Ирвин закрыл на мгновение глаза, переключаясь на истинное зрение. На самом деле, Сияющий терпеть не мог это делать, но интуиция опытного следователя вопила о том, что не стоит недооценивать такого глупого и самонадеянного соперника, лучше заранее понимать, что он из себя представляет.

Доспехи сияли. Закованный в них рыцарь вряд ли мог управлять тем, что носил на себе, потому что его меч жил своей жизнью, совершенно не зависящей от воли хозяина, и собирался проткнуть Сияющего насквозь.

Некромантия. Далеко ходить не надо – этот меч умер, проржавел, лежал в какой-то могиле. А этот дурень, Ромерик, очевидно, купил его…

- Я убью тебя, коварный некромант! – возопил тем временем рыцарь. – Отрублю тебе голову, а прекрасная леди будет моей! Я спасу её от тебя, хочешь ты того или нет!

Он с такой охотой ринулся вперёд, что Ирвин едва успел отскочить. Он швырнул ещё одно заклинание, целясь куда-то в руки Ромерика, но магия попала на лезвие меча. Истинное зрение позволяло увидеть, как заклятье умирало, рассыпаясь мелкими силовыми вспышками по ржавчине и впитываясь в железо.

Вдохновлённый успехом, рыцарь издал очередной боевой клич и помчался на Ирвина, явно собираясь нанести ему смертельный, невероятной силы удар. Сияющий вдруг понял, что магия доспехов заворожила его; он прорывался сквозь ставшее вязким пространство с огромным трудом, и хотя сумел уйти в сторону, всё же хвост заклинания, навешенного на доспехи, задел его.

Некромантия и магия целителей конфликтовала, если изначально хозяева не были дружны. Ирвин почувствовал, как его обдало холодом, и тело замерло, как окаменевшее. Что б ни привело сюда этого рыцаря, какие бы мысли не роились в его отнюдь не высокоодарённой голове, а желания меча и доспехов были вполне определёнными. Они хотели крови, и Ирвин для этой цели отлично поглядел.

- Остановитесь! – выкрикнула, высунувшись из окна, Лилиан. – Немедленно остановитесь!

Наверное, она почувствовала чужое колдовство, опасное и злое, способное умертвить. Ирвин даже слышал слова, произнесённые Лили уже куда тише, чем это восклицание – она ощутила чужой дух и попыталась усмирить его. Но было поздно.