– Товарищ инструктор! – заливался слезами бывший курсант, – посадите меня, пожалуйста, на гауптвахту! Только заберите отсюда!
Но товарищ инструктор так и не появился. Постепенно Веня стал шмыгать носом все реже и реже. В конце концов он отпустил трубку и решил осмотреться более спокойно. Невесомость уже не раздражала, ему даже стало нравиться. Он начал осторожно грести передними лапами и опять подплыл к боковому окну под потолком кабинки.
– Куда же они меня везут? – бормотал он, а потом стукнул кулаком по потолку, – Эй, вы там, наверху! Вы куда меня везете?
Ответа не было. Более того от удара лапой Веню отбросило, и он кувырком полетел в другой конец кабинки. Но теперь уже крыс был опытным пловцом в невесомости и стабилизировал свое движение, схватившись за шнур. Здесь он перевернулся, опять подплыл к окну и стал внимательно рассматривать звездный космос.
– Опаньки! Стрелец, Козерог – знакомые все лица! Где-то я уже все это видел!
Он, перебирая лапами по стеклу, двинулся дальше и вдруг замер. В верхнем окне будки появился и стал расти большой и серебристый диск.
– Луна! Они везут меня на Луну? Эй, вы там, вы что очумели что ли? – Веня возмущенно хлопнул ладошкой по стеклу, и его опять отбросило. Он только успел ухватиться за болтавшуюся рядом трубку и снова захныкал в микрофон.
– Пожалуйста, верните меня в родной Укропов! Я буду там жить. Я это умею! Верните Веню домой!
Внезапно что-то привлекло его в противоположном окне и он, отпустив трубку, подплыл к нему. Рядом с телефонной будкой прямо в космосе, то обгоняя ее, то, наоборот, отставая, плыли разные предметы. Все они светились зеленоватым мерцанием и казались сказочными. Здесь плыли стиральные машины, школьные глобусы, чьи-то портреты в золоченных рамах и даже прорванный диван.
– Это все мне? Или я за компанию? – растерянно и тихо пробормотал бедный крыс.
Неожиданно телефонная будка стала догонять что-то очень большое. Веня сначала подумал, что это какой-то дом, который ступенями сужался кверху. Потом он решил, что все-таки это не дом, а что-то другое. Наконец будка поравнялась с громадным сооружением, и Веня вдруг понял, что это Мавзолей с Красной Площади.
– А! Что?! Они уже и памятник мне приготовили! – истошно закричал Веня и упал в обморок, оставаясь болтаться в воздухе.
ВИДЕНИЕ ВЕНИ В ОБМОРОКЕ.
Веня вдруг увидел себя со стороны. Словно в каком-то сумасшедшем кино, которое снимает государственное телевидение.
Он смотрел на себя, лежащего в большом хрустальном гробу, на котором играли зайчики от ярких ламп, расставленных вокруг и подвешенных на потолке. Вот он лежит торжественный и, как всегда, скромный, и глаза его плотно закрыты. На нем мундир генералиссимуса с эполетами, и лапы его аккуратно сложены на груди. Верхняя губа у него во рту чуть задрана так, чтобы было видно два его передних зуба. Один, как обычно, золотой, мягко сверкающий в свете софитов, а второй – бриллиантовый, и он светится, как звезда в ночи.
Рядом с гробом навытяжку стоит почетный караул из мышей, одетых в форму кремлевских курсантов. Они держат в лапах, как винтовки у плеча, острые и красивые зубочистки из сандалового дерева и строго смотрят перед собой. Это почетный караул, который будет стоять здесь вечно.
Мимо золотого постамента, на котором установлен хрустальный гроб, скорбной чередой проходят убитые горем трудящиеся и учащиеся. Они на мгновение безмолвно замирают напротив Вени и тоскливо смотрят на бриллиантовый зуб. Тройками подходят пионеры и, плотно сжав губы, отдают прощальный салют. Подходят военные и, встав по стойке смирно, отдают честь щелкая каблуками. Проходят простые колхозницы и колхозники. Они сморкаются в пахнущие душистой пшеницей носовые платки и горько плачут. Временами через всхлипы слышны надрывные реплики: «Какой молоденький!», «Как живой!», «Он вечно живой!»
Один студент, заломив руки, выкрикнул: «На его месте должен быть я!» – и ему сразу же заломили руки только в другую сторону и увели.
