9
ЧЕЛОВЕК-КЛЮЧ
— Кого вы тут еще червивой рыбой кормите? — Коваль старался говорить спокойно, — Кто еще вернулся?
— Некоторые тоже… вернулись, — Дробиченко сглотнул. — Один раз вместо человека мы вытащили золотую статую. Толстую, уродливую статую. Стали пилить, он оказался внутри…
— Как это… внутри?
— Очень просто, внутри… — Сергей потер ладонью щеку, усмиряя нервный тик. — Я не рассказывал об этом раньше, потому что такие вещи надо показывать… Пошли, покажу.
— Так он здесь?
— А где ему быть?! — удивился Дробиченко. — Карамаз вначале мне тоже не поверил, а когда увидел — приказал с места не трогать…
Он привел их к маленькой палатке, стоявшей за дирижаблем, в самом темном углу, под грозившим обвалиться козырьком. На четырех столбах была растянута грубая ткань, под ней блестело золото. Янычары слегка присыпали статую каменной крошкой, словно не решились похоронить человека согласно обряду.
Словно не могли определить, человек это или нет.
Артур сразу заметил, что в подобную позу натурщика надолго не поставить. Казалось, человек распростерся ниц, слегка заваливаясь на правый бок, опираясь на напряженные локти, задрав над головой молитвенно сложенные ладони. Это был мужчина, чрезвычайно плотный, гипертрофированно плотный, но при этом вылепленный с удивительной точностью. Драгоценный металл отражал изгибы военного костюма, шнуры и пуговицы, даже подковы на подошвах сапог. Голова молящегося, размером с крупный арбуз, оставалась зарытой в щебень.
— Ни хрена себе статуя… — Чингис потянулся пощупать.
— Помогите мне перевернуть, — Дробиченко ухватил гиганта за локоть.
Золотой великан упал на бок, обнажился испачканный живот. Лицо у статуи отсутствовало, вместо ожидаемой золотой маски на людей уставился череп.
Коваль забрал у Расула факел, посветил вплотную. Череп был настоящий, оставалось непонятным, как он попал внутрь золотой оболочки, не расплавился и не обгорел. Толщина золотого слоя превышала четыре сантиметра, переднюю часть черепа, лицевую маску, просто кто-то отпилил. Фон Богль присвистнул.
— Герр президент, я слышал о таком колдовстве. За Песочной стеной, в Дойчланд…
— Черт подери, это не колдовство! — оскалил зубы Дробиченко. — Вначале мы отпилили ногу, только потом принялись за голову. Поглядите, разве не понятно?
Только теперь Артур заметил, что левая нога статуи отпилена до середины лодыжки. Из распила торчал обломок кости и рваные лохмотья штанины.
— Он попросил у джинна золота, ясно? — Дробиченко говорил сдавленным шепотом, как будто берег сон погребенного в золоте мертвеца. — Попросил и получил. Все получают, кто просит… Один хотел кучу баб, и разделился на шесть ходячих членов, другой мечтал купаться в драгметаллах! Что-то сказал неправильно, не учел мелочь. Мы гадали, как такое может произойти. Верно сформулировать желание практически невозможно, всегда останутся лазейки для хитрости. Это пострашнее любого оружия, поэтому эмир не станет драться с Карамазом. Омар переводил… Главное — грамотно попросить, это указано через каждые десять строк, но разными способами. Это как…
— Как компьютер? — подсказал Артур.
— Пожалуй… что-то есть, — хмыкнул бывший «джинн». — Словно выбрасывает окно с предупреждением. Снова и снова предупреждает, а мы тупо читаем и лезем на те же грабли…
— Какие еще грабли? — заозирался Махмудов.
— Вы только одного такого вынули… в золоте?
— Хватает и одного…
— Да уж, еще и пилили! — крякнул Карапуз. — Я бы в момент пересрал…
— А потом вы расшифровали записи на створках, Так? — напомнил Артур. — Что там еще написано?
Дробиченко вытер взмокший лоб.
