– Подобными – нет. – Отрезал змей.

– А какие еще есть способы отвадить от дурных мыслей преступников?

– Второй, и будто бы очевидный способ, сделать такую петлю, которая вела бы из мира только в Транзабар. Каждый раз, пока человек не выучился бы на настоящего иномирца, его визит сюда заканчивался катапультой. Это тоже несвобода, но уже с возможностью самостоятельно от нее избавиться.

– Это офигенная идея, Антош. – Я в восторге.

Зациклить преступника на понятной идее, не тратить время на его убеждение и в то же время, не чувствовать себя вершителем судеб. По сути, исправление его было отдано на аутсорсинг Транзабару, преуспевшему в воспитании иномирцев.

– А зачем нам слушать остальные варианты, если этот совершенный. – Спросила Ляля.

– Затем, что нам самим от этого не будет никакого развития. Любое действие, особенно новое и непривычное для нас, должно оказывать благотворное влияние на развитие нашей личности. Что с того, что мы отрежем ему выход из мира, лично для меня. Я поступлю, как кран, закрывающий воду, а я не хочу, быть, как кран. Мне интересен другой вариант, который сложнее прочих, но гораздо интереснее для моего развития.

– Эх, придется работать. – Я вздохнул и опустил плечи. – Бубни.

Антош отхлебнул чая и занял на стуле удобную для декламаций позу.

– Третий способ – это непосредственный контакт с преступником. Надо открыться ему, показать, что мы есть и знаем о его противоправных действиях, заодно выслушать и понять, что его привело к занятию подобным гнусным делом, и гнусное ли оно на самом деле. Как с этим продавцом, торгующим пластиковыми безделушками, нельзя судить его однозначно.

– А если он губит людей, а мы, давая ему время одуматься, будем стоять в стороне и наблюдать? – Задала Ляля резонный вопрос. – Как тот полководец, водивший по мирам наших городских патрульных.

– Это уже частности, от которых будет зависеть гибкость нашего подхода. За кем-то мы можем просто наблюдать, а кому-то в наших силах мешать выбирать миры, но главное, это попытаться убедить человека в том, что он на неправильном пути. Для него мы, несомненно, будем казаться авторитетными иномирцами, которые в случае чего могут поступить с ним, как угодно, но показывая ему свою доброжелательность, а не силу, мы заставим его задуматься.

– Получается какая-то беззубая полиция нравов, а хочется иногда помахать шашкой. – В раздумьях, я почесал подбородок, затем обратился к кошке. – Как тебе?

– Так как я самая туповатая из нашей троицы, то и выбирать между вариантами не буду. Пусть Антош делает, как придумал, а мы посмотрим, есть ли польза и можно ли вообще уговорить преступника добровольно отказаться от своих планов. Я же насквозь законопослушная девушка, которой совсем не понять, что ими руководит.

– Да какая… что ты вообще… Ляля, ты умнее нас с Антошем. – Я полез к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но наткнулся на взгляд желтых глаз, в которых застыла усмешка. – Что?

– А то, что ты так на самом деле не считаешь.

– Просто, я боюсь тебе в этом признаться, чтобы ты не возгордилась и не умотала к какому-нибудь коту, бросив на произвол судьбы свою ручную обезьянку.

– Фу, Жорж, какой ужас. – Ляля игриво стукнула меня кулачком в плечо.

– Так, так, мы отвлеклись. – Перебил наши заигрывания змей. – Вы сами хотели наполнить свое существование смыслом, а тратите его на глупости.

– Прости, Антош, действительно отвлеклись. Тебе не понять людей с горячей кровью.

– Вот поэтому, среди вас и полно таких иномирцев, которые поддавшись соблазнам, забывают о собственном самосовершенствовании. – Последнее слово он произнес с особым пафосом, подняв кончик хвоста вверх.

– Это вызвано большим разнообразием нашего вида. Вообще, ты заметил, что змееобразных иномирцев гораздо меньше?

– А те, что есть, морально выше большинства теплокровных. Так что у нас паритет. Качество уравнивает количество.

