Оглядываясь в прошлое, Стив даже не может вспомнить, когда в последний раз Баки был так увлечен чем-то, не говоря уже о разговорчивости. Стив едва может вставить слово, поскольку Балки продолжает болтать о своем дне, рассказывая Стиву каждую деталь. Стив до сих пор думает, что это немного забавно, что городскому мальчику Баки Барнсу понравилось проводить день на тихой ферме, но очевидно, что Баки действительно это полюбил.

Несколько часов спустя Стив находит еще один повод для радости, когда он получает электронное письмо из центра и видит, что сотрудник, сопровождающий группу, фотографировал каждого пациента в течение дня. Чтобы защитить частную жизнь других пациентов, на каждой фотографии изображен только один пациент, и Стиву предоставляется доступ только к тем, на которых изображен Баки.

На первых нескольких фотографиях изображен Баки, стоящий где-то с великолепным пейзажем позади: голубое небо и зеленые холмы, тянущиеся, насколько хватает глаз. Должно быть, это было на пикнике. Более поздние фотографии — все на ферме, и на Баки надет шлем, который люди используют для езды на велосипеде, и он стоит рядом с лошадью, которая, должно быть, Джейд. Баки улыбается от уха до уха, его глаза сияют, и по мере того, как Стив продолжает листать альбом, улыбка Баки остается такой же яркой на каждой фотографии.

========== Часть 21. ==========

Любовь Баки к ранчо не умаляется. В течение следующих нескольких недель он возвращается к верхой езде в большом количестве и впитывает все, что узнает, как губка. Он также передает все свои новые знания Стиву.

Вот так Стив узнает, что “лягушка” – это не просто маленькое земноводное существо, а название области на копыте лошади. “Гребень Карри”* не имеет ничего общего с индийской едой, это грубый пластиковый гребень со щетиной, который используется для удаления сухой грязи с шерсти лошади. У седла есть “рог”, но он не издает никакого звука и, по-видимому, имеет какое-то отношение к использованию лассо. И выражение “Вы можете привести лошадь к воде, но вы не можете заставить ее пить” – абсолютная правда.

— Я не мог в это поверить! Мы были у ручья целую вечность, и он просто не хотел пить. Я поговорил с ним так мило, отпустил поводья, а он только сопел у воды, но ничего не выпил. Но как только мы тронулись и снова двинулись по тропе, он повернулся и захотел вернуться к воде!

Стив посмеивается над этой историей, расслабляясь в своем кресле в их с Баки квартире.

— Вот в чем разница между поездкой на машине и поездкой на лошади, а? У лошади есть свой собственный разум.

Баки смеется.

— Да, наверное. Но мне это нравится, правда. Я тебе говорил, что вчера научился галопировать? Это было очень приятно, как сидеть в кресле-качалке. Милли проделала хорошую работу.

— Да, ты мне говорил. Я горжусь тобой, ты это знаешь?

— Я знаю! Я тоже горжусь собой.

В разговоре наступило затишье, и Стив решил, что настало время поднять тему, которую он собирался обсудить с Баки. Дни быстро проходят, а Баки все ближе и ближе подходит к завершению программы, и скоро ему придет пора возвращаться домой. Стив не может дождаться, но он также был озадачен тем, как центр структурировал заключительную стадию обучения Баки. Это здорово, что ему нравится быть рядом с лошадьми, но Стив ждал, что они будут назначат ему более интенсивные десенсибилизирующие тренировки, чтобы Баки был готов столкнуться с хаосом жизни в городе. До сих пор не было никаких признаков того, что центр начнет настаивать на этом, что Стив находит странным.

— Итак, Бак?

— Хм?

— Я знаю, что ты любишь бывать на ранчо, но эти навыки не очень полезны для жизни в городе, не так ли? Это замечательно, что тебе это нравится, но разве ты не должен сосредоточиться на изучении навыков, которые ты действительно собираешься использовать позже?

— Почему мне не использовать то, чему я учусь? — он звучит, будто в замешательстве.

Стив посмеивается.

— В Вашингтоне нет никаких ранчо. По крайней мере, не там, где находится наша квартира. Мы могли бы ездить на ранчо несколько раз в месяц, если тебе там нравится, но я думаю, что ты должен сосредоточиться на обучении навыкам, которые тебе понадобятся, чтобы жить в городе.

Баки не отвечает.

