Сойдя с Аничкова моста на набережную, я прошёл примерно полсотни шагов и внезапно остановился. Даже не знаю, что заставило меня это сделать. Наверное, мне просто захотелось взглянуть на всемирно известных коней гениального Клодта как бы со стороны, издали, не вдаваясь в детали, оценивая всю композицию.

Ближняя скульптурная группа, где человек и конь ещё только собираются выяснять, кто сильнее, меня почему-то не привлекла. Всё внимание нацелилось на дальнюю, последнюю в композиции, где человек, уже почти проиграв, укрощает, наконец, разъярённое животное, встав на одно колено и с силой вцепившись в узду рвущегося на волю коня.

Начавший моросить дождь делал зеленоватую бронзу темнее, чем есть. Фигуры словно бы становились моложе, такими, какими их и задумывал скульптур, как будто их отливали совсем недавно. А вот постамент, наоборот, «постарел». Покрытый дождевыми потёками, он выглядел неопрятно. Ярким контрастом к нему казалась стоящая рядом девушка. Одетая в длинное светло-бежевое пальто, она смотрела на текущую под мостом воду.

Секунд через пять девушка подняла голову, и я буквально замер на месте.

Пусть до неё было далеко, метров, наверное, сто, но я был готов поклясться, что это…

Дождь явно усилился. Я несколько раз моргнул, протёр от влаги лицо, тряхнул головой и снова взглянул на мост. Девушки не было. Только вздыбленные на постаментах кони и пытающийся их укротить человек.

Неужели мне это только привиделось?

Подтянув ворот бушлата повыше, я развернулся и медленно побрёл в сторону от моста. Холодный питерский дождь даже не думал слабеть, но я о нём просто забыл. Шёл и шёл мимо чугунного ограждения, за которым плескались волны, а свинцового цвета вода расходилась кругами под мелкой дождевой моросью. Капли стекали за воротник, хлюпали под ногами лужи, наливались тяжестью промокшие внизу джинсы. Мысли в голове путались, мелькали калейдоскопом, складывались в непонятные картинки и образы. Мои шаги замедлялись, а потом, неожиданно для себя, я и вовсе остановился.

Сомнения длились недолго, всего пять секунд, не больше.

Резко развернувшись на месте, я бросился обратно к мосту.

Она не могла, никак не могла уйти далеко, и я обязательно должен был её догнать.

Зачем?

Не знаю.

Просто должен и всё.

Почти полчаса я метался по Невскому и прилегающим улочкам, заглядывал в лица прохожих и искал ту, с которой расстался навеки…

Тщетно…

Вокруг были только дома. Тёмные, давящие своим холодным величием, затянутые пеленой не прекращающегося ни на секунду дождя. Продрогший, промокший до нитки, я брёл под хмурым питерским небом и слушал, как барабанят по крышам и козырькам дождевые капли, как журчит стекающая по водосточным трубам вода, как тихо скрипят раскачивающиеся под ветром деревья…

Я не чувствовал грусти, не чувствовал и облегчения. Я просто шлёпал по лужам, не обращая внимания на усталость и, казалось, уже давно забытое ощущение какой-то светлой тоски по безвозвратно ушедшему прошлому. Шёл, слушая этот бессмысленный дождь, внимая его бесполезным намёкам, а в голове в режиме нон-стоп крутилась ещё не написанная в этом времени и в этой жизни мелодия…

Я снова слушаю дождь, я вижу эти глаза.

Я знаю, что ты уйдёшь и, может быть, навсегда

По лужам в длинном пальто, храня улыбку свою.

И не узнает никто, за что я дождь не люблю… [2]

Да, мне и вправду не нравился этот дождь, не нравился накрытый им город, не нравилось выпяченное напоказ желание помочь всем и каждому, желание говорить, нашёптывать на ухо и быть постоянно рядом, без всякого шанса спастись…

Глупо, но я сейчас хотел одного — чтобы она опять была рядом…

Опять ты рядом со мной. Мы говорим о дожде.

