А Эри, так вообще была без ума от новой подруги — в прямом смысле слова, теперь они жили в одной каюте, беспрестанно целовались и обнимались, а на выездах даже пытались при нас заниматься сексом, но благодаря нашим советам у них ничего не получилось.

По всем канонам должен был произойти бунт, смещение командира и появление командирши, но нет, Чесси послушно выполняла мои указания, даже самые нелепые, вроде наблюдений за гиппо или рисования звёздочек на штурмовике, не спорила, и ни слова против меня не говорила, и в любой ситуации принимала мою сторону. А что люди своё мнение поменяли, так никто у них зачаточную способность думать и анализировать не отнимал. Пару раз я предпринимал попытки серьёзно поговорить с хакершей, но что на людях, что наедине она таращила на меня свои милые глазки, говорила, как мне благодарна, и что готова для меня сделать все, что я пожелаю. Абсолютно все. И вот это добавляло другим уверенности, что девушке не повезло в жизни только в одном — встретить бесчувственного кретина, то есть меня.

Правда, еще Лали сохранял остатки благоразумия. После драки и попойки между нами наладилось подобие взаимопонимания, и иногда, очень редко, он позволял себе сказать что-то нормальное и серьёзное в мой адрес.

— Молоток, Дэн, — в один из таких редких случаев бросил он, — эта синяя стерва сожрёт тебя и не подавится. Держись от неё подальше.

С чем я был почти полностью согласен.

И вот аккурат через две декады после появления Чесси нас перекинули на новую базу. Конфедераты осваивали территории за пределами внешнего края сети своих пунктов поддержки, сооружая новые. Для этого с орбиты сбросили временный бокс, в котором должны были разместиться команды двух тракторов-планировщиков вместе с экипажами, и наша группа охраны. Почему для такой ответственной миссии выбрали нас, а не первую группу, в которой до сих пор было пятеро, хотя оплата на временной базе шла выше, я не знал, а рассказывать мне никто не собирался.

Перегон тракторов и вездехода под прикрытием штурмовика прошёл без эксцессов, мы вычистили из ангара все, что смогли — вплоть до пищевого автомата. Взяли даже детали для второго штурмовика, которые не подошли, вдруг пригодятся. За несколько часов Гниллс и две подружки-лесбиянки сварили прицеп, куда все и погрузили. Кроме дронов — они ехали на наружной броне.

18.

— Ещё раз тебя, падла, рядом с ней увижу, грохну, — огромный, на две головы выше меня, парень из республиканской системы Талор, отожравшийся на генетически изменённых планетарных харчах, пнул меня ногой по рёбрам.

Я лежал и старался не дышать — два ребра были точно сломаны, что там с моей шикарной печенью и особенно селезёнкой, только медблок сможет оценить, а он во временном жилье был так себе. Одна надежда — на наниты в крови и самовосстанавливающиеся кости. Поцапались мы, считай, на ровном месте, подумаешь, подкатил к девчонке из трактористов, худенькая, маленькая и смешливая, только бледная очень, я же не знал, что у них в Республике гемоглобин повышенный и родственные связи так много значат, и что у этой на все готовой собеседницы есть старший брат. Да они и внешне-то непохожи были совершенно, может, её в семье не любили и недокармливали, а все этому здоровому борову отдавали, не знаю, но факт — поставь их рядом, ничего общего.

Ну а что, у нас в пятёрке охраны, которая стала семёркой, ловить особо было нечего, все разбились на парочки. Чесси и Эри, Калхи и Лали, даже Гниллс и Толстая Мо. И куда податься молодому, полному сил парню, с уймой свободного времени, как не на сторону.

Трактора нам выделили под охрану такие же, как тот, который мы спасали, по десять человек в каждом экипаже — две смены по пять, мужчины в этой части Галактики почему-то совершали преступления чаще, чем женщины, гендерный перекос присутствовал, и когда я обнаружил, что одна скромная и при том очень миленькая девушка совершенно одинока, гормональный взрыв, давший по мозгам, не дал мне себя спросить, как так получилось. Или заранее выяснить, что у планетников в этой Республике очень строгие нравы, семья — основа общества, а служба в армии, биоимпланты и генная модификация организма чуть ли не обязательны.

