— Это вход в первую шахту, которую прорыл еще мой прадед. Она уже выработана, иуже не используется. Растения и животные давно заселили ее. Идем дальше.

Они прошли вглубь туннеля метров двадцать, свернули в другой коридор, и Фирузи увидела поблескивающие в свете лиан рельсы узкоколейной железной дороги. На рельсах стоял какой-то агрегат, похожий на древнюю вагонетку, переделанную под пассажирский вагончик. В нем было всего два сиденья, одно впереди, другое сзади и багажный отсек посередине. Перед каждым сиденьем был пульт управления, очевидно, чтобы не разворачивать вагонетку при движении туда и обратно.

— Садись, не бойся, — сказал Амирджан. — Место, которое я хочу тебе показать, недалеко.

Они сели в вагонетку, Фирузи на заднее сиденье, Амирджан на переднее. Он включил мотор, и вагонетка поехала по рельсам.

Ехали недолго, минут десять. Фирузи с удивлением и любопытством смотрела вокруг. Светящиеся лианы освещали туннель, спускавшийся вглубь планеты под углом градусов в пятнадцать, не ярко, но все было хорошо видно, как на поверхности ранним вечером, когда сумерки еще только-только наступают.

Вагонетка остановилась, пассажиры вышли. Узкоколейка тянулась дальше по туннелю, но Амирджан указал в боковой проход. Похоже, это была естественная пещера, так как на стенах не было заметно следов обработки, и они были неровные. Этот тоннель постепенно повышался, но почти незаметно. Через пять минут они вышли в большую пещеру с высоким сводом, освещенную ярче. Тут цвели разнообразные цветы, над ними порхали яркие разноцветные бабочки, а в центре стоял настоящий маленький дом. В окнах виднелись полупрозрачные занавески. Двускатная крыша не доставала коньком пары метров до свода пещеры, увитого светящимися лианами.

К двери вела выложенная разноцветными плоскими камнями дорожка, от нее в разных направлениях расходились другие, огибавшие клумбы. Они сходились и расходились, образовывали небольшие площадки среди цветов. На одних стояли мраморные скамейки, на других скульптуры в рост человека. Дом был полностью из деревянного бруса, самого дорогого на Арракисе материала, так как его полностью приходилось завозить с других планет. Деревья здесь росли только в постоянных оазисах, и в основном это были различные виды пальм и фруктовые деревья, древесина которых не пригодна для строительства.

Картина была настолько завораживающая, что Фирузи потеряла дар речи от восторга.

— Я нашел это место, когда был еще ребенком, — рассказал он восхищенной девушке. — Отец построил мне дом, это мое убежище. Иногда я не выходил отсюда неделями. Все цветы, что ты здесь видишь, я собрал сам в разных оазисах, странствующих и обычных. Здесь никто не бывает, кроме меня, даже моя сестра ни разу сюда не приходила. Я хотел показать тебе это место после свадьбы. Но решил, чего ждать? Теперь это и твой дом.

Здесь, в своем убежище Амирджан осваивал искусство программирования и хакерства, но перед тем, как привести сюда Фирузи, ему пришлось отключить дом от всякой связи с внешним миром, которая держалась с помощью кабелей, протянутых по туннелю из оазиса Эль-Сабир. Компьютер, стоявший в убежище, теперь можно было использовать только в автономном режиме. Ну, а мобильная связь тут никогда не работала, слишком глубоко в горной породе находилась пещера.

— Тебе нравится? — спросил Амирджан.

— Очень! — кивнула Фирузи. — Здесь так красиво, светло, и совсем не жарко.

— Да, здесь, в пещере, постоянная температура плюс восемнадцать градусов по Цельсию, и постоянная влажность сорок пять процентов, — пояснил Амирджан. — Иногда, правда, бывают подземные толчки, но не пугайся, своды пещеры и туннелей укреплены, они не обвалятся.

— А я и не боюсь, — ответила Фирузи.

Она уже знала, что Арракис — сейсмически умеренно активная планета. Слабые подземные толчки ощущались и в оазисе, и происходили примерно раз или два в неделю. В первый раз Фирузи испугалась, не понимая, что происходит, когда почувствовала, как пол во дворце задрожал под ногами. Амирджан объяснил и успокоил, что эпицентр землетрясений находится в горах очень далеко, до оазиса Эль-Сабир доходят только их слабые отголоски.

