Молодой мужчина вполне симпатичный: каштановый волосы, черты лица вполне привлекательные, судя по телосложению, явно регулярно посещал спортзал. Он неподвижно сидит в кресле перед окном боком к нам. Взгляд его устремлен куда-то вдаль.

– Сын, к тебе гости, – громко произносит Вересов-старший. Как и ожидаю, тот никак не реагирует. И Григорий бросает мне выразительный взгляд. – Я вас оставлю, – добавляет он и уходит.

Не тороплюсь подходить ближе – оглядываюсь по сторонам, медленно прохожусь вдоль шкафов. Мельком бросаю взгляд на хозяина комнаты, но тот, похоже, и вовсе меня не замечает. Подхожу к столу и осторожно открываю ноутбук. Делаю это нарочно, косясь на Ярослава. Если он и правда гений-программист, то вряд ли спокойно отнесется к тому, что его инструмент трогает посторонний. Но прием не срабатывает – мужчина даже не дергается. Впрочем, выводы делать рано. Подхожу к нему ближе, ставлю стул рядом и сажусь, глядя прямо на Вересова. Вблизи он оказывается еще симпатичнее.

– Ярослав, здравствуй, – произношу мягко. – Меня зовут Марта.

В ответ он лишь моргает. Медленно, словно глаза устали от картины перед ним.

– Не буду врать – я тут не по своей воле, – говорю ему. – Но, если позволишь, попытаюсь тебе помочь.

Пациент предсказуемо молчит. Впрочем, иного я и не жду. Если у парня есть реальная причина для подобного состояния, одно мое появление ему не поможет. Поворачиваюсь к окну – оно как раз выходит в сад. Надо сказать, вид оттуда открывается шикарный. Думаю, денег потрачено на этот розарий немеряно, и наверняка персональный садовник работает ежедневно. Разглядывая пышное цветение, невольно задумываюсь о своем магазине – приедет ли сегодня поставщик и справится ли без меня Лида с приемом накладных? И что будет с лилиями, которые я подготовила к сегодняшнему оформлению?

От размышлений отвлекает легкий скрип, звучащий так резко, что я невольно вздрагиваю и поворачиваюсь к Ярославу – оказывается, тот чуть двинул кресло. Надо же, так увлеклась, что забыла о нем. Сейчас я вижу его лицо почти целиком. Он спокоен и даже безмятежен. Ощущение, что человек не отягощен заботами вовсе. В этот момент я ему даже слегка завидую. И пока размышляю, пытаясь составить его психологический портрет, упускаю момент, когда его взгляд обращается на меня. Замираю так, что, кажется, почти не дышу. Прямой, открытый взгляд. И никаких эмоций. В прошлом я повидала немало пациентов с расстройствами, и ни у кого не было настолько ясного, незамутненного взгляда. И это мне не нравится. Внутри возникает ощущение, что меня обманули.

– Ярослав, поговорим? – произношу негромко.

На лице не дергается ни один мускул, а глаза продолжают смотреть прямо на меня. В них нет интереса или любопытства, будто я не первый раз прихожу к нему. Словно он знает, зачем я здесь, и знает, что будет дальше. От этого становится не по себе. И я понимаю, что все гораздо сложнее, чем мне описывал Григорий.

– Не хочешь?

Жду несколько минут и киваю, показывая, что поняла его намерение молчать и дальше. Собираюсь подняться со стула, но он вдруг резко хватает меня за руку и тормозит. Я невольно дергаюсь обратно и смотрю на него, нервно сглатывая. Нет, его глаза не превратились в угли, не стали какими-то необычными. Та же голубизна осеннего неба. Но что-то в них неуловимо изменилось.

– Мне остаться? – спрашиваю.

Его хватка крепкая, но не настолько, чтобы я не могла вырваться. Его реакция мне непонятна. Кроме того, я не успела узнать у его отца подробно о поведении сына.

Он отпускает мою руку также неожиданно и снова принимает прежнее положение, глядя в окно. А я решаю, что для первого раза достаточно. Мне нужно подумать. Покидаю комнату и выхожу в коридор. Не успеваю дойти даже до лестницы, как меня встречает очередной охранник.

– Господин Вересов хочет с вами поговорить.

