Чтобы она не обижалась из-за халата, Альфонсо решил предстать перед ней в рыцарском доспехе. Правда, латы были легкие, серебряные, которые он надевал по торжественным случаям. В этом облачении его стройная фигура выглядела так изящно, так мужественно! Ракель была в неподдельном восхищении. Она рассказала Альфонсо, как боялась за него во время той схватки с быком. Но когда попросила, чтобы он показался ей в настоящих доспехах, в таких, какие надевают, отправляясь на битву, король смутился. Еще ей любопытно было взглянуть на его знаменитый меч Fulmen Dei, Молнию Господню, – и на эту просьбу он тоже ответил уклончиво.

Ракель всячески расхваливала Альфонсо перед кормилицей Саад. Но та помалкивала со сварливым видом. И Ракель однажды вспылила:

– Тебе все не по нутру! Ты его терпеть не можешь!

– Это чтобы мне-то да не по нутру то, что любо моему ягненочку! – стала оправдываться Саад. Но позже старуха призналась: – Уж очень мне обидно, что он не хочет сделать тебя своей султаншей. Да что там говорить! По мне, он все равно бы тебя не стоил, даже захоти он сделать тебя султаншей.

Забота и огорчение не сходили с лица кормилицы. Однажды она извлекла на свет божий свое самое заветное сокровище, которое раньше прятала в складках одежды на пышной груди. То был серебряный амулет, напоминавший ладонь, с пятью пальцами-лучами. Он назывался «рука Фатимы» – запретный, но очень действенный амулет. Кормилица так упрашивала Ракель надеть его, что та растрогалась и приняла подарок.

Когда кормилице Саад нужно было что-нибудь привезти из города, ей приходилось обращаться к Белардо. Объяснялись они с превеликим трудом, и жирный недруг Мухаммада был так же противен кормилице, как и она ему. Притом оба любили поточить лясы. Случалось так, что Саад, закутавшись в густую чадру, усаживалась вместе с садовником на скамью под тенистым деревом и оба начинали браниться. Уверенная, что Белардо ни слова не разберет, кормилица гортанной арабской скороговоркой отзывалась крайне нелестно о короле, нашем государе, садовник, в свою очередь, на грубом кастильском наречии живописал всю гнусность поведения христианского короля, который спит с еврейкой, и это в разгар священной войны. Собеседники не понимали друг друга, зато тем более согласно кивали.

Тем временем дон Альфонсо распорядился доставить в Галиану своих собак, здоровенных псов, которые очень не нравились Ракели. А он любил с ними возиться, даже во время трапезы заставлял их «служить», а потом кидал в пасть по куску мяса. Это сердило Ракель, для которой трапеза была спокойным, правильным ритуалом. Видя ее недовольство, Альфонсо минуту-другую вел себя чинно, но потом снова принимался поддразнивать собак. Иногда любовники играли в шахматы. Ракель играла хорошо, с полным вниманием, она подолгу обдумывала каждый ход. А у него иссякало терпение, и он просил ее ходить поскорее. Она с удивлением вскидывала на него глаза: в мусульманских странах считалось неучтивым торопить противника. Как-то раз он поспешил, сделал опрометчивый ход и уже собирался взять его назад. Ракель очень удивилась, потому что усвоила правило: игрок, прикоснувшийся к фигуре, обязан ею ходить. Она, как могла ласково, объяснила ему это.

– А у нас по-другому, – ответил он и взял свой ход обратно.

До конца партии она молчала и прилагала все усилия, чтобы Альфонсо ее обыграл.

И на рыбалку они тоже ходили. И просто так катались на лодке по реке Тахо. За всеми этими занятиями Ракель просила его не забывать поправлять ее ошибки, когда говорила по-латыни или по-кастильски. В свою очередь, она старалась выправлять его ломаный арабский. Альфонсо все схватывал без труда, однако не придавал значения таким пустякам, как грамматические ошибки.

В Галиане были песочные часы, были и водяные часы, и солнечные. Но Ракель на них даже не смотрела. Какое сейчас время дня, она узнавала по цветам. Ширазские розы, к примеру, раскрывались в полдень, тюльпаны из Коньи открывали свой венчик только под вечер. Был там и жасмин – он лучше всего благоухал ближе к полуночи.

Однако настало утро, когда дон Гарсеран все-таки пробился к королю. И объявил:

– Мой отец здесь.

Широкий гладкий лоб дона Альфонсо прорезали морщины, не предвещавшие ничего хорошего.

– Не хочу я никого видеть! – крикнул он. – Не хочу!

Гарсеран минуту помолчал. Затем ответил:

– Мой отец, твой первый министр, велел тебе передать, что важных вестей у него накопилось не меньше, чем седых волос на голове.

Альфонсо, в своих домашних туфлях, расхаживал по комнате взад-вперед. Гарсеран смотрел на друга-короля почти с состраданием. Наконец Альфонсо раздраженно сказал:

– Пусть твой отец немного подождет. Я приму его.

Дон Манрике ни словом не упрекнул короля, он докладывал с такой невозмутимостью, словно они виделись только вчера. Магистр Калатравы требует аудиенции по особо важному делу. Епископ Куэнкский приехал в Толедо и хочет лично передать королю прошение от имени граждан своего города. Того же самого желают выборные представители от городов Логроньо и Вильянуэва. Люди беспокоятся оттого, что король никого не принимает.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.