Свирепо глядя на Вэна, Баки послушно отсчитывает назад до одного. Сделав это несколько раз, Баки резко перестает считать и садится, спокойно дыша, но все еще выглядя раздраженным.

— Мне не нравится, что Стива здесь не будет, потому что если я испугаюсь, то хочу, чтобы Стив был здесь.

Сердце Стива сжимается, но он знает, что не должен вмешиваться в этот разговор.

— Никто не хочет, чтобы ты боялся, Баки. Если ты испугаешься, мы все тебе поможем. А Стив всегда находится всего в одном телефонном звонке от тебя.

От этого взгляд Баки немного смягчается.

— Я могу звонить Стиву, когда захочу?

— Совершенно верно! Стив всегда будет рядом с телефоном, не так ли?

Стив кивает.

— Ну конечно! Ты можешь звонить мне, когда захочешь.

— А что, если–если они заставят меня сделать то, чего я не хочу? — Спрашивает Баки, глядя на Стива.

— Тогда ты объяснишь им словами, почему ты не хочешь этого делать, и вы обсудите это. Эта программа должна помочь тебе. Они никогда не заставят тебя делать что-то, что плохо для тебя.

Свирепый взгляд Баки исчезает, и он таращится на свою пустую тарелку, которую очистил самостоятельно, без всякой подсказки, и, кажется, задумывается на некоторое время.

— Хорошо, ладно. Я постараюсь. Когда ты вернешься?

Стив смотрит на Вэна, и тот отвечает за него.

— Стив вернется после ужина. Он будет здесь, когда мы с тобой закончим все вечерние повседневные дела, и он снова будет спать в своей комнате.

Стив ненавидит саму мысль о том, чтобы быть вдали от Баки в течение всего дня, особенно “в городке”, что означает, что Стива не будет поблизости, если у Баки случится припадок или он расстроится. Но Стив должен это сделать. Он не может позволить панике проступить на лице, иначе Баки растворится в океане беспокойства, и это ни к чему их не приведет. Персонал доказал, что они могут позаботиться о Баки, не так ли? И Баки также доказал, что эта программа именно то, что ему нужно. Стив должен придерживаться плана и думать о будущем Баки.

*

Расставание с Баки после завтрака выходит таким же душераздирающим, как и вчера вечером, но Стив снова не позволяет себе поднимать шум.

Он записывает номер своего мобильного телефона на листке бумаги, который приклеивает к прикроватному столику Баки, они с Баки просматривают расписание Баки, и Стив пытается заинтересовать Баки, заставив думать о знакомых лицах, и о том, что он будет делать много забавных вещей, затем Стив берет свои принадлежности для рисования и запрыгивает в такси, которое везет его в городок.

Он надеется отвлечься, делая наброски в оживленном кафе или на уличной скамейке, где он сможет поработать над эскизами для Баки и понаблюдать за суетой людей вокруг…но оказывается, что в городке нет шума и суеты. На самом деле “городок” находится в пятнадцати минутах езды от реабилитационного центра, и он очень маленький. Там только один светофор, на пересечении Мэйн-Стрит и Оук—авеню, и Стив почти не встречает людей. Несмотря на небольшие размеры городка, Стив насчитывает три церкви.

Когда таксист высаживает его посреди “городка”, Стив некоторое время просто стоит на тротуаре, сжимая свой альбом и думая, что это, должно быть, город-призрак.

Но стоя там, он постепенно начинает слышать и видеть больше движения. Человек выходит из булочной, веселый колокольчик звенит над дверью, когда выходит женщина и кричит: „Увидимся завтра, Глэдис!” — через свое плечо. Две женщины, толкая детские коляски, проходят мимо него, сплетничая о том, как ужасна новая стрижка Эммы и почему, черт возьми, она появилась в церкви, не посмотрев сначала в зеркало?

Пожилой мужчина подметает тротуар перед хозяйвственным магазином и улыбается, заметив, что Стив пристально смотрит на него.

— Доброе утро, сэр! Как ваши дела? — спрашивает мужчина.

Стив натягивает на лицо вежливую улыбку.

— Прекрасно, спасибо.

— Я никогда раньше не видел вас в этих краях. Вы к кому-то приехали?

