— Ого, — Хезуту аж присвистнул. — Я это к тому… Что, когда наглецы влезают в дом, они там чужие… А призраки нет… Так вот, ты на этом болоте не кажешься чужой… А тот, кто провалился — он да… А почему так, я не знаю, и не буду скрывать — мне это очень любопытно… — произнося это, Хезуту сделал последний стежок. — Все, зашито.

Подняв взгляд, Фран заметила, что он разглядывает использованную повязку. Ткань, хоть и осталась близка к белому цвету, не вызывала доверия. Было, в конце концов, кое-что, в чем врачи из Медицинской Ассоциации, лечащие аристократов, и более-менее способные к медицине караванщики с полевым опытом сходились во мнениях, несмотря на все различия в подходах: «Даже не думай дважды использовать один материал».

— Да-да, ничего не говори, — Фран тоскливо вздохнула и вручила Хезуту остатки рубашки. Тот кивнул.

После наложения повязки осталась самая малость — вернуть ноге ее ощущения из болотной палки…

И вновь заклинание сработало слишком просто. Никаких усилий — раз, и все. «Возможно, болото и правда ей благоволит», — пронеслось в голове у Хезуту. — «Или тут какой-то подвох?».

— Как нога? — спросил он бодро.

В ответ девушка издала жуткий первобытный звук.

— Это значит… Хорошо? — проговорил Хезуту, медленно пятясь. Рядом что-то плюхнуло. Черная жаба, будто взбесившись, принялась скакать и метаться, поднимая вверх брызги и комья земли. — Да что ж такое! — воскликнул Хезуту. — Фран, скажи что-нибудь!

Но девушка молчала. Зато ее взгляд зажегся неподдельным интересом к окружающему миру. И она начала бешено вращать головой, изредка шлепая по земле ладошкой. «Заклинание сработало неправильно», — заключил Хезуту. Он посмотрел на скачущую жабу, из-под лап которой разлетался целебный мох сфагнум. Посмотрел на шлёпающую по земле девушку. Затем снова на жабу. И снова на девушку. — «Так, я должен был перенести ощущение ноги из палки в живую плоть, а затем вмешалось болото и…».

— Стой, — закричал он жабе. — Вернись, я все исправлю, — Жаба, по счастью, скакала кругами, но догнать ее оказалось не так-то просто. Хезуту кинулся за ней, проклиная собственную самонадеянность.

«Конечно, раз болоту так понравился фокус с палкой, то оно захотело большего». К счастью, это заклинание должно действовать недолго. У самого создателя оно работало не более тридцати секунд, ровно столько, сколько нужно, чтобы получить удовольствие от процесса кровавой расправы. А Хезуту усилил его действие минут на семь. Но с участием болота дело принимало совершенно непредсказуемый оборот. Нужно было срочно действовать. Но как? Ведь Хезуту никогда не отличался быстрыми заклятьями. Долгие ритуалы в правильное время, вот его профиль. «Контрзаклятье не сработало, вернее, сработало совсем не так, как планировалось. Ждать, пока истечет время слишком рискованно, того и гляди кто-нибудь убьется», — так думал Хезуту, догоняя удирающий в жабьем теле разум аристократки. Наконец жаба остановилась. По-видимому, ее немного отпустило. Развернувшись к врачу, она с угрожающим видом стала наступать.

«Представляю, что она обо мне сейчас думает», — пронеслось в голове у Хезуту. И тут его осенило.

— Э-э-э, Фран, извини, пожалуйста. Ты все правильно делала. Продолжай убегать.

Но жаба, похоже совершенно не хотела внимать голосу нового крысиного откровения и продолжала наступать. Хезуту попятился. «Хорошо, что жабы не стреляют из арбалетов… А может, так ее и оставить? Ведь, когда она вернется в себя, наверняка пристрелит».

— Фран, остановись, пожалуйста, в заклинание, что я прочитал, вмешалось болото. Но у него есть радиус, тебе нужно просто подальше отойти. Тогда оно развеется, — «Интересно она понимает мою речь? И каково это вообще быть внутри огромной жабы?» Фран приближалась, издавая угрожающие звуки. «Ну раз так, придется действовать по-другому».

— Ну что ты рычишь на меня, мерзкое создание, не нравится новое тело? А по-моему, оно совершенно! Не стоит доверять первому встречному, который подходит к тебе на болоте и представляется врачом. И еще твоя рубашка… Она была просто отвратительна!

