Да-да, если Элоизе решить подобный вопрос в конце концов удалось, то Джулиане он, похоже, не по силам. И с умением общаться у нее тоже как-то не блестяще. И милая барышня успела прожить в их сообществе неделю до рождества, потом каникулы, и еще две недели после каникул…

— А она вообще с кем-нибудь общается? — не то, чтобы это было интересно, но, кажется, лучше знать, чем не знать.

— С Филиппо Верчезой, он имеет на вас виды, вы знаете? Так-то ее даже господин Росси с трудом переносит, а с Верчезой они каждый вечер пьют! Кстати, мне тут под большим секретом рассказали, что она как-то нехорошо выступила на новый год, когда вы все кататься ездили. Вы не знаете, что она там натворила?

— А откуда информация? — насторожилась Элоиза.

— Дон Маурицио сболтнул по пьяни, — хмыкнула Кьяра. — Правда, не мне и без подробностей.

— На самом деле, я тоже не знаю подробностей, — покачала головой Элоиза.

Она мгновенно поняла, о какой ситуации идет речь, но тогда сразу расспрашивать Себастьена не стала, а Лодовико с Варфоломеем не сказали ей ни слова. Вроде как решили проблему, и всё, говорить не о чем.

— И еще в последнее время, как с каникул вернулись, она спелась с Паолой Перини, знаете такую — в финансовом отделе у дона Бернара работает, вся такая яркая, глазами стреляет по сторонам, говорят — умеет мужиков привораживать. Только почему-то они возле нее долго не держатся, — ехидно добавила Кьяра.

— Может быть, не только в привороте дело? — рассмеялась Элоиза. — Может быть, еще что-нибудь нужно?

— Ну что тем мужикам нужно, я не знаю, сама бы на таких не позарилась ни разу, — хмыкнула Кьяра. — Скажите, а правду говорят, что вы тоже можете приворожить? — и смотрит при этом так, как будто для нее что-то от ответа зависит.

— Кто же говорит, интересно, — рассмеялась Элоиза.

— Да, кое-кто говорит, — смутилась Кьяра.

— Если я скажу, что за все время, пока здесь живу, никого не привораживала, ты поверишь?

— Я-то поверю, а другие — вряд ли, — хмыкнула она. — Про вас слишком уж удивительные истории рассказывают. Скажите, а вы можете ко мне кого-нибудь приворожить?

— А тебе зачем? У тебя, вроде бы, и так все хорошо? — удивилась Элоиза.

— Это смотря что считать хорошим, — усмехнулась Кьяра. — Если думать только про то, чтобы весело провести время — да, без проблем, я это умею, мне это нравится и здесь хватает людей, готовых пойти мне навстречу.

— А ты уже не хочешь проводить время весело?

— Я хочу понять, по силам ли мне что-то серьезное, — с Кьяры разом слетела вся веселость. — Но пока у меня ничего не получается.

— То есть тебе нравится кто-то, кто не замечает тебя? — вдруг поняла Элоиза.

— Именно, — опустила глаза Кьяра.

— И? — Элоиза хотела, чтобы девочка сама сформулировала, чего же хочет.

— Если вы можете приворожить… так я лучше вам поверю, чем дуре Паоле, она тупая и злая.

— А ты уверена, что приворожить — это хорошо?

— Но он же будет со мной!

— Будет, да. Но любви в условиях задачи не предполагается. Положим, вы проведете вместе некоторое количество дней… и ночей, безусловно, тоже. А потом тебе наскучит. Но он-то будет к тебе привязан, и зачем тебе такое горе?

Кьяра замолчала, распахнула глаза широко-широко, и задумалась. Элоиза тоже поставила на стол пустую чашку.

— А вы откуда знаете? — спросила Кьяра после долгого молчания.

— А ты думаешь, я не попробовала, когда поняла, что могу?

— И… что вы сделали? Ну, когда вам наскучило?

— Отпустила. И больше не пыталась. Если человек для меня что-то значит, я никогда не буду идти против судьбы, законов мироздания и разного прочего. И никому не посоветую.

— А что делать-то? — почти простонала Кьяра. — Я же не дура Джулиана, чтобы на него вешаться!

— Да и не нужно вешаться, — улыбнулась Элоиза. — Может быть, ему просто улыбнуться? Или просто с ним поговорить?

— Ага, сейчас. Он ни в жизни не станет со мной разговаривать!

— Почему? — удивилась Элоиза.

