Нашим войскам впервые за всю войну предстояло действовать на вражеской земле на территории Восточной Пруссии. Учиться тактике ведения войны по-новому требовалось и генералам, и командирам подразделений, и солдатам. Хотя у всех за спиной уже была суровая боевая школа, однако теперь в сложных условиях наступательного боя с прорывом заранее подготовленной, глубоко эшелонированной обороны противника, усиленной дотами, нужно было готовиться по-иному, не так как раньше. В сжатые сроки нужно было выявить слабые места в обороне противника.

Инженерные части занимались инженерной разведкой капитальных сооружений и заграждений противника, минеры и саперы изучали возможности проходов в минных полях, а также способы закрепления захваченных рубежей.

В октябре 1944 года наша бригада вошла на территорию Восточной Пруссии. Одним из первых населенных пунктов, который после тяжелых боев, преодолев пограничную оборону противника, взяла Красная Армия, был городок Эйдтхунен. Он стоял разрушенный и обезлюдевший. Сейчас это поселок городского типа Чернышевское в Никитинском районе Калининградской области.

Когда мы вступили на прусскую землю, у наших солдат как будто психологический спусковой крючок нажали – они стали срывать свою накопившуюся ярость и злость. Стали уничтожать и разрушать дома, били окна, посуду, хозяйственные постройки. У каждого был свой счет к фашистам. И сколько нам вбивали в головы: убивай немцев!

Помню как-то вдвоем с сержантом хотели зайти на небольшой хутор, а оттуда по нам стали стрелять, мне попали в фуражку. Я как дал очередь из автомата: одну круговую, вторую, третью. Там столько кур кудахтающих вылетело из сарая! Но стрелять больше не стали. Мы развернулись и не пошли на этот хутор.

И вот Сталин издает приказ: за мародерство и за грабеж – военный трибунал. В войсках стали проводить разъяснительную работу, что воюем мы, товарищи, не с мирными жителями. И надо всегда помнить об этом! На всех собраниях особое внимание обращалось на повышение бдительности бойцов и командиров при действиях на вражеской территории.

Инженерные части выполняли временами боевые задания. Наступали мы ночью: перебросили наш батальон на участок, где не хватало пехоты. Участок был на подступах к городку Гердауэн и чтобы к нему добраться, надо преодолеть озеро.

Мы поплыли на лодках и успели перебраться на берег. Это было не озеро, а водохранилище, в котором немцы открыли шлюзы, и вода стала стремительно убывать. А если бы мы задержались, то сели на мель где-нибудь в середине этого водоема и оказались бы в ловушке! Когда мы вышли в этот городок и огляделись, то обнаружили, что жителей вообще нет.

Стоят маленькие аккуратные одно-двухэтажные симпатичные новые домики, как игрушечные, и в них никого нет. Заглянули в один дом, там на плите жарится яичница, горячая еще. Мы стали звать хозяев, осмотрели дом, даже в подвал посмотрели – никого.

Вид на г. Гердауэн. Довоенная немецкая открытка

Где спрятались? А на сковороде все горячее и аппетитное.

– Попробовать? – спросил один из солдат.

– Нет! Ни в коем случае! Оно может быть отравлено! – ответил офицер.

Оказывается были случаи, что наших военных так отравляли. В подвал зашли, чего там только не было: и мед, и варенье, и компоты в банках. Мы посмотрели, но ничего не взяли. Из еды мы ничего не брали, так как опасались, что может быть отравлено. И тогда у меня появлялись такие мысли: «Так хорошо жили! И что им надо было, что они пошли нас убивать!»

Центральная площадь города Гердауэн до войны

Крупнейшими операциями в Восточной Пруссии стали Шталлупенновская и Гумбиненская, эти города были укреплены несколькими линиями обороны с блиндажами, уходящими под землю на несколько этажей, соединенные ходами сообщений. За линией траншей – полоса железобетонных дотов, многие из которых имели вращающиеся башни. Подступы к переднему краю были сплошь заминированы и простреливались перекрестным огнем из пулеметов.

Подготовка к взятию Шталлупеннена, крупнейшего железнодорожного узла, а затем и Гумбиненна, велась скрытно. Предпринимались действия по дезинформации противника. Чтобы перекрыть любую утечку информации, все документы в штабах писались в одном экземпляре. Все телефонные и радиопереговоры о ходе операции были запрещены. Вот на этом участке я выполнял функции посыльного, потому что всех знал и мог быстро, бегом передать нужное сообщение. Рации были разбросаны вокруг, но важную информацию по ним не передавали. Иногда командир писал записки, которые надо было отнести конкретному человеку. Бегал я быстро, был небольшого роста, юркий, мог пролезть там, где взрослому не удастся. Поэтому посылали меня везде для связи. А иногда меня использовали как посыльного и в других целях. Помню случай, когда приносил запалы для минеров. Участок по ширине фронта минировался, когда наши войска подходили и останавливались, чтобы исключить контратаку противника. Сама мина не взорвется, к ней нужен запал, который взрывается от нажима. К каждой мине должен быть свой тип взрывателя. А в этот раз к минам приложили другие запалы. Поэтому нужно было доставить им две пачки соответствующих взрывателей, чтобы минирование завершилось. Я быстро бежал по простреливаемому немцами полю, где-то падая, где-то продвигаясь по-пластунски, но запалы нужные принес в целости и сохранности.

Как мы жили в это напряженное время? На передовой линии бойцы отдыхали в окопах по очереди. У нас ставились палатки, чтобы переспать, не заботились ни о каком комфорте. Осенью пошли дожди, слякоть. По колено в воде я бегал по траншеям с поручениями – и не простужался: ни горло не болело, ни кашля не было. А когда стало холодать, то наши инженерные войска обеспечивали строительство землянок.

В Шталлупеннен наша бригада вошла уже в декабре. После длительных боев город был разбит, целых зданий почти нет. Саперы проверяли подвалы, чтобы там ставить печки и согреваться. В этом городе предстояло провести много работ по починке дорог, расчистке блиндажей, разминированию полей и укреплений. Было холодно, стоял мороз, это осложняло работу минеров, ведь мины ставились летним способом. Да еще нужно было действовать ночью, так как многие участки простреливались противником днем. С минных полей снимали тысячи противотанковых мин, чтобы дать возможность танковым частям Красной Армии перейти в наступление.

После взятия Шталлупеннена у нас было несколько дней отдыха, и снова началась подготовка к серьезной операции по взятию укрепленного Гумбиннена.

Командующий 11-й гвардейской армии генерал Галицкий К.Н., который участвовал в гумбинненской операции на направлении главного удара, так описывает этот укрепленный город (12):

«Гумбиннен был одним из важных узлов обороны на пути в глубь Восточной Пруссии. Большой город, крупный узел шоссейных и железных дорог, он играл роль операционной базы для маневра войск на пути к Кенигсбергу. Овладение им давало войскам определенное оперативное преимущество. Это хорошо понимало немецко-фашистское командование. Понимали это и мы. Поэтому, стремясь удержать Гумбиннен в своих руках, гитлеровцы сильно укрепили город. В течение шести дней 61-я пехотная дивизия, которой это было поручено, создала вокруг него несколько мощных оборонительных рубежей, последний из них проходил по окраинам Гумбиннена. В систему укрепленного узла обороны, имевшего двенадцать мощных дотов, были включены все прилегающие к городу населенные пункты. Сюда были подтянуты основные силы гумбинненской группировки и части 2-й парашютно-моторизованной дивизии „Герман Геринг“».