Жора с Захаром подобными комплексами не страдали, поэтому с присутствующими в помещении дамами вели себя «как положено» — вовсю изображали вышедших на охоту самцов. Правда, безрезультатно — за тридцать с лишним минут так никого и не охмурили.

Я уже было задумал немного помочь им, организовав на танцполе очередной мастер-класс, но быстро опомнился. Конечно, если продемонстрировать на дискотеке ещё не виданный здесь шаффл-данс, то сто пудов, всё будет как месяц назад, когда мы с Жанной собрали вокруг себя целую толпу подражателей и поклонников. Бо́льшая часть восхищенных зрительниц, понятное дело, нацелится на меня, но и мои приятели в накладе никак не останутся — часть славы, а месте с ней и женского внимания, падёт и на них.

Однако — и это, увы, самое неприятное — о конспирации в этом случае придётся забыть. Рупь за сто, и милиция, и чекисты уже осведомлены о моих танцевальных подвигах месячной давности, поэтому любой доморощенный Шерлок Холмс, получив нужную информацию, сделает правильный вывод — клиента надо искать где-то поблизости…

Словом, пусть и по разным причинам, но танцы «без продолжения» нам быстро наскучили.

— Пошли, что ли, в бильярдную? — предложил в итоге Захар.

Я мысленно усмехнулся. Бильярд — это действительно знак, но понять его смогут только конторские, а не милиция. И сведения о нём, если они конечно дойдут до нужных ушей, будут получены не раньше, чем через неделю-другую, когда я и сам, возможно, начну аккуратно выходить на контакт с «товарищами офицерами». Осторожность, как говорил какой-то то ли военачальник, то ли политик — это лучшая часть доблести. Поэтому пусть лучше они меня ищут, а не я — их…

Бильярдная, как и на Физтехе, располагалась в подвале. Четыре поляны, изрядно поюзанные, четыре киевницы, два десятка разнокалиберных киев, маркёра нет, игроки организуются самостоятельно. Все столы, увы, были заняты, за каждым кто-то играл.

Немного подумав, мы двинулись к дальнему, потому что, во-первых, его оккупировали знакомые нам практиканты Матвей и Сашка, а во-вторых, рядом, на небольшом диванчике за них болели две девушки, чёрненькая и беленькая, обе достаточно симпатичные. Как их зовут, выяснилось чуть позже. Полненькая брюнетка, подружка Матвея, носила красивое имя Аурелия. Блондинку, знакомую Сашки, звали «попроще» — Светлана.

Мы уселись на соседний диван, Захар начал подмигивать дамам, Жора «занялся» парнями:

— Аллё, мужики! Вы ещё долго?

— Мы только начали, — отозвался Матвей.

— Да? А в буфете сейчас коньяк наливают.

— Хотите нас угостить?

— Да не вопрос. Сыграем в америку, проигравший угощает победителей. Согласны?

— Запросто. Только вас трое. Который платить будет?

— А мы трое на двое. Три игры. Кто больше шаров положит, тот и выиграл.

— Согласны. Только платить будете за четверых, с нами дамы, — кивнул Сашка на девушек.

Жора довольно оскалился:

— Мы ещё поглядим, кто платить будет…

Две первые партии наша команда продула. Мои приятели зря хорохорились. Их оппоненты играли лучше, хотя, например, до Ходырева или «Седого» им всем было как до Луны пешком. Но, так или иначе, Захар проиграл Сашке со счетом 3:8, а Жора Матвею — 5:8. Мне предстояло отыграть восемь шаров. Парни, судя по их мрачным физиономиям, на это уже не надеялись. Зато соперники наоборот — предвкушали свою победу и, ничуть не стесняясь, прикидывали, сколько они сегодня сэкономили на коньяке для себя и вине для дам… Рано радовались, однако…

Разбой пирамиды будущие победители «великодушно» предоставили мне. Зря. В противном случае у них ещё оставалась пусть призрачная, но надежда — скатить один-единственный шар в угловую лузу, и тогда всё — они выиграли бы при любом раскладе. Однако Матвей (по жребию со мной играл он, а не Сашка) этот шанс не использовал. Зато использовал я, взяв восемь шаров с кия, в одном подходе.

