Неделя пролетела как один день. Днем она без устали работала с дотошными, любопытными туристами, а вечера проводила с ним, скромным сельским учителем словесности. