Алексей Болотников Гать Иллюстратор Н. Уляшина Дизайнер обложки Н. Дувакина © Алексей Болотников, 2020 © Н. Уляшина, иллюстрации, 2020 © Н. Дувакина, дизайн обложки, 2020 ISBN 978-5-0050-0081-1 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вся СТИХИйная гать «Гать» – новая книга стихов и прозы Алексея Болотникова, продукт этапа творческой жизни. Подназвание «Вся СТИХИйная гать» объединяет нескольких циклов создания стихов. Точнее, периодов работы над тем или иным циклом. И циклы имеют заголовки: «Первобытная эра», «XX век. Студенческая эра», «XX век. Экспедиционная эпоха», «XX век. Сезон туманных перспектив» и другие, объясняющие читателю и временные рамки написания стихов и их тематические особенности. Название книги «Гать», ведущее к понятию «дорога через болото, настил через трясину», выбраны автором в процессе осмысления творческого пути. «Гать делается из сучьев, жердей, бревен, уложенных обычно поперёк движения. Гатить – строить гать через болото». Именно такими представляются автору стилевые особенности его творений – зыбучесть метра и ритма, трудоемкое построение, психологический романтизм, образное многотемье… Конечным итогом выбора является непременное преодоление непроходимых троп и дорог. Словом, оптимизм жизни. «Гать» увлекает читателей поэтическим колоритом авторской философии стихов. Их жанрово-тематическая сторона то склоняется к легкости бардовской поэзии, то выделяет новые жанровые тенденции: стихи-размышления, стихи-диалог, стихи-пейзажные зарисовки и другое. Из многообразности родился сложный и увлекательный симбиоз поэзии автора. В книгу включены: поэма «Тебе я кланяюсь, село» и восемь глав из книги «Экспедиция называется…», содержанием не выпадающие из образа «Гать». Первобытная эра «Стихи – коробочки со спичками…» Стихи – коробочки со спичками. Строка – нацеленный запал… Лежат, пожарами напичканы — Бризанты, тол иль аммонал… — Они, стихи мои горючие, Пером ли вписаны в строфу, Клещами ли в катрены вкручены, Написаны, как на духу… Одни – тягучие, как патока, Как мёд – змеятся и горчат. Другие – вылиты из пластика, Блестят строкой, но не звучат. И всё ж они – костры стихийные, И всё ж пожары дум моих!.. Лежат не строфами – махинами! — В коробках спичечных стихи. Молитва Господи, благоволи писать Чистые, изящные глаголы, Благоволи посмешищем не стать, Чтоб не распяли: – А поэт-то голый. Чувства не обнажены в стихах! — …Я пишу запальчиво, не мысля… Но мыслить в стаде, вторя пастухам, Не Богом, извини, поэт немыслим. Разреши подняться до тебя! Я понимаю: зависть, дьявол, эго… Но дай мне слово… Пастыря любя, Благоволи записывать… от Бога! XX век. Студенческая эра К Меркуцио Твой голос, низкий и притворный, Срываясь на тончайший альт, Летит по каменной Вероне, Тревожит каменную даль. C презреньем к страху и опеке Ты там, где драка и кутёж, Ты шут, Меркуцио Монтекки! Но славно, видимо, живешь! Злословишь яростно, Меркуцио, Смакуешь слог свой, словно мед, А замолчишь – и станет скучно, И кто молчание поймет? Но вдруг – случится! – на минуту Твой крик отчаянный замрет, А человек услышит муку И в то отчаянье войдет, И станет близок человеку Твой образ мысли и лица… Но в мире том От века к веку Живет предчувствие конца, От века к веку – мир прекрасен. Но ты извечно смертен в нем. А звук молчания напрасен. А человек и глух, и нем. «– Я известная маска…» – Я известная маска, На карнавале старая. Таинственная гримаска И гримаса лукавая, Заслуженно-окаянная По вековым анналам И шепотом осиянная, И опытная каналья… Я знаю: не так скучает Без стрел Амура колчан, Как руки твои ночами По нежным её плечам. И – ни крика, ни стона — В светлом лепете гамм Свяжет тебя истома И бросит к её ногам. Но только крепче оковы, И только – мед по усам. – О, маска, скажите, кто вы?! – Ромео, шерше ля фам. Я тоже любить умела, Но что обо мне сказать?.. Химера, сеньор, химера… Но есть у меня глаза. И вижу, как жадно ищешь Лицо сеньориты Маски. Знаю, сеньор, ты нищий Без щечек её атласных, Без ласки её и… – Полно терпенье мое пытать! О, маска, ты просто клоун, Не время теперь болтать! В искусстве своем притворном Ты славишься на веку… Скажи, сеньорита в черном Иль в алом она шелку? – Не горячись, Ромео. Не всякая плоть – халва. Ты можешь быть счастлив с нею, Но помни: шерше ля фам! |