Уходя, этот бугай сжал в руке какую-то детальку, и она рассыпалась мелкими кусочками, значит, не то что вполсилы бил, а так, чуть попинал, и не помогли мне ни мой опыт уличных драк, не просыпавшиеся иногда непонятные навыки имперского десанта тысячелетней давности. Причём, гад, подловил меня, когда мы только со смены вернулись, и я уже рассчитывал отдохнуть часиков десять в походной кроватке. Вместо этого те же самые десять часов я провалялся в медблоке, залечивая раны, сращивая селезёнку и укрепляя ребра, одно из которых пробило лёгкое. И ни одна сволочь не пришла проведать своего командира.

— Я вам это припомню, — пообещал, когда вернулся в только недавно отстроенный ангар. — Больше никаких поблажек. Гонять буду до кругов в глазах.

На мой спич никто не отреагировал. Даже Гниллс, обычно хоть как-то признававший авторитет начальства, как ковырялся в вездеходе, так и продолжал, не повернувшись, что-то там наращивать. Поэтому я обиделся, и на облёт территории никого не взял. Пусть набиваются вшестером в вездеход, а мне одному в кабине малого штурмовика просторнее и спокойнее.

Вокруг базы была степь, перемежаемая лесами. Из-за того, что наша проходческая бригада была крайне малочисленной, и сама зона терраформинга уже была первично подготовлена природой, особых обязанностей у охраны не было. Через каждые десять часов мы должны были выезжать и вылетать на обследование прилегающих территорий, сначала лагерное руководство решило, что можно это делать в две смены — как трактористам, которые постоянно меняли друг друга, но оказалось, что вездеход — это не планировщик, и ему нужно обслуживание, а опасностей никаких поблизости нет. И возмещать заключённым за беспрерывное дежурство деньги — только их баловать.

Существовала бесконечно малая вероятность того, что что-то случится, пока мы едим, пьем или спим, но на это существовали беспилотные аппараты, которые справлялись со своими обязанностями куда лучше людей.

— Плановый облёт территории, — доложил я конфедерату, а точнее — тому изображению, которое его заменяло. — Длительность три часа. Потолок пятнадцать, радиус — сто километров.

— Разрешаю, перерасход топлива за счёт пилота, — равнодушно отозвалось изображение, и пропало.

Это значило, что, если я захочу использовать любой режим, кроме неспешного полёта на высоте в сто пятьдесят-двести метров, из-за чего картриджи с топливным порошком будут пустеть слишком быстро, платить мне за это придётся из своего кармана. Вгонял себя в долги я совершенно спокойно, или останусь на этой планете навсегда, расплатиться все равно не смогу, не находить же каждый день по базе имперских бунтовщиков, или сбегу отсюда, и там уже не важно будет, сколько я должен.

Штурмовик скользнул через выходной шлюз, панель мигнула красным — спутниковая защитная группировка взяла меня на прицел, чтобы в случае чего сбить, я откинулся в ложементе и задал стандартный маршрут облёта. С обеих сторон базы, километрах в тридцати-сорока, виднелись громадины планировщиков — пятнадцатиметровые махины уничтожали оставшийся лес, расчищая место для будущих колонистов, устанавливая опоры для будущих силовых оград, распугивая животных и наводя ужас на подземных обитателей. При желании такой трактор мог уходить на глубину до двухсот метров, только подземные коммуникации тут никто не строил практически, если не считать дренажа.

На высоте двести метров местность была как на ладони. Неподалёку от базы паслись несколько семей гиппо, взрослые особи образовали что-то вроде круга, внутри которого резвилась малышня, и объедали кору с деревьев. Цивилизация не могла занять всю площадь планеты, и животных специально никто не истреблял, даже наоборот, оставляли места, где они могли жить и наедать биомассу. Тронь одно звено пищевой цепочки, и вся экология может пойти наперекосяк, это мы и на Земле проходили, а тут за столько лет к тем же выводам давно пришли. Люди жили отдельно, а прочие твари — сами по себе.