В 12 часов дня все радиостанции Советского Союза передали правительственное сообщение о нападении на нашу страну фашистской Германии. В заявлении, с которым от имени Всесоюзной коммунистической партии большевиков и Советского правительства выступил народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов, указывалось, что нападение фашистской Германии на СССР – беспримерное в истории цивилизованных народов вероломство.

Вслед за правительственным сообщением был передан Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных граждан 1905-1918 годов рождения. 23 июня была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил СССР (позднее Ставка Верховного Главнокомандования) во главе с народным комиссаром обороны, Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко (4).

У нас в деревне началась мобилизация. Всех мужчин способных держать оружие призвали на войну – длинной цепочкой вдоль главной улицы вытянулись подводы с призывниками, уходящие в сторону Орши, которая была крупным железнодорожным узлом. Женщины плакали, провожая своих мужей, сыновей, братьев на фронт: ведь было неизвестно, увидятся ли они снова. Мой отец тоже уехал вместе со всеми. Много позже, когда вернулся односельчанин из этого мобилизационного обоза, мы узнали, что в Орше отца зачислили в часть, которая отправлялась в сторону Смоленска на поезде. Железнодорожные пути обстреливались немцами с самолетов, и воинский эшелон, в котором был отец, попал под бомбежку, и прямо в тот самый вагон угодила бомба. Никаких документов о его гибели нам не приходило. А после войны, когда старший брат Егор делал запросы и разыскивал отца, пришел ответ: «Без вести пропал».

Оршу фашистские самолеты бомбили с самого начала войны, ведь она являлась стратегическим объектом – пересечением железнодорожных и автомобильных путей. Хотя разрушенными после бомбежки были и жилые дома, здания, магазины, школы и больницы. Оршанскую больницу или госпиталь, где Николай лежал после операции, тоже разбомбили и мой брат, не окрепший после хирургического вмешательства, каким-то чудесным образом пешком и на попутках добрался двадцать с лишним километров до деревни. Отца к этому времени уже не было. По возвращении Николай сразу забрал меня от мачехи к себе в дом.

Война изменила жизнь в деревне: остались только женщины, старики, дети и болящие или инвалиды. Все понимали, что наша армия отступает под натиском врага. В тыл забрасывались немецкие диверсанты, одетые по-граждански, было много предателей, об этом много говорили и надо было быть бдительными. Однажды утром мы проснулись и увидели, что деревня заполнена советскими военными, их было очень много, не меньше двух тысяч человек. Это отступала какая-то дивизия или полк, шли они с оружием, с полевой кухней, были не измученные боями, а аккуратно одетые в форму. Остановились они в нашей деревне всего на несколько дней, а мы, мальчишки, с любопытством следили за их передвижениями. Именно в это время я впервые увидел, как расстреливают людей. До сих пор в памяти звучат эти страшные слова: «По изменникам и предателям Родины – огонь! Пли!». Трое военных, с которых сорвали петлицы, стояли лицом к сараю в одном из больших дворов, а трое красноармейцев подняли винтовки, взвели курок и выстрелили по команде. Мы с ребятами, забравшись на деревья, видели, как смертная казнь предателей была приведена в исполнение, как упавшие тела забрали и унесли. На следующее утро деревня стала пустая. По географическому расположению она является тупиковой, за ней через несколько километров находился так называемый Темный лес, а большая дорога, или шлях, проходила примерно в пяти километрах западнее и вела на Оршу. Красноармейская часть ушла в сторону леса, и потом я слышал, что на ее основе были организованы партизанские бригады.

Больше чем через месяц, где-то в середине августа, в деревню пришли немцы. Они ходили по улице, присматривали удобные для размещения дома. Наш дом им приглянулся; он был новый, недавно построенный. Они обосновались в нем, а мы перешли жить к соседям. В это время нас было уже четверо, так как у Николая с Марией уже родилась первая дочка, которую назвали Надеждой, и было ей около годика.

Немцы установили свои порядки в деревне: назначили бургомистра (управляющего), но никаких насильственных действий не предпринимали. Видимо это были тыловые части, которые шли за передовыми, так как они прибыли без военной техники, только с оружием на машинах. В нашем доме у них было что-то типа почты или склада, потому что туда привозили письма и посылки для немецких солдат. Как-то раз они собрали нас, мальчишек, помочь им разгружать машину. Мне надо было скидывать из грузовика в коробки небольшие бандероли, а они потом уносили эти коробки в дом. И я, стоя в кузове, когда двое немцев ушли уносить коробки, забросил несколько бандеролей в чердачное окно нашего дома, возле которого стоял грузовик. Они вернулись, ничего не заметив. А уже потом, когда я взял эти бандероли и вскрыл, там оказались пара немецких часов в одной, а в нескольких других – печенье, пряники, конфеты. Одни часы я отдал Николаю, а другие носил у себя на предплечье под рубашкой, на детской руке-то они не держались. А печеньем я подкармливал маленькую Надю. Немцы располагались у нас недолго, около месяца. Когда они ушли, мы вернулись жить в свой дом.

О том, какие потери несла наша армия, мы тогда не знали.

В приграничных сражениях и в начальный период войны до середины июля Красная Армия потеряла убитыми и ранеными 850 тысяч человек; было уничтожено 9,5 тысяч орудий, свыше 6 тысяч танков, около 3,5 тысяч самолетов; в плен попало около 1 млн человек. Немецкая армия оккупировала значительную часть страны, продвинулась вглубь до 300–600 км, потеряв при этом 100 тысяч человек убитыми, почти 40 % танков и 950 самолетов. Однако план молниеносной войны, в ходе которой германское командование намеревалось за несколько месяцев захватить весь Советский Союз, провалился (4).

В нашей стране сегодня хорошо известно, что вооруженная борьба партизан на территории Белоруссии сыграла не только неоценимую роль в деле освобождения белорусской земли от фашистских оккупантов, но и является одним из символов истории Беларуси в годы Великой Отечественной войны, Беларусь по праву называется «республикой-партизанкой». В послевоенное время историками выявлены многочисленные факты героической борьбы белорусского народа в тылу врага, написаны очерки, рассказы, романы, корреспонденции журналистов, открыты и опубликованы секретные документы.

Много книг посвящено судьбам и подвигам ребят, пионеров и комсомольцев, сражавшихся на фронтах плечом к плечу со взрослыми бойцами, ходившими в разведку, проживавшими в партизанских отрядах, доблестно трудившихся в тылу. Первым в советской литературе рассказал о войне через восприятие ребенка писатель Валентин Катаев в своей повести «Сын полка» (1945), которая потом вошла в школьную программу. В описании есть моменты как будто из моей жизни, но об этом я узнал уже когда учился в суворовском училище.

Осенью 1941 года, хотя и позже обычного, начались занятия в школе. Учился тогда я уже в третьем классе, и это был мой последний довоенный образовательный год. Мне не довелось быть пионером, но я умел читать, писать, считать и хорошо разбирался в географии.

Немцы хотели заручиться поддержкой местного населения и пытались сохранить видимость нашей обычной жизни. У каждого дома сохранялись огороды, на которых сеяли зерно или сажали картошку.

Сначала у нас даже не забирали домашний скот – корова в тот год отелилась, а поросенку было что поесть. Николай купил лошадь, чтобы обрабатывать землю, ведь огород был большой – пятьдесят пять соток, что больше полгектара! Участок был длинный, вытянутый почти до самой речки, наверное, около двухсот метров, и его надо было пахать и жать.