Стив смотрит на него и чувствует, будто его тошнит, но он также чувствует злость. Баки относится ко всему этому, как к шутке или как к чему-то неважному, но это не так.

— Это–я не могу–это то, что ты должен сделать сам. Я не собираюсь этого делать.

Баки моргает, слыша гнев в голосе Стива.

— Почему–почему–почему ты сердишься? Ты–ты–я–почему–я… — он медленно садится, нахмурившись в замешательстве, и Стив видит, что он раздражен тем, что не может подобрать нужных слов.

— Если это шутка, то не смешная, Барнс. И если ты серьезно, то это–это совершенно неприемлемо. Мы заботимся друг о друге, но не–не так. Мы не–мы не делаем этого, — Стив хотел бы, чтобы они это делали — он хотел бы, чтобы это было всегда — но на самом деле все не так, и то, что Баки легкомысленно относится к этому – расстраивает.

Баки все еще хмурится и выглядит еще более расстроенным.

— Я не–я–я просто–я–я–я хотел… — стукнув кулаком по матрасу, Баки ударяет себя по голове тыльной стороной ладони, словно пытаясь вытряхнуть слова. — Я–я–черт!–я–я не…

Присев на кровать, Стив хватает Баки за ладонь и сжимает ее.

— Все в порядке. Прости, что разозлился. Просто расслабься, ладно? Сделай несколько вдохов и давай успокоимся, а потом поговорим об этом.

Баки все еще выглядит расстроенным.

— Я–я–я…

Стив бережно обхватывает лицо Баки, потирая его щеки большими пальцами и убирая волосы за уши.

— Я знаю, ты расстроен, что не можешь найти нужные слова, но они придут, когда ты успокоишься. Давай успокоимся вместе. Я не сержусь, честное слово. Ты просто ошарашил меня, и мы должны поговорить о том, что случилось, но я не должен был кричать. Прости.

Баки закрывает глаза и сосредотачивается на дыхании, медленно успокаиваясь, пока Стив касается его лица. Обычно он притягивал Баки в свои объятия, чтобы утешить, но ему нужно держать Баки на расстоянии, если они собираются поговорить.

Наконец Баки успокаивается и грустно смотрит на Стива.

— Хорошо. Я думаю, что теперь–что теперь я в порядке.

— Мы можем поговорить о том, что произошло?

Баки выглядит расстроенным.

— Я не–я не хотел тебя расстраивать.

— Когда ты сказал, что хочешь, чтобы я помог тебе с…этим, ты говорил серьезно или шутил?

— Э–оба вариант сразу, полагаю? Я думал, тебе это покажется забавным, но я также думал, что ты не будешь возражать. Я люблю, когда ты заботишься обо мне. Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне и делаешь что-то для меня, и это заставляет меня чувствовать себя так хорошо. Я просто не думал, что это чем-то отличается от того–от того, что ты меня кормишь.

Стив тихо вздыхает.

— Может быть, для некоторых людей это бы и не отличалось. Но в том-то и дело…для меня все очень, очень отличается.

— Но почему? Мы знаем друг друга всю нашу жизнь. Это не так…не так смущающе, и мне было бы хорошо.

— Дело не в этом, — мягко говорит Стив. Он отпускает лицо Баки, потому что думает, что будет лучше закончить этот разговор без такого интимного жеста. Вместо этого он нежно берет ладонь Баки в свои и держит ее. — Дело в том, что если бы мы были просто лучшими друзьями и я просто любил бы тебя как друга, тогда ты прав – делать такие вещи не было бы большой проблемой. Может быть, для других так и было бы, но не для нас. Мы ведь никогда не стеснялись своих тел друг перед другом, верно?

— Угу. Так почему же…

Стив грустно улыбается. Вот и все.

— Потому что я люблю тебя. Для меня это отличается, потому что я люблю тебя.

Баки хмурится.

— Я знаю. Я тоже тебя люблю. Ты вчера мне это говорил. Моя память–моя память хоть и дырявая, но все не так уж плохо.

— Это не то, что я имею в виду. Когда ты говоришь, что любишь меня, ты имеешь ввиду как друга. Но моя любовь к тебе совсем другая. Я люблю тебя так, как двое мужчин не должны любить друг друга.

Баки моргает и смотрит на него.

— Правда?

— Угу.

