Уверен, их тайный агент понял всё правильно: я хочу передать сигнал, что раскрыт, и взываю о помощи. Чтобы провернуть этот трюк, мне надо выбраться из изолятора и попасть в определенное место, пусть даже и под охраной. Соответственно, требуется проследить за моими действиями, зафиксировать момент передачи сигнала и выявить возможных пособников. Подготовка операции — дело небыстрое, но и тянуть нельзя, поскольку противник тоже не лыком шитом и может использовать другие каналы связи, а то и вообще — развалить всё дело…

Ну, прямо детский сад какой-то…

Но если не знать подоплёку, со стороны это и вправду выглядит как настоящий триллер с убийцами, шпионами и битвой спецслужб за власть и влияние.

Конечно, всё это могло оказаться моими больными фантазиями, но, в любом случае, пускать дело на самотёк мне не хотелось. Ведь если мной так и будут заниматься милиция и прокуратура, дело затянется хрен знает на сколько и окончится, скорее всего, приговором. Да ещё и в пресс-хату, небось, запихнут, чтобы был посговорчивее.

Оно мне надо?

Естественно, нет.

Вот если бы меня передали чекистам, да не «первым попавшимся», а именно тем, на кого я рассчитываю, это был бы совсем другой коленкор.

Впрочем, тут тоже не всё так радужно. Одно дело, когда обо мне знают только «Пётр Сергеевич» и Ходырев со Смирновым, и совсем другое, когда о моём попаданчестве станет известно сотням людей. Старая истина: чем шире круг посвященных, тем выше возможность провала. Да и не факт, что там всё закончится лучше, чем просто пятнашка по сто второй. Закроют в каком-нибудь спецучреждении и как начнут копаться в мозгах… А мне ведь ещё домой возвращаться, в свой 2012-й…

Перед тем, как меня опять потащили в допросную, я выхлебал аж две миски баланды. Какой-то парнишка, оказавшийся в отстойнике вместе со мной, не смог побороть брезгливость и тупо отказался от своей пайки. Молодой ещё. Не знает, что сегодняшний супчик ещё ничего. По разговорам бывалых, тут иногда варят такие, что наизнанку выворачивает даже бичей. Мне от добавки отказываться не с руки, потому что следующий приём пищи мог отложиться надолго и, значит, желудок надо было заполнить по максимуму…

— Мы решили пойти вам навстречу, Андрей Николаевич, — сообщил следователь.

Я посмотрел на защитника. Тот ободряюще покивал: мол, всё хорошо, слушай, что говорят.

— На Усиевича вы поедете прямо сейчас…

— А вы? — невольно вырвалось у меня.

Прокурорский едва заметно поморщился.

— Честно сказать, я не очень-то понимаю, что вы хотите там показать, но… Словом, ваш адвокат убедил меня, что следственный эксперимент по неоткрытому эпизоду необходим. Я с вами не поеду. С вами будут оперработники, они всё и запротоколируют. Кстати, Семён Яковлевич там тоже будет присутствовать, — кивнул он на адвоката. — Так что насчёт законности можете не волноваться…

Я мысленно усмехнулся.

Следак решил подстелить соломки и сделал вид, что он тут не при делах и что эту бучу затеяли милицейские. Хитрый, однако. Понял, что всё может окончиться не в их пользу, а отвечать за чужие проколы он не намерен. Мне, в общем и целом, без разницы. Хочет заранее соскочить, пусть соскакивает. На мои ближайшие планы это никак не влияет.

Вчера всю вторую половину дня прикидывал варианты. Начал с того, что во время прогулки разглядывал небо в клеточку и вспоминал всё, что когда-либо слышал или читал об удачных побегах из тюрем и, в частности, из Бутырки.

Знаю, что в 90-е заключенные дважды бежали именно из прогулочного двора, подняв потолочную решётку и выбравшись на крышу тюрьмы, а оттуда на крыши соседних строений. Пару раз зэки менялись местами с сокамерниками и их просто выпускали из зданий суда по условному приговору. Кое-кто сбежал из комнат свиданий, воспользовавшись сходством с родственниками. Был ещё громкий случай, когда трое сидельцев ложками (!!!) подрыли бетонный пол и скрылись через подземный коллектор. Много в своё время говорили и о банде Банзая, умудрившейся в полном составе сбежать из перевозившего их автозака…

В моём случае все эти способы не годились. По разным причинам.

