– Я не вовремя?

– Нет-нет, – заверяет она меня. – Мы уже закончили.

Оборачивается к Ярославу.

– Я приду в обед.

Пациент ожидаемо не реагирует. Дверь за сиделкой закрывается, и мы остаемся одни. Мой стул все также стоит рядом с его креслом – подозреваю, что те, кто убирают комнаты, проинструктированы об этом. И от этого становится не по себе. В этом доме ты все время находишься под прицелом, а я этого не люблю. Мне не нравится привлекать к себе внимание. Мне нравится наблюдать самой.

Сажусь рядом и внимательно смотрю на пациента. Тот медленно поворачивается ко мне. И снова не понимаю взгляд голубых глаз, не могу прочувствовать, что творится в голове этого мужчины, что он скрывает за своим безбрежным равнодушием. Он, словно скульптура, смотрит отстраненно и выжидающе.

– Привет, – чуть улыбаюсь ему, внимательно следя за реакцией. – Как насчет музыки?

Ни один мускул на его лице не дергается. Ничто не выдает его осведомленности или недоумения. В голову невольно приходит сравнение с затаившимся в засаде хищником. И если вспомнить, кем является его отец, не стоит удивляться. Уверена, Ярослав многое взял от Вересова-старшего. Но я решаю не отступать от своего плана. Достаю телефон и включаю плейер. Вообще я довольно тщательно составляю плейлист для каждого случая, но в этот раз собираюсь воспользоваться рандомом. И через пару секунд тишину комнаты разрезает мелодичный перелив нот.

В доме моём свет не горит —

Он опустел, в нём живёт тишина.

Ты не придёшь, что-то мне говорит,

Но я тебя жду, не отходя от окна… (Эпидемия «Прощай мой дом»)

Смотрю на Ярослава, и на краткое мгновение замечаю промелькнувшие отголоски боли в его взгляде. Песня, конечно, попалась печальная. Но я не рискую переключать трек.

Прощай, мой дом,

Я здесь чужой.

Так стало тихо в нём,

Когда не слышен голос твой!

На этих словах мужчина неожиданно накрывает мою руку своей. Невольно вздрагиваю, но не пытаюсь отодвинуться. Он все так же продолжает смотреть вперед, но что-то подсказывает мне, что слова песни находят в нем отклик.

Едва музыка замолкает, выключаю проигрыватель. Не уверена, что стоит дальше экспериментировать.

– Может, что-то пободрее?

Ярослав, конечно же, не реагирует. Но, что интересно – руку свою по-прежнему не убирает. Чуть подумав, выбираю трек с подвохом.

Мы не знали друг друга до этого лета,

Мы болтались по свету – земле и воде,

И совершенно случайно мы взяли билеты

На соседние кресла на большой высоте. (Сплин «Мое сердце»)

Поглядываю на подопечного и глазам не верю – тот чуть улыбается. Краешком губ, но это похоже на настоящие эмоции. Широко улыбаюсь, и, не сдержав порыв, сжимаю его руку в ответ. Я настолько рада, что совершенно не готова к тому, что в следующий момент он выдергивает руку и отстраняется. Словно мы вернулись к самому началу. Звучат последние ноты песни, но я чувствую, что атмосфера потеряна безвозвратно.

– Ярослав, я тебя чем-то расстроила? – спрашиваю его. Даже заглядываю в его лицо, приподнимаясь на стуле. Однако все бесполезно – он снова как изваяние. А мне становится обидно. Но, понятное дело, вслух об этом не говорю. Что поделать – пациент мне достался непростой. Смотрю на него и замечаю то, на что в прошлый раз то ли не обратила внимания, то ли этого не было – все его тело напряжено. Осторожно прикасаюсь к плечу, и в то же мгновение он расслабляется. А вот это уже подозрительно.

Поднимаюсь и покидаю комнату, даже не попрощавшись. Если я права, тут дело нечисто.

Обед я благополучно пропускаю. Ожидание тянется долго и нудно. Но я не собираюсь отступать от своего плана. Ближе к вечеру звонит Лида – уточняет о договоре на поставку цветов в горшках, и по ее тону понимаю, что завтра все же придется наведаться в магазин.

На часах без трех минут восемь. Сообщений больше не приходило, и я отправлюсь на ужин. Вересов пунктуален – уже ждет меня в столовой.