Все это начинает беспокоить Стива. Еще в 30-е годы он привык, что все знают, кто они с Баки такие, и ему нравилось это чувство общности. Но после того, как он выбирается из подо льда и после борьбы с дурной славой Капитана Америка, все это быстро уходит в тень. Вот почему он предпочитает шум и суету Вашингтона или Бруклина. Он просто еще один случайный человек. Пока он прячет лицо, никому нет дела, кто он и куда направляется. Стив обнаруживает, что ему действительно нравится эта анонимность.

Но если Баки будет находиться в реабилитационном центре в течение 6 месяцев, это означает, что Стив должен будет сделать этот городок своим домом на 6 месяцев. Улыбаясь, Стив подходит к мужчине.

— Нет, сэр. Член моей семьи пребывает в клинике по соседству.

Старик косится на него, но, к счастью, не узнает.

— О, мне очень жаль это слышать. В какой медицинской клинике?

Стив…действительно не хочет сообщать этому незнакомцу личную информацию, которая его не касается. Особенно информацию о Баки. Но он должен стараться быть вежливым.

— Мне неудобно обсуждать это, сэр.

Мужчина хихикает.

— О, все в порядке, сынок. У нас тут нет секретов. К нам приезжает много людей со всего мира в здешние центры.

Стиву действительно не нравится этот разговор.

— Может быть, но я предпочитаю держать свои дела при себе. Всего хорошего, сэр.

Прежде чем этот человек сможет пожаловаться или попытаться еще больше влезть в дела Стива, Стив быстро уходит от него, задаваясь вопросом, где, черт возьми, он может сесть, где его не будут беспокоить, пока он не сможет вернуться в центр.

Сидя на скамейке, он, вероятно, станет сидячей мишенью для любого проходящего мимо, кто захочет поговорить с новым незнакомцем в городке. Пойти в маленькую закусочную, на которую он смотрит, вероятно, будет означать то же самое. В конце концов он решает забронировать номер в единственном мотеле в городке, маленьком шестикомнатном заведении, где владельцы почти все делают сами и сразу же начинают совать нос в дела Стива, когда он просит ключи от номера. Ему удается избежать их бесконечной болтовни и вопросов, и он проводит остаток дня в своей комнате, работая над рисунками для Баки и следя за своим телефоном на случай, если Баки позвонит.

Он стопроцентно уверен, что Баки хотя бы один раз устроит истерику, и он с нетерпением ждет этого телефонного звонка, поскольку минуты тикают, а его стопка, связанных с Баки рисунков, становится все больше.

Вскоре после полудня его беспокойство вознаграждается, когда начинает звонить телефон. Номер телефона выглядит странно, но нет никого, кто мог бы сейчас ему звонить. Сэм просил Стива писать ему раз в день, но он не звонил, пока Стив все ему ясно докладывал.

Стив хватает свой телефон и чуть не роняет его, торопясь ответить.

— Алло? — произносит он, задыхаясь, его сердце застревает в горле.

— Стиви?

Голос Баки звучит нормально, но это ни о чем не говорит.

— Что случилось?

— Случилось? Ничего. У меня просто пятнадцатиминутный–пятнадцатиминутный перерыв, и Вэн сказал мне, что я могу делать все, что захочу в эти пятнадцать минут, так что я делаю именно это.

Стиву требуется секунда, чтобы понять, что с Баки все в порядке. Он не только физически в порядке, но и звучит гораздо лучше, чем сегодня утром. Никакого заикания, никакого бормотания, никаких примитивных фраз.

Это его Баки Барнс.

Сердце Стива воспаряет от этого, но затем его нутро сжимается, и он на самом деле немного…разочарован? Потому что Стива с ним нет, и с Баки все в порядке. Сегодня утром, когда там был Стив, Баки поднял шум, но сейчас Стива нет уже почти полдня, и Баки в полном порядке.

Он пытается напомнить себе, что поступает несправедливо. Истерика Баки не обязательно должна была быть связана с присутствием Стива, и он понятия не имеет, были ли у Баки приступы сегодня. Но он не может избавиться от чувства ревности и ненужности.

Баки не замечает его настроения и болтает о том, что он сделал этим утром. По-видимому, он сидит в своем любимом кресле у окна в своей комнате, и он принес телефон и свое расписание, чтобы следить за тем, что он говорит Стиву, пока смотрит на пейзаж. Судя по всему, у него было два припадка, но Вэн был с ним оба раза. Он посетил доктора Джошуа, и они заменили лекарство, которое ему дают.