А всё почему? Потому что ей лучше даётся работа с мёртвой материей?
Так ведь вокруг столько живого! Столько живого – и только что0то мёртвое под ногами, такое твёрдое, такое огромное, такое… Ненаполненное. Словно созданное для того, чтобы она смогла перелить туда всю эту лишнюю, диковатую, не подчиняющуюся силу. Такое себе место свободы.
Лили сгорала – но знала, что у неё ещё есть шанс. Теперь она твёрдо понимала, что сможет вытолкнуть из себя магию, так и хлеставшую через край. Да, это будет очень трудно, ей одной придётся повелевать тем, над чем с трудом имели власть двенадцать некромантов. Но…
Браслет разгорался на ладони, и боль, реальная, близкая, напоминающая о себе ежесекундно, не позволяла отступить. Лили собрала всю магию воедино – и буквально вытолкнула её из себя прочь. Ей показалось, будто чары, сконцентрированные, густые, воспротивились, попытались остаться в её теле, заставить кровь застыть в жилах, но нет. Она не сдастся! Не ради того был пройден весь этот путь…
Мёртвое было рядом. Лили слышала, как гудели древние кости, как отзывалось на зов то, о существовании кого и не задумывались затеявшие ритуал некроманты.
Они хотели оживить человека.
Как же они ошибались!
Лили закрыла глаза – и почувствовала, как тело наливается силой. Как постепенно отступает дикая боль. Магия приняла её. Магия поняла, что Лили способна найти ей применение. Нет, она не будет творить новую реинкарнацию божества, не станет идти против собственной природы, потому что некроманты созданы не для того, чтобы задевать живое. Их удел – мёртвое. Мёртвая плоть. Мёртвая кость.
Чужой скелет под ногами.
Перед нею вспыхнула жуткая картина. Король на огромном постаменте перед армией… Почему никто не выстрелил в него, пока он колдовал? Почему никто его не остановил? Неужели он был настолько всесилен? Но ему нужно было время. Зрительный контакт. Чтобы позволить своей силе раскрыться, ему надо было стоять и смотреть, ни о чём не беспокоясь, не выстраивая щиты…
И он стоял. И выжил. А древнее существо, пришедшее ему на помощь, уставшее от долгого плена, защитило его своим телом. Тот, чьё тело лежало в земле, поросшее лесом, скрытое от человеческих глаз, пошёл на жертву добровольно. Его об этом не просили, нет! Он лишь подумал – неужели нельзя и вправду насладиться последними минутами свободы, отдать свою силу, должно быть, практически неограниченную?
Он расщепился на две части. Одна из них, человеческая, откатилась в сторону – он отрёкся от неё, оставляя лишь животное сознание. Позволил той, второй части выжить, чтобы умирающая древняя раса, от которой сейчас остались одни воспоминания да яркая огненная магия, получила шанс спокойно жить и дальше, а не терпеть гонения.
Тогда, семьсот лет назад, на этой земле были не только люди. Оотсюда сбежали эльфы, умчались прочь гномы, зарывшиеся где-то в глубокие скалы, прочь ускакали орки, потому что их магическую природу никто не хотел понимать. Но разве все могли пережить перелёт через море? Одна независимая крохотная страна, выстоявшая против огромной империи, осколки старой веры…
Когда-то здесь жили драконы. Лили видела одного из них – громадного, кажется, способного одним ударом лапы убить десятки людей. Он змеем извивался у её ног, он разрастался в объёмах, сотканный из волшебства некромантов, мечтающих оживить древнего короля прошлого…
А оживившие всего лишь одного из его защитников, могущественного, но даже не обладающего человеческим сознанием, отторгнувшего его…
Земля под ногами задрожала, предупреждая о чём-то, но Лили не сдвинулась с места. Она позволила неведомой силе захватить себя – но только для того, чтобы направить её всю под землю, туда, где хранились засыпанные грунтом, поросшие лесом кости.
…А в следующее мгновение, когда мир затих на несколько секунд, поверхность под ногами некромантов взорвалась, и громадное существо взметнулось в небеса. То, что было скалой, оказалось одной из костей громадного дракона. Холмистая поверхность леса – вся она вдруг превращалась в равнину, политую кровью воинов…
В небеса медленно поднимался громадный мёртвый дракон.