– Марта, рад видеть вас, – чопорно произносит он. Меня подмывает ответить, что это не взаимно, но лишь дежурно улыбаюсь в ответ.

Валентина накрывает стол на двоих.

– Как дела у сына? – интересуется мужчина.

– Разве вам еще не доложили? – чуть усмехаюсь, отвлекаясь от тушеных овощей.

Он бросает на меня взгляд из-под ресниц.

– Поверьте, я в курсе всего, что происходит в моем доме. И задавая вопрос, я имел в виду ваше профессиональное мнение.

– Пока мне нечем вас порадовать, – пожимаю плечами в ответ.

– Но Ярослав регулярно вступает с вами в контакт, – упорствует Вересов.

– Пока рано делать выводы.

Лицо бизнесмена мрачнеет, и он переключается на еду.

– Завтра мне нужно съездить в магазин, – ставлю его перед фактом.

– Я распоряжусь, – недовольно произносит он. – Алексей отвезет вас.

В этот момент у меня вибрирует телефон. Бросаю взгляд – тот же номер. И всего одно слово.

Прости.

Вересов, кажется, полностью поглощен своими мыслями, и на меня не смотрит. Убираю телефон и возвращаюсь к еде. Больше мы с Григорием не говорим. Закончив с едой, он просто молча уходит, а я остаюсь в задумчивости.

Интуиция буквально кричит, что все не так просто. Несмотря на явные признаки эмоционального расстройства, что-то в поведении пациента не дает мне покоя. Да и эти смс… То, что его отец не в курсе, лишь добавляет неопределенности. Как в доме, где все просматривается камерами, парню удается скрывать использование мобильного телефона? Единственное разумное объяснение – это не он. Но я не привыкла делать преждевременные выводы. Больше нет. И прежде, чем что-то окончательно утверждать, хочу убедиться в верности своих подозрений.

Вот только сделать это не так просто…

Оказывается, бездельничать – это сложно. Сколько себя помню, я всегда была чем-то занята. Либо учебой, либо работой. А сейчас… Я задыхаюсь в четырех стенах. Все рабочие вопросы на сегодня улажены – остальное обсужу завтра на месте. И будь я дома – обязательно устроила бы себе либо вечер комедий, либо просто почитала книгу, которую давно присмотрела. Но здесь, в этом вычурном доме, я не могу расслабиться. Не уверена, но подозреваю, что в моей комнате тоже есть камеры. И от этого становится не по себе. С одной стороны я сама согласилась вернуться, а с другой – хочется потребовать личного пространства. Вот только уверена, Вересов даже слушать меня не захочет. И это удручает.

Промаявшись с полчаса, решаю выйти на вечернюю прогулку. Накидываю теплый кардиган – несмотря на лето, вечера все еще прохладные. Меня никто не останавливает – охрана вообще в доме практически незаметна. Наверняка их отлично дрессируют, чтобы не докучать хозяевам. Я медленно прохожу по саду. Пожалуй, это единственное, что по-настоящему мне нравится здесь. Вообще, после того как сменила профиль и стала флористом, я очень полюбила цветы. А уж ухоженные сады вообще моя слабость. Глядя на розовые кусты, я невольно улыбаюсь – их красота недолговечна, но все равно завораживает. Особенно поутру – когда на лепестках блестят капельки росы. Некоторые бутоны только-только раскрываются – их жизненный цикл еще только начался. Я заметила, что в доме если и попадаются цветы в вазах, то явно не срезанные с кустов из сада. И это радует – все же живые цветы я люблю куда больше. В кармане раздает короткий звук – оповещение о новом сообщении. Сердце резко ускоряет ход, и я замираю. Можно было бы сразу достать и прочитать, но я отчего-то медлю. Оглядываюсь, а затем поднимаю взгляд на дом – пытаясь прикинуть, чьи окна выходят на это место в саду. На третьем этаже в одном окне горит тусклый свет – будто от ночника, но шторы плотно задернуты. Не отрывая взгляда, достаю телефон и, лишь сняв блокировку, бросаю мимолетный взгляд.

Спокойной ночи.

Убираю телефон и отворачиваюсь. Еще одна галочка в графу моих подозрений. Оставляю прощальный взгляд на кустах и возвращаюсь в дом.

Пять лет назад