Камера отъезжает и выходит на Красную Площадь. Ко входу в Мавзолей тянется бесконечная очередь, конец которой теряется за горизонтом где-то в Твери.
Камера показывает Мавзолей во весь кадр и тихо наезжает на надпись
Над Красной Площадью раздается величественный и скорбный голос великого диктора Центрального Радио Велитана:
– Товарищ Вениамин Ондатер стал первым землянином, ступившим на поверхность Луны! За это он был награжден посмертно бриллиантовым зубом! Спи спокойно великий и скромный товарищ. Дело твое будет жить в веках!
Камера скользит по лицам людей и вместе с очередью возвращается в залу, где установлен хрустальный гроб. Здесь все такая же печальная и торжественная атмосфера. В очереди стоит маленький мальчик. Он держится за маму одной рукой, а второй показывает на гроб.
– Мама, смотри, а там крыса дохлая лежит!
Камера резко наезжает на закрытые глаза Вени, и они внезапно распахиваются…
Бедолага крыс сел торчком и осмотрелся по сторонам. Невесомости уже не было, и он сидел на дне телефонной кабины. Он потряс головой, отгоняя наваждение сна, и вздохнул:
– Какой приятный был сон и какой противный мальчик!
Глава 13
Белка и Стрелка стояли у фонтана и ждали Веню. Стрелка постепенно успокоилась и только иногда жалобно скулила, шмыгая носом. Ожидание затягивалось и она, всхлипнув в последний раз, обиженно тявкнула:
– Ну, и где же наш мужчина?
Белка видела, как их приятель помахал лапой перед тем как заскочить в телефонную будку и она, подхватив свой чемодан, направилась к тому месту. Стрелка покорно побрела за ней, и они подошли к забору, у которого раньше стоял телефон. Будки не было. Только оборванные провода торчали из земли, но ничего похожего на пункт телефонной связи они не увидели. Вокруг валялись обломанные ветки и в кроне деревьев была пробита огромная дыра.
– Улетел! – ошарашенно прошептала Белка.
– Может он не тот номер набрал? – предположила Стрелка, и они переглянулись.
– Да нет, не может быть, здесь он где-то. Искать надо! – бодро заявила Белка и пошла по улице.
– Эх, жизнь моя – изнанка, а судьба – поганка! – в сердцах махнула лапой ее подруга и поплелась следом, вздыхая, – Веня, Венечка, где ж твой зуб золотой!
Они уже прошли насквозь почти весь Укропов, заглядывая во все щели и канализационные люки, но пропавшего приятеля так и не было. Поезд на Москву они уже пропустили, и было совсем не понятно, что предпринять.
Внезапно из-за поворота выскочила черная «Волга» и, визжа тормозами, с лихим разворотом остановилась около звездных собак. Разом распахнулись все двери и на улицу выскочили две громадных серых овчарки и карликовый Кеша в приталенном кителе. Они пружинистой походкой быстро подошли и встали полукольцом вокруг звезд укроповской сцены. Кеша тотчас вскочил на задние лапы, чтобы казаться выше, и сделал грозные глаза.
– Гражданка Белка, она же Белла Раймондовна, – помощник Иннокентия Львовича прочистил горло и продолжил, – она же Белла Великолепная и ее подельница Стрелка? Так?
Овчарки, цепко глядя на артисток, придвинулись и нависли над озадаченными подругами. А те переглянулись, и Белка только кокетливо пожав плечами, встала в красивую позу, которой она научилась в цирке.
– Да, это мои сценические псевдонимы! – сказала она и сделала Кеше лапкой. Мол, привет! А Стрелка даже обрадовалась и бросилась обнимать карликового представителя власти.
– Вы из милиции? Чемоданчик нашли? Товарищи вы мои дорогие…
Но работник секретного отдела ловко увернулся и сделал знак овчаркам. Те угрожающе зарычали и нависли над Стрелкой.
– Чеширский кот тебе товарищ! Я – товарищ Кеша, помнач ЗеЧаСо! Помощник начальника Звериной Части Секретного Отдела! Быстро их в машину!
Овчарки, не церемонясь, схватили Белку за ошейник, а Стрелку просто за загривок и поволокли в машину. Бывшая цирковая звезда начала все понимать и бешено сопротивлялась. Она царапалась и кусалась, и ее потащили почти волоком.