Когда последний упал в середину, я положил кий на сукно и молча развёл руками: мол, извините, ребята, но — что получилось, то получилось — ничья 16:16.

Немую сцену, которая длилась секунд пятнадцать, прервал Захар:

— Что будем делать?

— Что-что… контрову́ю играть, — буркнул Матвей и указал на меня. — Но только не с ним.

— Чего это? — возмутился Жора.

— Потому что по кругу играем.

— На круг мы не договаривались.

— Тогда давай жребием.

— У вас на жребии двое, а у нас трое. Нам это невыгодно.

— Ну, тогда…

— А давайте сделаем так, — прервал я их спор, подойдя к столу.

Шесть пар глаз уставились на меня. Света и Аурелия в дискуссию не вступали, но по всему было видно, что им интересно.

Я не спеша выставил пирамиду, а затем убрал из неё задний ряд и положил эти пять шаров на полку соперников.

— Пусть у вас будет фора — плюс пять. И разбой будет тоже ваш. И ещё, — я посмотрел на девушек. — Проигравшие покупают коньяк. Победители покупают вино для дам. О’кей?

— Ой! Мы согласны! — тут же захлопали в ладоши представительницы прекрасного пола.

Да, с моей стороны, это был не просто хитрый ход — это был ход беспроигрышный…

Всего через пять минут, после очередных «восьми с кия», мы уже все вместе сидели в буфете за столиком, пили вино и коньяк, закусывали их бутербродами и делились впечатлениями от дискотеки, бильярда, да и вообще — от жизни…

— Мальчики! А пойдёмте ещё потанцуем! — предложила Светлана, когда всё на столе было выпито и съедено.

Предложение пришлось ко двору.

Мы выбрались из-за столика и всей «толпой» двинулись к залу, откуда гремела музыка.

В голове у меня шумело, выпитый алкоголь растекался по жилам и настраивал на фривольный лад.

— Девчонки! А хотите, я покажу классный танец? Вы такой ещё никогда не видели.

— Конечно, хотим!

— Отлично! Тогда только место расчистим и… будем шаффлить по-чёрному!..

Суббота. 20 ноября 1982 г.

Похмелье меня сегодня не мучило. А вот угрызения совести — да. Зачем, спрашивается, опять полез на рожон? Ну, ладно бильярд, с ним ещё можно смириться, но — дискотека! Решил ведь — нечего изображать из себя супермена, и вот — на тебе! Там под конец такое началось, что хоть стой, хоть падай. После того как зажёг не по-детски внизу, меня тупо вытолкали на сцену, а потом, почти как в «Кавказской пленнице», весь зал повторял за мной те самые классические «давим один окурок носком правой ноги… второй окурок носком левой ноги… теперь оба окурка вместе…»

Нет, успех, конечно, был оглушительный. Парни свистели и улюлюкали, девчонки визжали, а когда танцы закончились, меня, будто рок-звезду, вынесли на улицу на руках, по ходу опрокинув с десяток столов, уронив шкаф с реквизитом, снеся гардеробную перегородку и выломав запертую половинку входной двери. По слухам, пришлось даже милицию вызывать, но, слава богу, и мне, и Жоре с Захаром удалось смыться оттуда ещё до приезда «чёрного воронка». Вот если бы нас вчера загребли, боюсь, простым административным штрафом я б не отделался. Наверняка, сразу бы выяснили, кто я «на самом деле», и отправили бы под конвоем в СИЗО с клеймом склонного к побегу рецидивиста-антисоветчика.

Короче, из всего, что вчера случилось, вывод такой: пить — вредно! А попаданцу — пить вредно вдвойне! Спалишься, и не заметишь.

Хорошо хоть, работать сегодня не надо, сегодня у меня выходной. А вот у Захара нет. Он вышел на линию, как полагается, в восемь ноль-ноль. Правда, не на вагонные или путевые дела, а на дежурство в компрессорной, где самое трудное — это не сдохнуть от скуки. Отлучаться из помещения хотя и можно, но не дольше, чем на пятнадцать минут. Кто-то обязательно должен следить за манометрами и прочей фигней из контрольных панелей и лампочек. В десять я его на полчаса подменил, у приятеля жутко горели трубы, и он бегал опохмеляться в табельную. Вернулся Захар довольный и даже не особо заметно, что выпивший — за метр не почувствуешь.