Удивительно видеть, как много мышечной массы Баки потерял за последние несколько месяцев и как изможденно он выглядит, но Стив твердо напоминает себе оставаться бодрым ради Баки, и что их уже начавшийся путь приведет к тому, чтобы Баки снова стал здоровым.

Они делают перерывы во время купания, чтобы Баки мог пить из бутылки питательный коктейль, который Стив принес в ванную. Он с ягодным вкусом, и Баки, кажется, доволен им. В общем, Баки кажется гораздо более бдительным, и в его глаза возвращается искра, которая делает его гораздо более похожим на Баки Барнса, которого Стив знает и любит.

Стив тоже умывается, помогает Баки надеть что-нибудь из одежды Стива и кладет его грязную одежду в пакет, чтобы обслуживающий персонал мог выбросить ее.

Баки сидит на кровати, слегка подпрыгивая и выпивая очередной питательный коктейль.

— Мне нравится–мне нравится эта кровать. Она мягкая.

Стив ухмыляется.

— Это, конечно, лучше, чем матрас, набитый сеном, не так ли? Помнишь, наши старые матрасы были набиты сеном? У нас никогда не было денег на такие матрасы, как эти.

Баки качает головой, но его, похоже, не волнует, что он этого не помнит.

— Мы можем–мы можем пойти увидеть лицо Стиви сейчас?

— Конечно.

Стив берет небольшой сумку, набитую водой, коктейлями и небольшим количеством еды для себя, и они отправляются в путь. Он не говорит Баки, куда они едут, и Баки кажется счастливым, просто идя рядом со Стивом, говоря на любую тему, которая приходит ему в голову.

По пути у него случается припадок, но Стив ловит его и осторожно опускает, пока он не упал и не поранился. Несмотря на то, что у Баки после этого болит голова, он оживляется, когда Стив дает ему еще один напиток со вкусом ягод.

Стив попытался предложить Баки шоколадный коктейль, но не удивился, когда тот ему не понравился. Не только потому что, что Баки больше не был так голоден, но и потому что они никогда не ели шоколад, пока росли. В первый раз они попробовали шоколад, когда получили шоколадные батончики в своем обеденном пайке в армии, но они оба поняли, что он был “золотом”, когда речь шла об “обмене валютой”, и было гораздо выгоднее сохранить шоколад и обменять его на другие вещи. В результате ни один из них не пристрастился к шоколаду.

Как только они добираются до места назначения, Стив ведет Баки внутрь. Им нужно попасть на второй этаж, и Стив обычно едет на эскалаторе наверх, но решает не рисковать с припадками Баки. Они поднимаются на лифте, и Стив ведет Баки к началу выставки.

Они останавливаются перед огромным плакатом, на котором Стив, одетый в форму Капитана Америки, отдает честь. Он всегда ненавидел именно это фото, так как оно было сделано на фотосессии, когда его рутиной было выступать как танцующая обезьянка.

Баки останавливается перед фотографией, и его лицо пустеет. Он улыбался в лифте, но теперь улыбка исчезла и сменилась безразличием. Он показывает на фотографию.

— Это–это не то лицо. Оно неправильное–мне это не нравится.

У Стива колет сердце.

— Я знаю. Пойдем, я покажу тебе правильное лицо.

К счастью, у выставки достаточно приглушенный свет, и в это время утра посетителей немного, так что с дополнительным прикрытием в виде его низко надвинутой шапки и поднятым капюшоном Баки, он надеется, их не узнают. Последнее, чего хочется Стиву – это, чтобы роящаяся толпа засыпала их вопросами и устроила неразбериху. Он никак не сможет объяснить, как сержант Джеймс Барнс, которого официально считали мертвым — и сделали в его честь этот прекрасный стеклянный стенд — ходит со Стивом по их собственной выставке 70 лет спустя. Не говоря уже о том, что эти вопросы ошеломили бы Баки.

Стив отводит их в Бруклинскую часть выставки, где у него пока не было сыворотки. Взгляд Баки сразу же падает на рисунки Стива.

Стив понимает, что все это может взорвать ему мозг, если Баки прочтет описание под рисунком “Персик”, но его глаза даже не опускаются до маленьких надписей под каждой фотографией в рамке. Вместо этого он смотрит на портрет мамы Стива. Стив нарисовал ее сидящей за их столом, пока она вяжет, а Баки сидящего на подоконнике и читающего.

