Стив едва может связать воедино собственные слова, чтобы ответить на вопрос Вэна.

— Я…э-э, да, я был в Бруклине несколько раз.

— Арендная плата нынче зашкаливает, да?

— Э-э…

Сердитый вопль Баки легко заглушает все, что пытается сказать Стив.

— Мне не–мне не–ты не–мне это не нравится! Ты–ты–я–я не… — Баки начинает плакать, его слезы заглушают те немногие слова, которые ему удается выкрикивать.

Сердце Стива разбивается вдребезги, и он тоже близок к тому, чтобы заплакать. Баки так больно, и Стив мог бы унять эту боль за считанные секунды, накормив его завтраком…но это создало бы еще большую боль в будущем Баки. Не имеет значения, что сделает Стив, он не может улучшить ситуацию для Баки, и это разбивает его сердце. Но он также в полном шоке от поведения Баки.

— Я не могу понять тебя, когда ты так кричишь, Баки, — говорит ему Алиша таким же спокойным тоном, каким он был на протяжении всего разговора. — Мне нужно, чтобы ты успокоился и сказал мне, хочешь ли ты съесть свой завтрак или вместо этого выпить ванильный коктейль.

— Я–ты–я не… — Баки всхлипывает и снова ударяет кулаком по столу.

Вэн откусывает кусочек от тоста.

— Моя тетя ищет новое жилье, но не может найти ничего подходящего по цене.

Стив не может сосредоточиться на разговоре, который пытается вести с ним Вэн. Он не сводит глаз с Вэна, потому что боится, что Алиша накричит на него, если он посмотрит на Баки. Его разорванное сердце быстро отодвигается в сторону шоком, в котором он находится. Он не может поверить, что Баки поднял такой нелепый шум из-за этого. Он любит ванильные коктейли. Он пьет их самостоятельно все время, так что Алиша дает ему наименее болезненное решение проблемы. Но он отказывается прекратить кричать и поднимать шум.

И Стив просто не может смириться с тем, что все это начал Баки, который начал есть самостоятельно с тех пор, как достаточно вырос, чтобы ходить, и который расстроился, потому что Стив отказывается кормить его, как будто он малыш.

Одно дело, когда Баки мягко манипулирует Стивом, заставляя его делать это за него, потому что любит этот комфорт, но поднимать такой шум совершенно не в его характере.

Стив думает, что ему снится кошмар. Это не может быть Баки Барнс.

Крики и плач Баки продолжаются, попытки Алиши утихомирить ситуацию ни к чему не приводят, и Стив изо всех сил пытается не отставать от попыток Вэна отвлечь его, когда все заканчивается визгом, после того как Баки сталкивает весь свой поднос с завтраком со стола.

Тарелка, столовые приборы и стакан разлетаются, еда оказывается повсюду, и сердце Стива на грани остановки. Остатки апельсинового сока разбрызгиваются по полу и покрывалу, яичница разлетается по всей кровати, а ветчина и тосты падают на пол вместе с подносом, тарелкой и столовыми приборами.

— Господи, Боже! Барнс! Какого черта?! — Стив вскакивает со стула и тянется к Баки, чтобы схватить его, встряхнуть и потребовать объяснений, что с ним, черт возьми, не так. Все это просто смешно! Он тысячу раз видел, как Баки расстраивается, но никогда еще не видел таких истерик с его стороны.

Баки все еще сердито всхлипывает, но уже не пытается произнести ни слова.

Стив пристально смотрит на него. С ужасом он понимает, что больше не узнает любви всей своей жизни, и это не только из-за шлема. Баки сидит здесь, громко всхлипывая, его лицо покрыто слезами и соплями, он похож на маленького ребенка в теле взрослого мужчины.

Холодный ужас пробегает по спине Стива. Он думал, что вернул Баки, но это–это не Баки. Кто, черт возьми, этот кричащий, плачущий ребенок? И как Стив должен справиться с этой ситуацией? Слезы заливают его глаза, и он так напуган, что начинает дрожать. Он чувствует чью-то ладонь на своем плече и смотрит на нее, чтобы понять, что это Вэн.

— Пойдем со мной в коридор, Стив. Пусть этим займется Алиша, ладно? Тебе нужно немного передохнуть.

Стив стискивает зубы, чтобы не разрыдаться, и молча следует за Вэном в коридор. Он ударяется спиной о стену рядом с дверью и сползает на пол, вытянув ноги перед собой, продолжая трястись.