— Я–но–почему?

Стив посмеивается.

— Барнс, любой, кто когда-либо встречался с тобой, знает почему. Ты удивителен во всех отношениях, в каких только может быть удивителен человек.

— Это–это началось, когда ты спас меня?

Стив фыркает.

— Нет. Я люблю тебя с тех пор, как мы были подростками. Кажется, мне было лет 14? Я действительно не помню.

У Баки округляются глаза.

— 14? Это очень долго.

— Ага, — говорит Стив, нежно сжимая ладонь Баки. — Но послушай, это ничего не меняет, хорошо? Может, я люблю тебя так, как не должен, но еще я люблю тебя так же, как ты любишь меня, по-обычному. Мне не нужно, чтобы между нами что-то менялось. Но я должен попросить тебя уважать мои чувства, и ты должен понять, что просить меня помочь тебе с…некоторыми вещами интимного характера, было бы очень тяжело для меня. Если бы это был медицинский вопрос, и я должен был это сделать, тогда, конечно, я бы сделал. Но это разбило бы мне сердце, потому что для тебя это не значит то же самое.

Глаза Баки бегают по сторонам, пока он усваивает эту информацию.

— Ты не против заботиться обо мне другими способами? Это слишком трудно для тебя?

— Нет! Нет, но я думаю, что было бы неплохо, если бы ты начал делать некоторые вещи самостоятельно. Просто так ты можешь стать более уверенным и независимым.

— Но мне нравится, когда ты заботишься обо мне.

Стив бережно берет лицо Баки в свои ладони.

— Я знаю. И я тоже люблю заботиться о тебе. Мне нравится делать тебя счастливым, и я сделаю все, чтобы ты был таким, но, пожалуйста, не проси меня сделать что-то, что причинит мне боль.

Баки кивает.

— Хорошо. Мне очень жаль.

— Не извиняйся. Ты же не знал.

— Я все еще сожалею. Мне не–мне не нравится видеть тебя расстроенным.

— Я знаю.

Теперь, когда они оба успокоились, у Стива пропадает эрекция, но он не хочет лишать Баки недавно восстановленной физической потребности тела.

— Если ты хочешь закончить то, что начал, я могу пойти в ванную и очень медленно почистить зубы.

Баки хихикает.

— Не. Уже прошло.

— Ох. Прости.

— Это не твоя вина. Я не должен был–не должен был так думать. У тебя тоже прошло?

— Да.

— О.

Потом ни один из них, кажется, не знает, что сказать, поэтому Стив в конце концов предлагает им вернуться ко сну.

— У нас впереди большой день.

Баки кажется робким, когда они ложатся обратно, и Стив притягивает Баки к своей груди; он целует его в макушку и обнимает.

— Ничего не изменится, Барнс. Ничего.

Это заставляет Баки вздохнуть, он медленно расслабляется на Стиве и в конце концов снова засыпает.

*

Когда они просыпаются утром, их мысли сосредоточены на том, что они будут делать сегодня, и ни один из них не вспоминает о том, что произошло ночью.

Через час после того, как они проснулись, раздается стук в дверь. Алиша входит после того, как Баки просит ее войти. Она приносит четыре подноса с завтраком. Стив хмуро смотрит на четвертый поднос, и Алиша улыбается, видя его пристальный взгляд. Обменявшись приветствиями и другими любезностями, Алиша спрашивает Баки, готов ли он сейчас принять лекарство от приступа, или хочет спуститься в медицинское крыло.

— Давайте здесь, — говорит ей Баки.

— Доктор Джошуа увеличил твою дозировку, так как анализ крови, проведенный прошлой ночью, показал, что ты усвоил большую ее часть всего за несколько часов. Мы попробуем эту более высокую дозировку, и я возьму несколько образцов крови в течение дня, чтобы посмотреть, как идут дела. Как только мы выясним скорость твоего метаболизма, мы сможем рассчитать, сколько лекарств тебе понадобится в каждой дозировке, и, надеюсь, тогда мы увидим хоть какие-нибудь результаты.

После того, как она дает Баки его лекарство, она показывает на тележку, на которой лежат подносы с завтраками.

— Я подумала, что сегодня утром ты захочешь встретиться с очень важным членом твоей команды, Баки. Но если ты не в настроении, то мы можем перенести встречу на потом.