— Да… — Я кивнула в подтверждение своих слов.

— Хорошо, тогда после выписки, мы поедем домой.

Мне было больно на нее смотреть. Тяжело наблюдать за тем, как она постоянно плачет, за тем, как медсестры постоянно меняют повязки, за тем, кем она стала.

Из светлой, нежной и веселой девушки Таисия превратилась в полную противоположность. А все потому, что когда-то повстречала меня на своем пути.

Вина. Отвратительное чувство, от которого ни спрятаться, ни сбежать.

Потому что когда-то я зашел в тот цветочный магазин, в котором она подрабатывала. Мне тогда нужно было поздравить хорошую знакомую, она часто меня выручала, и букет — это меньшее из того, что я должен был. Правда я и думать забыл о ней, когда вошел в ту лавку. Тася сразу отпечаталась в моем сознании. Я взглянул на нее, и почти мгновенно понял, что это девушка — моя. Во всех смыслах этого слова.

Возможно, это было самовнушение, возможно, наваждение, а кто-то романтично назвал бы это любовью с первого взгляда. Я предпочитал думать, что сама судьба привела меня к ней в тот день.

Многие мои друзья впоследствии утверждали, что Тася простая, что есть девушки намного красивее, в том числе и среди наших, но голова, может и соглашалась, а сердце протестовало. Ее шоколадного оттенка глаза казались мне самыми теплыми в мире, улыбка самой нежной, трогательные ямочки на щеках — самыми очаровательными.

Для меня Таисия была идеальной. С первого взгляда и по сей день. Даже сейчас, даже сломанной и ввергнутой в тяжелейшую депрессию, она казалась мне самым прекрасным созданием на свете.

Она была создана для меня, под меня, она была моим кусочком паззла, которого всегда так сильно не хватало, который идеально бы меня дополнил.

Но если бы я не встретил ее… не было бы нашей разрушительной для нее свадьбы и тех ужасных последствий. Не было бы боли, унижений и страданий. Не было бы Святослава, наверняка не было бы, и Тася смогла бы найти себе кого-то достойного.

Более достойного, чем Шевченко.

И более достойного, чем я.

Но все сложилось так, как сложилось.

Я забрал ее из клиники почти три дня назад и все это время Тася почти не выходила из комнаты, что я выделил ей на втором этаже. Она спускалась к завтраку, молча помогала мне его готовить, затем отправляла на работу и на этом все. Если я не заходил к ней вечера, боясь потревожить, а, она не выходила и не желала разговаривать.

Я знаю, что ее расстраивало. Нет, разумеется помимо всего того кошмара, что регулярно творился в ее жизни. Был еще один фактор — я отправил близнецов к родителям в родные края две недели назад, на летние каникулы. Они должны были пробыть там еще пару месяцев. Залина и Амир долго ждали этой поездки, поэтому я не осмеливался выдергивать их обратно. Они не знали материнской любви, я был постоянно занят, а бабушка с дедушкой всегда были рады окружить их теплом и заботой. Но для Таси это было неожиданной неприятностью. Когда в больнице она соглашалась переехать ко мне, она явно надеялась на то, что дети будут здесь.

— Тась… — позвал я ее, удивленно заметив знакомый силуэт.

Я вернулся домой недавно, собирался заказывать ужин, когда завидел бывшую супругу на кухне. Кажется, она спустилась попить воды.

— Привет… — тихо прошептала она, опуская голову, невольно касаясь рукой места на щеке, куда этот моральный урод ударил ее ножом.

Нет, шрамов действительно не будет, швы почти скрылись, раны почти зажили. Порезы ненормальный садист наносил частые, но неглубокие, однако в Тасе будто засело что-то. Может, какая-то противная мысль или стойкое ощущение-воспоминание. Далекое от приятного.

Я знаю, что ей было страшно. Я знаю, что ей было больно Я слышал, как она плакала за стеной каждую ночь, но ничего не мог с этим поделать. Мне хотелось зайти туда. Каждый раз. Я хотел прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Укрыть ее от всего мира. Заверить, что я всегда буду рядом и никакой Святослав больше не прикоснется к ней.

