Стив помнит, как был возмущен этой вопиющей ложью, представленной людям, но потом он решил, что лучше все пусть останется так. Как только он обнаружил, что публика знает интимные подробности его медицинской истории до и после сыворотки, точно так же, как и подробности из частных бесед, которые у него были с солдатами во время войны, он действительно начал ценить, как мало деталей было представлено в Бруклинской секции. Тот факт, что некоторые аспекты были полностью фальсифицированы, на самом деле заставил его чувствовать себя лучше. Как будто он сохранил некоторые части своей жизни, которые были полностью личными и только его.

Когда он вспомнил про Персика, все кусочки встали на свои места. Что фальшивый Стив сказал Баки?

— Персик была твоей собакой, Бак.

Это такое странное конкретное предложение, что Стив знает, что есть только одно место, где фальшивый Стив мог получить эту информацию. Он задавался вопросом, каким образом фальшивый Стив заслужил доверие Баки, несмотря на то, что он совсем не был похож на Стива и звучал совсем не так, как он.

Если фальшивый Стив пришел в музей в какой-то момент и узнал Баки позже, он бы собрал все воедино. Может быть, фальшивый Стив нечаянно услышал, как Баки говорил о Стиве, и когда додумал вещи, которые узнал в музее, и выдал Баки, тот автоматически предположил, что худой, болезненно выглядящий парень был Стивом?

Из-за проблем с памятью у Баки фальшивому Стиву не потребовалось бы многого, чтобы убедить Баки, что он настоящий Стив. Фальшивый Стив мог увидеть металлическую руку Баки и, вероятно, понять, что он может легко манипулировать Баки, чтобы с его помощью доставать себе “лекарство”.

Теперь, когда Стив выяснил это, он знает, что у него есть все преимущества, которые ему нужны, чтобы заставить Баки обернуться против фальшивого Стива.

— Бак? Помнишь, мы говорили о Персике?

Баки все еще потягивает свой коктейль. Он кивает.

— Персик была твоей собакой, Бак.

— Так сказал другой Стив, верно?

Кивнув, Баки облизывает губы и, прищурившись, заглядывает в бутылку. Там почти ничего не осталось, поэтому он протягивает бутылку Стиву.

— Можно мне еще–еще одно угощение?

Улыбаясь, Стив берет у него бутылку, снова наполняет ее и возвращает обратно.

— Другой Стив сказал, что Персик была твоей собакой?

— Угу, — бормочет Баки, с удовольствием допивая свой коктейль.

— Хорошо. Итак, как долго у тебя была Персик? Сколько лет?

Баки пожимает плечами.

— Не знаю, — похоже, его совершенно не беспокоит, что он не знает этой существенной информации о собаке, которая, по-видимому, принадлежала ему, несмотря на то, как сильно он любит животных.

— Сколько тебе было лет, когда у тебя появилась Персик?

— Не знаю.

— Где спала Персик?

Баки перестает пить и опускает бутылку.

— Я–я не знаю.

— А что ела Персик? Каким было любимое лакомство Персик?

На лице Баки появляется хмурое выражение.

— Это–это–карамель.

— Карамель-это не угощение для собак. Ты ел карамель, но нельзя кормить карамелью собаку, иначе она заболеет. Каким было любимое угощение Персик? Что ты ей давал?

— Я–я–я… — Баки выглядит взволнованным, и Стив понимает, что должен продвигаться медленно. Он не хочет напрягать Баки до такой степени, чтобы у него случился еще один припадок. Это приведет к потере памяти, и им придется начинать все сначала.

— Ты ведь не помнишь, верно?

Баки качает головой.

— Не знаю. Я–я не знаю, — похоже, сейчас он в бешенстве, — но–но–Персик была твоей собакой, Бак. Твоей собакой! Твоей собакой! Я–я должен знать, где спала Персик и ее любимые угощения!

Стив медленно перемещается на колени и шаркает ближе к Баки.

— Я знаю, что ты должен помнить. А ты любишь собак, верно?

Баки кивает, все еще выглядя расстроенным из-за себя.

— Так что если бы у тебя была собака, ты бы все это запомнил, верно? Например, где она спит и какое у нее любимое угощение. Но ты не знаешь, и это нормально, потому что у тебя никогда не было собаки, Бак. Никогда. Персик не существует.