— Омар успел расшифровать малую часть. Там непонятно… Такое впечатление, что текст на левой створке полностью противоположен по смыслу тому тексту, что на правой. На левой створке сказано, что подняться в чертоги духов сможет лишь свободный от помыслов, или что-то вроде того, а на правой, в том же столбце, сказано, что подняться не дано никому из свободных…
— А почему «подняться»? — удивился Митя. — Тут же вниз лезть придется…
— С этим как раз вполне ясно, — нахмурился Артур. — Это иносказательно, а может…
— Это не иносказательно, — поднял указательный палец Дробиченко. — Отсюда кажется, что падать предстоит вниз, а снизу — все наоборот… Так говорили добровольцы.
— Погоди! Так, значит, кто-то вернулся вменяемый?
— Обкурившиеся. Очень сильно пьяные. Таких было четверо. Сначала мы думали, что наркоманов джинны просто не любят. Те вспоминали, что падение вниз стало полетом вверх, вот и все…
Президент повернулся к Малахитовым вратам. Те лежали, неколебимые и невозмутимые, как само время. Дирижабль еле заметно раскачивался, вздыхая, как живое существо. Наверху вопили чайки. Коваль на миг прикрыл глаза, постарался мысленно окунуться в манящий мрак скважины.
Ничего, пустота.
Малахитовым вратам может быть миллион лет — или десять тысяч. Если внутри скважины неведомым образом закольцованное силовое поле удерживает в петле время и пространство, это можно понять. Проверить и разгадать принцип действия нереально, эти технологии человек не успел освоить перед Большой смертью. Но понять можно, разум способен к компромиссам.
Коваль закусил губу, чуть не застонав от напряжения.
Рог изобилия, воспетый поэтами, слюнявая мечта халявщиков от астрологии, алхимии и прочих гадательных псевдонаук. Итак, он существует, и, скорее всего, будет существовать вечно. Малахитовые врата наверняка можно разрушить, но разрушится лишь один вход из сотни или из сотни тысяч, а начинка, матрица, исполинская материнская плата, питающаяся распадом звезд и миллиардами нервных импульсов разумных существ, населяющих вселенную…
Что они хотели? Для чего строили машину, так издевательски, насмешливо обходившуюся со своими пользователями? Или, с точки зрения джиннов, никакой издевкой тут и не пахло? Каков запрос пользователя — такова реакция системы. Недостаток либо избыток входящих в алгоритм данных, и, как следствие, — неверный ключ.
Скважина в форме человека, по крайней мере, на Земле. Почему обязательно врата ждут конкретную особь, с голубыми, скажем, глазами и рыжей макушкой? Чушь…
Ключ есть в каждом, но не должен представлять собой серию загадок а-ля Баба Яга. Ключ — это уровень, уровень восприятия, образованности, развития цивилизации. Джинны не заперли вход в Сезам, они всего лишь установили пароль. Защиту от детей и дураков.
Теперь Артур знал точно, что он непременно спустится в скважину.
— Там и вправду не низ, а верх, — вставил фон Богль, непрерывно наблюдавший за распахнутой Скважиной. — Очень странное место, господин…
— Ага, так и тянет нырнуть… — Карапуз с трудом, словно превозмогая себя, отодвинулся от черной дыры.
— Что еще перевели? — не отставал от визиря Коваль.
— Слева сказано что-то вроде: «каждый вопрос имеет бесконечное число ответов», а справа — полная ахинея, вроде того, что только молчание достойно ответа…
— Отчего же… Никакой ахинеей пока не пахнет. И как вы инструктировали тех, кто лез сюда под анашой?
— Это не я предложил, честно, клянусь! Карамаз хотел, чтобы у них не было внятных желаний. Складывалась дурацкая ситуация… — Дробиченко снова затрясло. — Мы не имели права сообщать добровольцам правду. Даже свободные граждане, не то что пленные рабы, мигом бы потребовали себе у джинна какую-нибудь чушь, вроде королевства или ста тысяч рабов. Приходилось врать… Раз помню, и смех и грех… Один не стал отвязываться внизу и ни с кем там не разговаривал. Молчал. Рассказал потом, что там, внизу, кажется, будто, напротив, — находишься наверху. Он не просил ничего, но… Как оказалось, слишком настойчиво думать о чем-то тоже нельзя. Паренек мечтал о том, что в его засушливой деревне забьет ключ или ручей потечет. И ручей потек, Карамазу потом доложили. Смыло четыре деревни. Представьте теперь, что какой-то идиот попросит воды для всего континента…