– Мальчики, это глупый спор. Я тоже могу сказать, что женщин среди иномирцев меньше, чем мужчин, но мне на это плевать. Сколько есть, столько и хорошо. Давайте уже определимся, с какого места нам начать. Кто станет первым подопытным? Какие будут критерии отбора кандидата? – Ляля прекратила наш глупый спор.

Мы замолкли. У Антоша, как всегда, теоретическая часть плана была блестящей, но когда приходилось приступать к практической части, его воображение пасовало. Оба смотрели на меня, ожидая, когда я начну их знакомить с первым этапом плана.

– Ну, нам нужен такой человек, действия которого точно не вызывали бы сомнений в их преступности. Чудак на букву «м», от общения с которым у нас потом еще месяц наблюдались последствия в виде рвотного рефлекса.

– Ты сейчас как будто говоришь про моего дядю. – Заметила Ляля. – Только он не иномирец, и вообще, ему дальше туалета никуда не надо.

– Доберемся и до твоего дяди. – Пообещал я в шутку. – Как вам такой критерий?

– Очень много общих слов. – Засомневался Антош. – Нам нужно что-нибудь конкретнее.

– Хорошо. – Согласился я. – Будет вам конкретнее. Самый отъявленный негодяй тот, кто уверен в том, что творит полезное дело. Это человек, создавший в своем разуме собственную модель мира. Переубедить его в обратном будет нелегко и может быть, невозможно, потому что он убежденный м*дак. А миры он использует не для того, чтобы скрываться в них, а наоборот, сеять, по его разумению, добро и справедливость.

– Хороший нехороший человек. – Задумчиво произнесла Ляля. – Совсем, как мой преподаватель по биологии.

– Я сочувствую тебе, Ляля. Окружение у тебя было не очень. – Произнес змей. – В чем выражалось его сочетание?

– Он любил вскрывать животных на уроке. С одной стороны, мы лучше знали предмет, но с другой… мне кажется, он был садистом. А еще он проверял на нас разные штаммы болезней, чтобы мы записывали течение их симптомов.

– А это идея. – Меня накрыло озарение. – Ученый, использующий миры для собственных открытий. Что ему еще может быть нужно? Бесконечное число опытов, дающих самую низкую погрешность. И все это на благо нас самих. У меня готов конкретный пример, можно начинать.

У меня аж ладошки вспотели от волнения. Так захотелось придавить шею человеку, образ которого возник у меня в сознании.

– Я согласен. Мне нравится кандидатура. – Произнес змей.

– И мне. Хочу скорее спасти мир от подобного зла.

Змей собрал наше трио в один тугой узел. Я представил себе образ задуманного человека и вскоре нащупал его. Параллельно, где-то в закоулках сознания я думал о недавно съеденном холодце. Мы перенеслись в мир, в котором в настоящий момент пребывал иномирец-негодяй, прямо из кухни. Нас окружил едкий запах медицинских препаратов и стерильной чистоты. Мое воображение вынесло нашу троицу в огромную лабораторию сооруженную из стеклянных стен и перегородок.

– Здрасте. – Скромно обозначил я свое появление.

Эрла обернулась и широко улыбнувшись, поприветствовала в ответ.

– Красавчик, не испугался. – Произнесла она затем.

Не знаю, было ли слово «красавчик» иронией, или же она употребила его без всякого умысла, но мне понравилось. Я посчитал, что оно имело отношение в большей степени к моему поступку, чем внешности.

– Что делаешь? – Задал я вопрос для начала общения.

– Жду. – Эрла подставила руку под струю водопада.

– Так вот он я.

– Должны быть еще. – Ответила Эрла.

Мысли о собственной исключительности мгновенно рассеялись, как утренний туман под лучами солнца.

– Кто? Э, в смысле, такие же красавчики. – Предположил я.

– Не обязательно. У людей много разных недостатков, которые мешают жить. Посмотрим, кто не хочет мириться с ними. Кто так же будет смел, как ты. Что ты сказал матери? – Эрла прошлась по мне своим взглядом, как излучателем, разжигающим внутренности.

– Я? А, да я соврал, про то, что устроился на вахту.

– Поверила?

– Вроде.