Недавно я, видать по Божьей воле,
В отцовский домик старый заглянул,
Прошёлся, пыль смахнул, потом без боли
О прошлом вспомнил и слегка взгрустнул.
На стенах фотокарточки желтеют,
В них трудно различить черты родных.
На свете все в свой срок стареют,
Ну а потом живут в мирах иных…
В мои раздумья вечер постучался,
В окошко улыбнулась мне луна.
Прилёг я на диван и в сон умчался,
Сквозь сон услышал стук возле стола.
Глаза открыл и вижу – что такое?
Прям предо мной солдатик за столом,
Весь в орденах, но лишь испачкан кровью —
Она сочится струйкой подо лбом.
– Я дед твой. Коля… Умер в сорок пятом.
Эх, до Победы чуть не дотянул!
Да, били мы захватчиков проклятых…
А вот за что мы дрались – не пойму!
Смотрю на вас, душа болит от боли:
Россию растянули на куски,
Враги народа получили волю,
Деньгами забивая все мешки.
Повсюду ложь. Где ваша справедливость?
Где мир без страха, силы и угроз?
Вы на народ таращитесь брезгливо,
Бросая крохи, не стыдясь, в навоз.
Скажи, за что, за что мы воевали?
За что мы отдавали жизнь свою?
За что нас убивали и сжигали,
За что, внучок, погиб я в том бою?
За что? – он замолкает и вздыхает,
Из глаз вдруг слёзы потекли рекой,
Он самокрутку нервно собирает
Трясущейся, израненной рукой.
Мираж пропал, как будто растворился,
Всё дымной затянуло пеленой…
Но что это? Мне снова будто снится:
Девчушка мелкая стоит передо мной.
Вся грязная и в полосатой робе,
На голове потрёпанный берет,
Страданий след сквозит в её худо´бе,
Без слёз нельзя мне на неё смотреть.
– Я – твоя тётя. Ты меня не знаешь.
Я умерла. В концлагере. Зимой.
А мать мою фашисты запытали
За то, что партизанила со мной.
Я помню печи у расстрельной стенки,
Нас там сжигали каждый день подряд,
А в карауле были только немки,
Что на расстрел вели, как на парад.
Я слушал этот голос, с каждым словом
Проваливаясь под пол от стыда,
А девочка так глянула сурово:
– Скажи, за что мы умерли тогда?
За что? За что, скажи, мы умирали?
За что терпели пытки и нужду?
За пядь земли мы жизни отдавали,
За что же вы продали всю страну?
Не дай вам Бог вернуть назад былое,
Не дай вам Бог познать, что знаю я,
Когда вдруг исчезает всё живое
И кровью наполняются моря.
Очнитесь! Разве можно наживаться
На горестях народа своего?
Да разве можно жизнью наслаждаться,
Когда другим дышать запрещено?
Под утро я очнулся на диване