— Ну… где он, а где я, — пробормотала Кьяра. — Да он меня вообще не замечает.

— Может быть, у него семья? Или любовь?

— Да никого у него нет, я всё узнала. У нас же невозможно ничего скрыть!

— А я его знаю? — полюбопытствовала Элоиза.

— Конечно, вы общаетесь.

— И? — улыбнулась она.

Кьяра замолчала. Молчала недолго, потом сказала:

— Ладно, я сама попробую. Аккуратно. И с улыбкой.

— Вот-вот, пробуй, — ответила Элоиза. — А если вдруг не сложится — приходи, подумаем вместе.

— Правда, можно? — заискрилась улыбкой Кьяра. — Я приду!

Телефон Элоизы, лежащий на столе, тренькнул, извещая о сообщении.

— Ты не можешь передать мне телефон?

— Да, сейчас, — Кьяра вскочила и подошла к столу, оглядела его. — А где он? Ой, увидела, под бумагами, — взяла и только хотела передать, как вдруг остановилась. — Скажите, а почему у вас булавки из кресла торчат?

— Какие булавки? — удивилась Элоиза.

— Вот, две штуки, — Кьяра уже хотела было вытащить и показать, но тут до Элоизы дошло.

— Стой! — скомандовала она таким голосом, что та не смогла не повиноваться.

— Что такое, донна Эла? — переспросила девочка удивленно.

— Сама сейчас посмотрю, — ответила Элоиза, встала и подошла к столу.

Кофе со сладким помогли — она смогла нормально подняться и твердо стоять на своих ногах. Подошла к креслу и сосредоточилась. Да, так и есть, две штуки сверху, по одной с боков, и еще снизу парочка, и одна в спинке с обратной стороны… И точно, из тех предметов, которые голыми руками лучше не брать и носить специальным образом. Хотелось бы знать, это всё, или ещё есть какие-то сюрпризы? Она закрыла глаза и просканировала кабинет. Похоже, проблема только в кресле. А у нее, как назло, с собой ни кольца, ни медальона! И сложить некуда. Придется идти за оборудованием. Интересно, кто же её так сильно не любит?

Всё становилось понятным — и слабость, и головная боль. Неизвестно, что именно хотели с ней сделать посредством этих булавок, ну да это она сможет посмотреть позже, в лабораторных, так сказать, условиях. Так, а что делать с креслом и девочкой?

— Кьяра, ты сможешь помочь мне в одном важном деле?

— Конечно, донна Эла! Я за вас всегда!

— За меня можно еще не сейчас, но нужно обезвредить кресло, и мне для этого нужно кое-что принести из моей спальни. И нужно, чтобы ни одна живая душа сюда не зашла, пока я не вернусь. Покараулишь?

— Да не вопрос, конечно!

— И еще момент. Я не знаю, как отреагирует твой организм, если в кресло сядешь ты. Может облезть кожа. Могут выпасть волосы. Может случиться еще что-нибудь неприятное. И незащищенными руками брать эти булавки нельзя, поняла?

— Еще бы! Идите, я пока мусор выброшу, и пол здесь у вас вымою, — Кьяра смотрела на Элоизу, как на сверхъестественное существо.

Элоиза дошла до жилого крыла и своих комнат, взяла в сейфе и надела кольцо и медальон, а еще в том же сейфе лежала парочка серебряных контейнеров, для ее нынешней цели очень подходящих. Она взяла тот, что поменьше — на семь булавок много места не нужно. И еще прихватила посеребренный пинцет из маникюрного набора.

Кьяра дождалась, как и было велено. Она тем временем вымыла пол в приемной и в кабинете, отправила на кухню посуду и помыла кофемашину. Еще бы — быстро-то быстро, но минут двадцать у нее было.

— Никто не приходил? — спросила Элоиза.

— Нет, никто, — Кьяра при ее появлении встала с гостевого кресла и отложила телефон.

— Отлично, — Элоиза подошла к креслу, еще раз сосредоточилась и очень явственно увидела все семь булавок.

Вытащила их пинцетом и сложила в контейнер, который захлопнула, и теперь только ее рука могла его открыть. Ну, или другая специально обученная, таковых она знала еще три пары — три Доменики, настоятельница и два врача, и все они обитали отнюдь не во дворце.

— Донна Эла, вы верите, что это сделала Джулиана? — Кьяра стояла сбоку и смотрела на нее во все глаза.