Приводит меня в противоположный конец коридора и, предварительно постучав, открывает передо мной дверь. Прохожу внутрь и оказываюсь в рабочем кабинете хозяина дома. Тот восседает на кожаном кресле за письменным столом. Он явно ждал меня – перед ним нет ни бумаг, ни чего-то подобного.

– Хочу знать ваше мнение, – заявляет он сразу.

Молча подхожу ближе и сажусь на свободный стул, выигрывая себе минуту, чтобы собраться с мыслями.

– Вряд ли могу сейчас удовлетворить ваш интерес, – отвечаю осторожно.

– То есть?

– Одной встречи мало, – пожимаю плечами.

– Но он отреагировал на вас!

А вот это уже интересно. Получается, во-первых, отец следит за сыном, а во-вторых, судя по его словам, подобная реакция для Ярослава не характерна.

– На других реакции не было?

– Ни разу, – качает головой бизнесмен.

Это заставляет задуматься.

– Чтобы понять, куда двигаться, я должна знать как можно больше о вашем сыне. О том, каким он был, о том, как прошел этот год.

Он тяжело вздыхает, показывая, что мои требования ему не по душе, но все же достает папку и кладет передо мной.

– Заключения других специалистов. Здесь все подробно описано.

– Это отлично, но я имела в виду ваше мнение. Ваше видение ситуации. Как вы общались эти месяцы? Как поняли, что с ним что-то не так? В какой момент все изменилось?

Мужчина прикрывает глаза, демонстрируя, насколько не хочет вспоминать об этом. Однако вслух ничего не говорит. Я терпеливо жду – без отправной точки я мало что могу.

– Это случилось почти год назад. Мы вот-вот должны были заключить многомиллионный контракт, который должен был вывести нас на новый уровень, – начинает рассказ Григорий. – Накануне презентации программного обеспечения нового поколения Ярослав не приехал в офис. Он не всегда ночевал здесь – если работы было много, оставался на квартире недалеко от офиса. Сначала я подумал, что он просто отсыпается после тяжелого дня, но ближе к вечеру решил все же проверить. Приехал к нему, а он уже такой.

– Какой такой?

– Молчаливый, апатичный, – раздраженно поясняет Вересов. – Безразличный. – Он тяжело вздыхает – невооруженным глазом видно, что произошедшее с сыном сильно ударило по нему. – Я чуть не час пытался достучаться до него. Сначала подумал, что обдолбался на пару с дружком. Вызвал врачей, но те только руками развели, заверив, что Яр не под наркотой.

– Он вообще никак не реагировал? Может, как-то смотрел или кивал?

– Молчал он, – зло цедит мужчина. – Словно слабоумный сидел и молчал. Смотрел в свое окно, будто видел там что-то очень важное.

– Что было дальше?

– Дальше? – криво усмехнулся бизнесмен. – Пришлось все срочно отменять. PR-отдел с ног сбился, чтобы замять скандал.

– Что с Ярославом было дальше? – уточняю я.

В голубых глазах мелькает понимание, и лицо собеседника искажается гримасой неприязни. Похоже, даже у таких пропащих людей есть остатки понятий о приличиях. Впрочем, я могу и ошибаться.

– Его отвезли в специализированную клинику. После тщательной проверки врачи только разводили руками – причин для такой резкой перемены поведения не было. Никто не мог понять, что с ним.

– Как долго он был в клинике?

– Почти месяц.

– И за это время он никак не проявил себя? Может, вспышки агрессии или неприязнь каких-то процедур?

– Ничего подобного. Он позволял врачам делать все, что необходимо. В итоге я забрал его домой.

– И вызывали ему специалистов сюда?

Мужчина кивает. Что ж, мало что ясно. Открываю папку с заключениями и проглядываю одно за другим. Но они написаны как под копирку – пациент стабилен, причин отсутствия социализации не выявлено и так далее.

– А записи сеансов есть? – спрашиваю.

– Были, – вздыхает Григорий. – Но недели три назад сервер закоротило, и все видео были потеряны.

– Вы все записывали? – спрашиваю горе-отца.

– Я должен быть в курсе, – жестко отрезает он. – Но я видел каждое видео. И ни разу Ярослав не проявил интерес к врачу.

– Кроме меня?

– Я же говорил – вы умная женщина, – усмехается Вересов.