Последние слова были излишни. Окончательно выбешенная Фран прыгнула на Хезуту. Тот еле успел увернуться. Перекатившись, он побежал прочь от злосчастной кочки, где ошалевшая жаба в теле девушки продолжала совершать удивительные открытия. «Похоже, мою речь она все-таки понимает», — подумал Хезуту. — «Вон как разозлилась». Глядя прямо перед собой, беглец слышал булькающую погоню. Они пересекли дорогу, по которой совсем недавно шел караван. Впереди блестела трясина. «Я надеюсь, радиус заклинания — это не все болото, потому что такими темпами мы просто потонем, она-то, может, и вернется в свое тело, а вот я точно с концами». У края трясины Хезуту обернулся. Жаба сидела у края дороги и смотрела на врача первобытным взглядом.

— Фран, это ты?

Жаба молчала. Похоже, сработало. Хезуту выдохнул. «Теперь можно возвращаться за стрелой. Хотя, с другой стороны, ничего же плохого не произошло. Будет что вспомнить», — и он поковылял обратно.

6

Фран, уже практически влезшая в какую-то лужу — мокрые волосы мерзко липли к лицу; по-видимому, гостья её млекопитающего, теплокровного, абсолютно точно не двоякодышащего тела сначала попыталась вернуться в любимый омут, а потом уже сделала вывод, что объема новых легких для этого критически не хватает; спасибо хоть, что вообще догадалась… — истерически закашлялась и, тяжело дыша, откинулась назад и снова прильнула к тому же деревцу, с которым успела сродниться во время операции.

Болото её языка не знало и вряд ли уловило все тонкости нецензурных проклятий, свалившихся на голову несчастного врача, неповинной (действительно ли?..) жабы и всего этого дня.

Она огляделась. Хезуту видно не было. Если она правильно помнила то, что видела из жабьего тела, то он потащил её к дороге. Осторожно, опираясь на дерево, она встала, прихватив с собой арбалет и нож Аластера.

Попыталась напрячь жабьи конечности и одним скачком перемахнуть через заросли какой-то травы.

Свалилась. Едва-едва зашитая нога, обретя чувствительность, ответила на резкие движения вспышкой острой боли. Справедливо, мать её.

Медленно поднявшись, Фран, стараясь не вспоминать произошедший опыт и не думать о тактильных отличиях кожи амфибий от человеческой, поплелась в том же направлении, в котором недавно… не вспомнить без содрогания — скакала.

Без рубашки было холодно, но это казалось не таким важным. Перед глазами отчётливо встал образ Йин, скорчившейся на крыше фургона незадолго до происшествия. Фран прикусила губу. Она так и не узнала, что случилось со вторым фургоном. Помнился только звон стекла, показавшийся ей тогда оглушительным.

Успела ли шаманка прийти в себя и предвидеть катастрофу до того, как стало слишком поздно?

Ребра неприятно сжали грудную клетку. Может, она просто запыхалась, осторожно пробираясь по болоту, а может, ей было невыносимо думать о том, что она может увидеть, выйдя на дорогу.

Фран остановилась и глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Она решила пока постараться подумать о Хезуту. Всё-таки, несмотря ни на что, ей хотелось… по крайней мере, спросить, как так вышло с жабой. Если врач, конечно, не сбежал.

7

Сбегать Хезуту и не думал. Напротив, он собирался вернуться к девушке и все ей объяснить. Про неудачное заклятье, которое он так лихо перехитрил.

Оказавшись на дороге, крыс неожиданно замер, почуяв перемену. Будто болото вдруг перестало в нем сомневаться, окончательно приняв в качестве своего…

Дорогу устилали тюки, некогда закрепленные снаружи фургона. Одни разорвались, обнажая содержимое, другие сохраняли бытовую загадочность. Взгляд Хезуту скользнул по барахлу и устремился дальше к большому кованому сундуку, выпавшему на дорогу с крыши уцелевшего фургончика… Участь трясины миновала его благодаря крепкому вмешательству дерева. Вероятно, от удара сундук и раскрылся. В странствиях Хезуту проявлял умеренность, смиряя тягу к излишним потребностям. Но из-под приоткрытой крышки торчал рукав бархатного платья, да такого изысканного, что Хезуту не устоял. К тому же, Фран наверняка понадобится одежда, ведь ее прекрасная рубашка окончательно сменила профиль. И лапки, свернув с намеченного пути, направились к сундуку. «А что, если это ловушка», — подумал крыс, откидывая крышку. — «Ну, тогда я в нее попался. Что делать…»