Но я себя останавливал. Домогательства со стороны бывшего — это последнее, что Тасе было нужно, а мои попытки успокоить ее, она именно так и могла воспринять. Честно говоря, я боялся этого.

Мне совершенно не хотелось, чтобы она сбежала отсюда. В этом случае охранять ее стало бы сложнее, а я охранял. То, что Шевченко больной на всю голову я понял почти сразу, и теперь опасался, что он может выкинуть, что угодно. Кто знает, что придет в голову безумцу? Мне и так предстояли крупные разборки с ним и его родней. Последняя обещала затаскать меня по всем судам мира, но было плевать.

Мне было жаль, что я не убил его прямо там, в его квартире, когда приехал на зов Таси. Жаль, что ребята меня оттащили. Жаль, что он не сдох в больнице, куда его отвезли. Жаль, что не мучился в настоящей агонии. Он ведь мучил Тасю, так почему я должен был жалеть его в ответ?

И я собирался достать ей развод. Чего бы это не стоило. Даже если придется оставить ее вдовой, я дал себе слово, что освобожу бывшую супругу от Шевченко. Последнему лучше бы соглашаться на мои условия по добру, да поздорову.

— Как ты? — Идиотский был вопрос, учитывая обстоятельства, но что-то ведь нужно было сказать?

— В порядке, — тихо ответила она, сжимаясь так, будто еще пара секунд и я мог ее ударить.

— Ты не ужинаешь. Обедаешь хоть, когда меня нет?

Тася кивнула в ответ.

— Избегаешь?

— Тебя? — Она, наконец, подняла на меня взгляд. Безжизненный, сухой.

— Да.

— Нет. Нет, конечно… Просто…

— Тебе неприятно?

— Что именно?

— То, что я рядом…

— Почему ты так думаешь? — удивленно протянула Тася.

— Не знаю… — Я хмыкнул, посомневался, затем нервно засунул руки в карманы брюк и пожал плечами, отводя взгляд в сторону. — Я не далеко ушел от Шевченко.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Ты про что?

— Про то, что было в Швейцарии.

Мы никогда не говорили об этом. Я знаю, что это было тяжело и мне самому не хотелось затрагивать эту болезненную тему, но… мне кажется, что мы зря так поступали. Гноившую рану нужно было обработать, а не игнорировать ее наличие.

— Я не уверена, что…

— Мне очень жаль, Тась. Я срывал на тебе злость за случившееся, хотя твоей вины там и не было. Я думал, что ты опозорила меня, а позорил себя я сам своим отношением к женщине, которую сам же и выбрал в спутницы жизни.

— Нет.

— Что «нет»?

— Была. Я тоже была виновата. Мне… — она замялась, закусила нижнюю губу, будто на что-то решалась. — Мне стоило сказать тебе обо всем. О Паше, о том, что я не невинна, о том, что были компрометирующие фото. Я знала, как это важно для тебя, и я проигнорировала это, потому что так было проще. Для меня. Мне не хотелось смотреть правде в глаза. Я понимала, что рано или поздно она раскроется, но прятаться было легче. Это было эгоистично. Жаль, что я ничего не могу исправить.

— И, тем не менее, это не оправдывает того, как я вел себя с тобой. Ничто этого не оправдает.

— Я знаю… — прошептала она дрожащими губами, — что ты тоже хотел бы все исправить.

Я кивнул.

Сожаление. Горький и тяжелый груз. Как жаль, что вернуться во времени было невозможно. Как много мы смогли бы исправить, как красиво и легко зажили бы, стань такое реальностью…

— Я так торопилась выйти за него… — вдруг начала она. — Так хотелось доказать всем, что я смогу быть счастливой. Я делала это тебе назло, прости… — Голос Таси сорвался и она закрыла лицо руками.

— Не надо, моя хорошая. — Я потянулся обнять ее на автомате, сделал это прежде, чем успел подумать и, на мое счастье, меня не оттолкнули. Наоборот, крепко обняли в ответ, уложили голову на грудь.

Мы проговорили остаток вечера. На душе было так тепло и хорошо, как не было уже очень и очень давно.

За последние пять лет в жизни было много разных событий, много эмоций, было и счастье, когда на свет появились близнецы, но так хорошо, так спокойно, так по-родному уютно — нет. Так бывало только когда рядом она.