Лили запоздало поняла, насколько ничтожно мала её власть над чудовищем. Выбираясь из-под земли, оно нисколечко не интересовалось мнением своего творца – огромное, бесстрашное и забывшее о том, что однажды наполовину состояло из человека, было готово только к разрушению, словно взбесившийся зверь.
Девушка не до конца ещё вернулась в реальность. Она услышала, как завопил кто-то, задетый костистым крылом чудища, как дракон наконец-то выбрался из-под земли, взмыл в небо и взревел.
Он был не просто громаден и страшен – казалось, одним своим телом мог занять все небеса. Теперь не было свободной магии, что витала в воздухе, и пространство очистилось от невероятных силовых всполохов, но что толку? Лили видела, что дракону и того, что он получил, было мало, и он, хватаясь за остатки жизни, выкусывал из пространства магию, поглощал её в невообразимых количествах.
Зато браслет на запястье остыл и вновь стал обыкновенным, как и прежде. Лили твёрдо осознавала, что теперь никогда не сможет его снять – выстроенная между нею и Ирвином связь, такой себе мост, по которому прошло такое безграничное количество магии, теперь была нерушимой. Если уж браслетам позволили настолько тесно сплести судьбы своих обладателей, разве было теперь у кого-либо право их разлучить?
Больше всего на свете Лили хотелось броситься в раскрытые объятия Ирвина, уткнуться носом ему в плечо, крепко зажмуриться и не видеть ничего вокруг. Могла ли она это сделать? Нет. Разумеется, нет! Потому что она знала – если сама не сможет остановить дракона, то никто с ним не совладает.
Но зов Лилиан не был услышан. Как бы она мысленно ни пыталась уговорить громадное существо вернуться, защитить её и всех остальных или хотя бы просто осесть, затихнуть, дракон слышал лишь то, что хотел. Он ширял в воздухе, напрочь забыв о законах природы, о том, что давно должен был упасть на землю. Нет, магия позволяла дракону добраться едва ли не до луны – а Лили чувствовала себя выжатой, как лимон. Он уже и не слышал её зова, должно быть, как и все оживленцы, получавшиеся в результате выплеска излишка магии. Как тот, который напал на принца Мартена, как все предыдущие преступления, должно быть, случайно совершаемые некромантами на пути к их главной цели…
Прошло несколько секунд, и Лили сама потеряла дракона из виду. Она больше не чувствовала его, даже не знала, не рухнули ли эти кости где-нибудь в полёте, не свалились ли на голову какому-то несчастному человеку, совершенно не замешанному в этом.
Некромантов раскидало в разные стороны – ведь постамент, на котором они стояли прежде, был никакой не скалой, а лишь засыпанной костью дракона, - но они уже приходили в себя. Лили даже не увидела, скорее услышала свист чужого заклинания, с силой ударившегося в Ромерика – рыцаря отшвырнуло в сторону, и он застыл под одним из деревьев, больше напоминая сломанную куклу, чем живого и вечно влюблённого человека.
Кто-то из некромантов всё ещё лежал в стороне, но многие уже поднимались. Лили с трудом успела отразить выпад, но силы покидали её – слишком много было потрачено на сражение с магией, и теперь девушка чувствовала себя полумёртвой.
Она вскинула руки, пытаясь защититься от следующего встречного удара, и искры ударились о волшебный браслет. По телу прошла волна магии, но теперь она была едва-едва тёплая, а не пламенная, как прежде. Лили отшатнулась и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
Она ещё успела заметить, как тёмная ночь вдруг озарилась белым светом. Ирвин плёл какое-то боевое заклинание, сильное, для Лили – чужое, совершенно незнакомое. Ей самой хотелось закричать, чтобы он был осторожен, остановить мужа, попросить, чтобы не тратил энергию зазря, но Лили едва стояла на ногах.
Она видела, как, вплетая свою проклятийную ленту в чужое колдовство, встала рядом с Ирвином Котэсса. Как задрожал поспешно созданный Сагроном щит от атакующего заклинания. Слышала хрип Танмора, пытающегося подняться на ноги – но у мужчины не осталось и грамма сил, чтобы что-то сделать.