— Я знаю это! Я узнаю это! — Выпаливает Баки, указывая на него. — Я не–я не знал–я не помнил в первый раз, но теперь я узнаю это!

Стив хмурится.

— Ты приходил сюда раньше?

— Угу. Но здесь ничего не было. Ничего. Я–моя голова–в ней ничего не было. Просто пусто. Никаких–никаких воспоминаний в моей голове. Она–она была незнакомцем, — он показывает на маму Стива и нежно проводит пальцами по стеклу, покрывающему рисунок. — Я ее знаю. Я знаю, — мягко говорит он.

У Стива в горле встает комок.

— Кто это?

— Она–она миссис Р., мама Стиви. Она–она замечательная.

— Да, она…она была такой, — Стив прочищает горло. — А кто сидит на подоконнике и читает?

Лицо Баки вспыхивает.

— Это я! Я люблю читать.

— Да, это так. И кто нарисовал этот рисунок?

— Стиви. Стиви очень хорошо рисует. Как–как… — он хмурится. — Не знаю. Она сказала это, но я забыл.

— Лучше, чем Микеланджело, так всегда говорила мама.

— Да! Лучше, чем Микеланджело! Мой Стиви рисует лучше, чем Микеланджело, — Баки сдвигается и замечает на витрине свои собственные туфли. — Эй! Там мои–там мои туфли! Мои туфли! Я–я был так горд! Я заплатил–они стоили кучу денег! Настоящую–кучу, — он кладет правую руку на стекло стенда, нажимает на него и хмурится, когда не может сдвинуть его с места. — Я хочу–я хочу свои туфли. Я хочу свои туфли.

— Нет, они должны оставаться там.

— Это мои–это мои туфли! Я заплатил кучу денег! Кучу! Я хочу свои туфли! — Сейчас Баки орет, ударяя ладонью по стеклу, и это привлекает взгляды других посетителей музея.

Стив шокирован вспышкой Баки, но его первоочередная задача – успокоить его, прежде чем они привлекут больше внимания. Он бросается вперед и хватает Баки за ладонь.

— Эй! Остановись!

— Я хочу свои туфли! Они–я хочу–они стоят кучу денег!

Схватив Баки за ладонь, Стив заставляет его отвернуться от дисплея.

— Бак, посмотри на меня.

Баки смотрит на него очень раздраженно.

— Я хочу…

— Я знаю, что ты хочешь свои твои туфли, но теперь они принадлежат музею.

— Они их забрали! Они забрали мои туфли! Я не–я–они стоят кучу денег!

Хотя Стив в принципе согласен с ним, согласие с Баки может привести к тому, что Баки разобьет стекло и заберет свои туфли, а это беспорядок, который им сейчас не нужен. Ему нужно как можно быстрее отвлечь Баки.

— Мы заставим музей заплатить нам деньги за обувь, хорошо? Но ты не можешь взять эти. Они должны оставаться там.

Стив устал, и нехорошо лгать Баки, но он начинает беспокоиться, что не знает, как с этим справиться. Он ловит себя на том, что надеется, что Баки быстро забудет об этой ситуации. Он знает, что это не лучшее решение, но не знает, что еще можно сделать. Ему никогда не приходилось сталкиваться с такими резкими перепадами настроения у Баки, и спорить с ним еще труднее, чем раньше, потому что он не отслеживает суть разговоров должным образом. В голове у Баки что-то не ладится, и это пугает Стива. Но ему нужно держать себя в руках, потому что он – все, что есть у Баки, поэтому у него нет времени бояться. Пришло время сосредоточиться на причине визита в музей.

Оглядывая Бруклинскую часть, он ищет нужную фотографию и видит ее рядом с тем местом, где начинается раздел о сыворотке. Это фотография, сделанная, когда Стив проходил базовую подготовку вместе с другими новобранцами проекта “Возрождение”. Это одна из немногих фотографий его самого до сыворотки, которые Стив когда-либо видел. Его мама часто рисовала его, но большинство этих рисунков были сделаны, когда он был моложе. Он хочет сосредоточить внимание Баки на том периоде времени, когда он получил сыворотку, так что эта фотография – хорошее начало.

— Иди посмотри на это, дружище. Ты ведь хотел увидеть старое лицо Стиви, верно? Я тебе покажу.