Требовалось придумать свой собственный.

И я его «изобрёл»…

На выход меня вели двое конвойных. Руки за спиной, но без наручников.

Наручники, насколько я знал, должны были надеть на улице, пристегнув к одному из сотрудников. Так же, по всей вероятности, меня водили бы по месту предполагаемого преступления. Поэтому промежуток времени для побега ограничивался десятком секунд, между выходом из тюремного корпуса и посадкой в машину…

Машина, как выяснилось, ждала у северо-западной башни. Обычный УАЗ-буханка с зарешеченными окошками. Рядом стояли два ГАЗа с конвойными — не по мою душу, но тоже неплохо. И вообще — чем больше массовка, тем лучше.

— Лицом к стене! Руки за голову!

Сигналом, что пора действовать, стали оброненные кем-то не то ключи, не то обыкновенная авторучка.

Кувырок назад вышел на загляденье. Подбив ногой ближайшего конвоира оказался тоже сюрпризом для всех. Никто просто не ожидал, что клиент пойдёт на рывок прямо из тюремного дворика, да ещё и в положении лёжа.

Впрочем, по земле я катался недолго.

Подскок с разворотом, толчок от стены с опорой на «малые архитектурные формы» — привычные элементы паркура. Кто видел, тот знает. Но для милиции и конвойных такое в диковинку. В начале 80-х по телевизору это ещё не показывали.

— Стой! Куда?!

Конечно, происходи дело в чистом поле или на зоне, меня вполне могли подстрелить. Но здесь и сейчас, когда рядом люди, можно лишь рвать из кобуры пистолет и, в лучшем случае, палить предупредительным в воздух.

Между зданием и забором тридцать шагов.

К забору я не бегу, бросаюсь чуть в сторону, к стоящему около арки мусорному контейнеру.

Крышка закрыта. Отлично.

Выше контейнера — капот автозака. Дальше — пустая кабина и кузов.

Потом жёлтая газовая магистраль. Качнуться на ней — раз плюнуть.

Ухватиться за решётку окна — ещё проще.

Крыша пристройки.

Грохочет кровельное железо.

Обрезок водопроводной трубы. Длина подходящая.

Разбег. Упор.

Импровизированный шест утыкается в заграждение.

Прыжок.

Ух, ты! Круто! Бубка и Исинбаева обзавидуются.

Колючая проволока позади. Под ногами крыши гаражных боксов.

Сторожа не видать… Вниз…

А теперь — просто вперёд…

В узкий проезд между жилым домом и мебельной фабрикой вбегаю секунд через двадцать. В глубине двора за деревьями белеет трансформаторная подстанция, за ней новый проулок и выезд на Новослободскую. По идее, надо бежать туда, но — зачем? Помню, через дорогу там магазин «Соки-Воды», рядом пивная, проходные дворы и — ни одного зелёного насаждения. Голый асфальт по три полосы в обе стороны. Любой бегущий как на ладони. Можно прямо из здания Следственного Управления погоней руководить без всяких биноклей. Поэтому — решено. На этой улице мне делать нечего.

Обогнув тэпушку, я резко поворачиваю налево и несусь чуть ли не обратную сторону. Кусты, деревья, собачьи площадки, дома, стоящие у подъездов машины…

Быстрый бег заканчивается минут через десять.

Погони не слышно.

Перехожу на шаг.

Успокаиваю дыхание.

Фух… Красота…

И это сладкое слово — свобода…

[1] Камера предварительного заключения. ГГ путает: в 1982-м уже использовалась аббревиатура ИВС — изолятор временного содержания.

[2] Фраза Лёлика из к/ф «Бриллиантовая рука».

[3] Председатель КГБ и глава МВД соответственно.

[4] Следственный изолятор. «Бутырская тюрьма» — СИЗО № 4

[5] Заместитель начальника изолятора по режиму и оперативной работе.

— Разрешите, тащ генерал?

Генерал-лейтенант оторвал взгляд от бумаг и хмуро посмотрел на вошедших.

— Есть новости?

— Так точно. Новости есть.