Нахмурившись, Стив ждет. Но когда Баки ничего не говорит, Стив слегка подталкивает его.

— Бак?

— Я–я не–я не–почему там–где находится наша квартира?

Внезапная перемена в поведении Баки вызывает недоумение.

— Наша квартира здесь, в Вашингтоне. Помнишь, я говорил тебе, что нашел нам квартиру? Ты не хотел обсуждать это раньше, но у нас есть всего несколько недель, пока ты не закончишь программу, так что я…

— Я не хочу–я хочу ранчо.

Стив улыбается.

— Я знаю, что тебе там нравится, и обещаю, что мы сможем навещать ранчо несколько раз в месяц.

— Но мне нравится–мне нравится моя церковь, и закусочная “Солнечный–Солнечный Свет”, и Джейд, и Милли, и деревья, и ручей. Я не–это слишком–здесь слишком много–я не могу–черт!

Чем дольше он заикается, тем злее звучит Баки. Его гнев застает Стива врасплох, и в него закрадывается плохое предчувствие. У Баки все так хорошо получается, и Стив был уверен, что Баки будет счастлив, когда он напомнит ему об их квартире, и он будет с нетерпением ждать, чтобы жить со Стивом.

— Почему ты расстраиваешься? Ты не потеряешь Джейд и Милли или свою церковь. Я буду возить тебя в Вирджинию, когда захочешь.

— Я–я–я–ты! Это не–я чувствую–это слишком, — кричит Баки, и его голос дрожит. Внезапно он замолкает.

Стив решает воспользоваться тишиной, отчаянно пытаясь сгладить ситуацию. Баки запутался и напуган, что вполне понятно.

— Обещаю, я буду возить тебя в Вирджинию, когда захочешь. И тебе не обязательно будет ехать в “Солнечный Свет” за этими гамбургерами или ванильными молочными коктейлями. Я научусь готовить все это.

— Я хочу–я хочу молочный коктейль отсюда! Я хочу–мои деревья здесь! Я хочу–черт!

— Бак…

— Зат–заткнись! Я должен–я должен считать. Я не могу–мне нужно–заткнись!

Стив захлопывает рот, ошеломленный и раненый гневом Баки. Его мысли кружатся в беспорядке, и он не может понять, почему все идет так плохо. Баки должен быть в восторге от того, что Стив нашел ему хорошую квартиру, и что он научится готовить новые любимые блюда Баки, и что Стив будет возить его туда и обратно в Вирджинию. На самом деле он не звучит запутавшимся…вместо этого он злится, и Стив не понимает, почему.

Баки тяжело дышит, и Стив слышит, как он бормочет себе под нос цифры, считая до 5 и обратно несколько раз. Наконец Баки делает глубокий вдох.

— Я буду говорить, а ты–а ты–а ты не будешь меня перебивать.

— Хорошо, я буду…

— Заткнись! Я же сказал тебе заткнуться! Я буду говорить. Ты будешь–ты будешь слушать, или я сейчас же–сейчас же повешу трубку.

Горло Стива сжимается, и его охватывает паника. Что, черт возьми, происходит?!

Баки некоторое время молчит, потом делает глубокий вдох.

— Я не хочу жить с тобой.

Это похоже на удар в живот, Стив выбивается из равновесия. Он даже дышать не может. Это слова, которые он никогда не слышал от Баки Барнса, это, должно быть, кошмар. Нет такой вселенной, в которой Баки Барнс не хотел бы быть рядом со Стивом двадцать четыре часа в сутки. Или, по крайней мере, если такая вселенная действительно существует, Стив не хочет быть ее частью.

Забыв о своем обещании молчать, Стив снова пытается заговорить.

— Ты ведь не это имел в виду. Бак, скажи мне, что ты не это имел в виду. Ты устал, и у тебя был…

— Не указывай–не указывай мне, что говорить! Ты не можешь–ты не можешь указывать мне, что–что говорить, делать или жить! Ты не–ты не имеешь права!

Теперь боль Стива быстро превращается в гнев.

— Я не указываю тебе, что делать! Ты должен хотеть жить со мной, потому что ты этого хочешь!

— Ну хорошо, тогда я не хочу!

Слезы наворачиваются на глаза Стива, и он изо всех сил старается не дать себе заплакать. Его сердце болит, когда его гнев снова растворяется в боли. Почему все рушится?