Вэн закрывает дверь, садится рядом с ним и протягивает ему пачку салфеток.

— Не торопись. Я знаю, что это очень тяжело.

Стив изо всех сил старается дышать.

— Он–он не был таким раньше, — сдавленно выдыхает он дрожащим шепотом. — Я не знаю, кто этот человек. Это не–я никогда не думал–я не знаю, кто этот человек, — вот тогда слезы подавляют его самообладание, и он начинает, всхлипывая, рыдать.

Вэн успокаивающе поглаживает его по руке и позволяет ему сидеть и плакать. Сердце Стива болит, и этот страх все еще грызет его.

Через несколько минут Стив чувствует себя немного спокойнее и вытирает глаза салфетками. Он понимает, что все это: то, что Алиша и Вэн пришли на завтрак, то, что Алиша сподвигала Баки съесть завтрак самостоятельно, и то, что Вэн вытащил Стива из комнаты; должно быть, было тщательно спланировано. Он не слишком уверен, что это завершится тем, чем они планировали, из-за беспокойства Баки, но он предполагает, что Вэн здесь, чтобы помочь Стиву. И это хорошо, потому что чем больше Стив успокаивается, тем более унизительной видится вся эта ситуация.

Он слабо улыбается Вену.

— Это так неловко. Мы познакомились пять минут назад, и я весь в слезах, а Бак – это не совсем Бак, — горло Стива грозит снова сжаться, когда он чувствует новую волну слез. — Я просто хочу, чтобы ты познакомился с настоящим Баком. Этот человек там, не Бак. Не он.

Вэн одаривает его доброй улыбкой.

— Не смущайся. Наблюдение таких типов взаимодействий – часть моей повседневной жизни. Они необычны для тебя и Баки, но не для меня.

— Я просто не могу поверить, что он так себя ведет, — шепчет Стив дрожащим голосом. — Он – самый независимый и замечательный парень из всех, кого я знаю, а не этот двухлетний ребенок, который впадает в истерику.

— Баки получил значительное количество повреждений головного мозга. Мозг — это очень сложная вещь, и резкие изменения личности не являются чем-то необычным, когда кто-то получает такого рода травмы.

Это заставляет Стива почувствовать себя еще хуже, и слезы снова текут по его лицу.

— Но я только что вернул его и не думал, что он не будет самим собой. Я знал, что он будет немного другим, я тоже другой, но не…не такой, не такой другой, как… — он машет рукой в сторону комнаты по другую сторону от стены, к которой прислонился. — Я не знаю, как с этим справиться.

Вэн сжимает его руку.

— Стив, посмотри на секунду на меня.

Стив с трудом вытирает глаза и смотрит на Вэна.

— Я думаю, ты никогда не позволял себе горевать о потере Баки. Когда ты обнаружил, что он жив, ты думал, что найдешь его и продолжишь с того места, где вы оба остановились в 1944 году, верно?

— Наверное, — бормочет Стив.

— Даже несмотря на то, что ты вернул Баки, я думаю, что ты должен принять меры, чтобы справиться с потерей, которую ты перенес. Просто потому, что ты потерял его не навсегда, не означает, что это не оказало на тебя сильного воздействия. Если ты не разберешься с этим, ты будешь продолжать надеяться, что Баки каким-то образом станет тем, кем был в 1944 году. Это несправедливо по отношению к нему и нездорово для тебя, потому что этого никогда не случится.

Стив морщится.

— Я это знаю, но все же хочу…

— Я знаю, что хочешь. Но цепляясь за эту мертвую надежду, ты только замедлишь свое собственное восстановление, и это в конечном итоге негативно повлияет на Баки.

Это заставляет вскипеть небольшой злости в его животе.

— Значит, я должен просто смириться с тем, что Баки так изменился?

— И да, и нет. Ты должен принять, что Баки никогда не будет точно таким же человеком, каким он был в 1944 году. Слишком много всего произошло, и, по крайней мере, некоторые из его повреждений мозга, вероятно, будут носить постоянный характер. Даже если бы он захотел быть тем же самым человеком, он не смог бы им стать. Но в том-то и дело, что он здесь. Если бы он остался с тобой, Баки начал бы понимать, что ты хочешь, чтобы он был тем же Баки, каким он был в 1944, и он чувствовал бы себя вынужденным быть тем старым Баки; чувствовал бы себя виноватым, когда не смог бы этого сделать. Он не почувствует такого давления здесь.