакого хаоса. Все движется в нужном мне темпе. Это свобода для моей души, но это также то, что нужно моей голове. И я люблю бывать в городе тоже. Иногда это немного напрягает, но я люблю ходить в закусочную “Солнечный Свет”. Ты же знаешь, я с трудом запоминаю имена людей, и разговоры могут быть трудными. Но они все меня знают. Я сажусь за один и тот же стол, они не сажают слишком много других людей вокруг меня, и они знают, что я хочу заказать, и они знают мое имя, и это так приятно.