Сильно нахмурившись, Баки поворачивает голову и смотрит на Стива.

— Как–как–но–я–Персик была твоей собакой, Бак.

— Тот другой парень. Тот, который притворяется Стивом. Он солгал тебе. Подумай сам: он похож на Стива?

Баки качает головой.

— Он звучит как он?

Еще одно покачивание головой.

— И правильно ли он все помнит? Как все было на самом деле?

Замирание, затем очень медленное, неохотное покачивание головой.

— Нет, не помнит, потому что он не Стив. Он лгал тебе о многих вещах, и у тебя были проблемы с памятью, и он воспользовался этим.

— Но–но–он–Персик была твоей собакой, Бак! Он сказал это! Он–он сказал это!

Стив мягко хватает Баки за ладонь, сжимающую бутылку.

— Успокойся, Бак. Все нормально. Сделай глубокий вдох и постарайся успокоиться. Ты навредишь себе, если будешь так волноваться, хорошо? Тот другой парень – не Стив, честное слово. Но знаешь кто Стив?

Баки смотрит на него широко раскрытыми глазами, но ничего не говорит.

— У меня голос Стива, не так ли? И у меня есть воспоминания Стива. Я же рассказал тебе, что мама держит угощения в банке на шкафу. Как я могу знать все это, если я не Стив?

Баки продолжает смотреть на него, но он не выглядит сердитым или потерянным. Он сильно хмурится, как будто что-то обдумывает. Он смотрит вниз на ладонь Стива, которая касается его собственной, и стряхивает ее.

— Не прикасайся ко мне.

— Прости, — говорит Стив, отдергивая руку.

Потом Баки прислоняется к витрине и молча жует губу.

В течение следующих нескольких часов Баки не говорит ему ни слова. Стив несколько раз пытается вовлечь его в разговор, но Баки лишь время от времени бросает на него хмурый взгляд, но ничего не отвечает.

Он протягивает свою бутылку всякий раз, когда у него заканчивается коктейль, и Стив послушно наполняет ее. Баки встает только несколько раз, чтобы облегчиться в соседнем переулке. Забавно, что он оставляет свою драгоценный стаканчик с монетами на тротуаре, когда уходит; повинуясь требованию фальшивого Стива, чтобы деньги оставались в стаканчике, по-видимому, Баки думает, что стаканчик тоже должен оставаться на своем месте. Он, кажется, не понимает, что, если он оставит свой стаканчик и монеты на тротуаре, кто-то может их украсть.

Каждый раз, когда Баки уходит, Стив хватает стаканчик и идет за ним, не сводя с него глаз. Он не в настроении слушать, как фальшивый Стив орет на Баки, что стаканчик снова пуст. Если Баки и видит Стива, когда заканчивает справлять нужду, он только хмурится и проходит мимо него, чтобы вернуться на свое место на тротуаре. Баки даже не кричит на Стива, когда он ставит стаканчик обратно перед Баки и показывает ему, что все монеты все еще там.

Похоже, Баки потерял часть своего энтузиазма в том, чтобы заботиться о фальшивом Стиве.

Когда наступает вечер, фальшивый Стив бредет по тротуару, и Стив тщательно прячет лицо под капюшоном. Он не хочет, чтобы фальшивый Стив узнал его со вчерашнего дня и правильно определил его как угрозу своему нынешнему жизненному положению и сбежал с Баки.

— Эй, Бак! Я только что закончил с работой. Это было газовое** время! Как прошел твой день?

Стив старается не расхохотаться от совершенно неправильныго использования термина “газ”** фальшивым Стивом, но его отвлекает необычная реакция Баки на фальшивого Стива. Вместо того, чтобы загореться улыбкой, Баки, похоже, не слишком рад видеть фальшивого Стива.

— Не знаю, — бормочет Баки, не отрывая глаз от бутылки с ванильным коктейлем.

Фальшивый Стив тянется к бумажному стаканчику и заглядывает в него.

— О, ты отлично поработал сегодня! Сколько здесь денег?

— Не знаю.

Стив подавляет усмешку, глядя на них из-под капюшона. Тот факт, что Баки не рад видеть фальшивого Стива – отличный знак. Возможно, он не убедил Баки, что он настоящий Стив, но, он надеется, что он вложил в сознание Баки достаточно сомнения о том, кто же такой фальшивый Стив.