И больше нет ничего, и всё забыто уже…

Замок щёлкнул, дверь гаража отворилась.

— Ну что, есть?

— Туточки. Ща лепестричество включим, сами увидите.

Щерба перешагнул порог и скрылся в потёмках. Секунд через десять в помещении зажёгся свет.

— Вот. Всё, как шеф говорил.

Заскрипели воротные створки.

Двое оставшихся снаружи парней довольно осклабились.

Двадцать четвёртая «Волга». Чёрная. Номер на ЛЕН. Круче и быть не может.

— Ну чё? Загружаемся? — Щерба открыл водительскую дверцу и вопросительно посмотрел на приятелей. — Кто за рулём?

— Я, — откликнулся Лысый. — У меня тут две тётки живут. Я в Питере, как рыба в воде.

Подельники спорить не стали. Проехаться за рулём представительской «Волги» — это, конечно, понто́во, но для сегодняшней акции знание города, безусловно, важнее.

— А сторож не засечёт? — поинтересовался Витёк, когда машина выкатилась из гаража, а Щерба пошёл закрывать ворота.

— Сторож сейчас бухой в дупель, — хохотнул Лысый. — После моей наливки дрыхнуть будет до самого вечера.

Он не ошибся. На выезде из гаражного кооператива их, действительно, никто не остановил.

— Эх, хорошо иметь такую крышу, как шеф! — ухмыльнулся сидящий на заднем сиденье Щерба.

— Не зарекайся, — буркнул расположившийся рядом Витёк.

— А ты раньше времени не кипишуй. Всё будет в ёлочку, вот увидишь…

Лысый нажал на газ.

Басовито урча, «Волга» вырулила на проезжую часть и понеслась по дороге. До первой контрольной точки надо было проехать около трёх километров…

— Стой, тормози, — скомандовал Витёк через четыре минуты, заметив стоящую на обочине девушку в длинном светлом пальто.

— Сам вижу, не слепой, — дёрнул плечом Лысый.

Автомобиль плавно затормозил и остановился строго напротив дамы.

Хлопнула дверца.

— Сейчас на Бестужевскую, потом в Ольгино, — девица вынула из сумочки бумажный клочок и показала водителю. — Вот адрес. Запомнил?

— Запомнил.

— Поехали…

До нужного дома они добрались за двадцать минут.

«Волга» остановилась. Лысый заглушил двигатель.

Клиента ждали почти четверть часа.

— Вот он, — сообщила девушка, когда из подъезда на улицу вышел интеллигентного вида мужчина в шляпе и тёмном плаще. — Всем приготовиться. Работаем прежнюю схему.

Выбравшись из машины, она двинулась наперерез обладателю шляпы. Сзади на удалении десятка шагов её сопровождали Витёк и Щерба.

— Товарищ Собчак? — девушка перегородила дорогу «интеллигенту».

— Да. Что вы хотели? — невольно притормозил тот.

— Старший лейтенант Кислицына, Комитет Государственной Безопасности, — показала удостоверение Лена. — Вам надо проехать с нами.

— С вами? Но у меня же в два часа лекция!

— Не беспокойтесь. Успеете. Мы довезём.

— Ну… хорошо. Только, пожалуйста, постарайтесь не опоздать.

— Не опоздаем. Тут, в общем, недалеко…

Третья контрольная точка располагалась в северо-западном пригороде, рядом с посёлком Ольгино. Поездка заняла менее получаса. Выехав из города, «Волга» на скорости пронеслась по Приморскому шоссе и через пять километров свернула к дачным домам, в сторону лесного массива.

— Здесь, — проговорила девушка, когда машина проехала ещё полтора километра и остановилась на какой-то заброшенной просеке.

— Что я должен сделать? — без всякой опаски поинтересовался сидящий сзади Собчак.

— Ничего особенного, Анатолий Александрович. Мы сейчас пройдём в одно место, и вы там кое-что засвидетельствуете.

— Вы меня прямо заинтриговали, — усмехнулся будущий питерский мэр. — Я хотя и юрист, но в таких необычных следственных экспериментах ещё не участвовал.