— Хочешь, проведем здесь медовый месяц? — предложил Амирджан.

— Да, — кивнула она. — А дом можно посмотреть?

— Конечно, заходи, — пригласил он, открыв дверь.

Фирузи шагнула в крохотную прихожую, и увидела входы в две комнаты, туалетную комнату и кухню.

— Ты здесь сам готовишь? — удивилась она.

— Конечно. Здесь я все делаю сам, — ответил он.

— Ты умеешь готовить?

— Немного, только самые простые вещи. Бейзар, фалафель, плов…

— Мне кажется, в той жизни, которой не помню, я любила готовить. Давай попробую приготовить на обед что-нибудь сама, — загорелась Фирузи. — И мы здесь вместе пообедаем. А то во дворце меня на кухню не пускают.

— Прости, милая, я давно не был в убежище, и на кухне практически нет никаких продуктов, а взять что-нибудь с собой я не догадался, — смутился Амирджан. — Давай ты пока посмотришь дом, а я сварю нам кофе. Кофе — это самое лучшее, что я умею готовить.

Он есть у меня всегда.

— Хорошо, — согласилась она. — Только давай ты сам покажешь мне дом, а потом мы вместе сварим кофе.

— Нет, нет, моя дорогая, кофе — это таинство, его нужно готовить в одиночестве, — возразил он.

— Ладно, если ты не хочешь делиться со мной рецептом, — улыбнулась Фирузи и шагнула в комнату.

Она вошла в комнату, которую Амирджан использовал, как кабинет. Там было большое окно, стояли компьютер, диван, на стене висела видеопанель. В наклонном потолке тоже было окно, в которое виднелись переплетения светящихся лиан на своде пещеры. Окно выглядело, как нарисованная люминесцентными красками абстрактная картина. В другой комнате была большая кровать. Дом снаружи казался крошечным, но комнаты не были маленькими. Фирузи заглянула в ванную и туалет, тоже приличных размеров.

Не это показалось ей странным. У нее возникло ощущение, что в доме недавно кто-то был. Постель заправлена, но смята, пульт от видеопанели лежит на диване, а не на специальной полочке, словно кто-то недавно смотрел ее. В ванне — не высохшие капли воды. Сначала она хотела сказать об этом Амирджану, но решила, что он сам недавно был тут, просто почему-то не хочет признаваться, и промолчала.

Амирджан тоже заметил на кухне некоторые изменения. Ему показалось, что кофе в банке меньше, чем было, когда он варил его здесь в последний раз больше двух месяцев назад. И тарелки и чашки в посудном шкафу стояли вроде бы в другом порядке. Но он не помнил точно, как их оставил, это было всего лишь странное чувство. Поэтому он не придал ему большого значения.

Амирджан сварил кофе. Разлил по чашкам, добавив в чашку Фирузи добрую порцию снотворного. Когда она уснет, он вернется в оазис, у него перед свадьбой еще много дел. Конечно, когда Фирузи проснется, и увидит, что осталась одна, может испугаться, но он все объяснит ей в записке, которую оставит на видном месте. Он напишет, что спрятал ее здесь, потому что ее хотят убить, и этот парень, якобы разыскивающий свою жену, на самом деле часть заговора против нее. Что это за заговор, он решил придумать позже. Фирузи очень доверчива, и поверит в каждое слово своего жениха.

Но Фирузи не стала пить кофе. Включив видеопанель, увидела в перечне файлов домашнее видео, и спросила:

— Можно посмотреть?

— Конечно, ты же теперь тоже член семьи, — разрешил Амирджан.

Они смотрели видео вместе не меньше пары часов. Амирджану пора было уходить, но ему не хотелось, так хорошо было здесь и сейчас. Сидеть на диване рядом с любимой, обнимать ее за плечи и объяснять, что происходит на экране. Смеяться вместе и грустить… К тому же он не мог уйти, не напоив гостью своим фирменным кофе. Поэтому вылил остывший кофе, и сварил новый, пока Фирузи пыталась переключить видеопанель на новости.

— Амир, почему никакие телеканалы не работают? — спросила она, когда он вошел в комнату с двумя новыми порциями кофе.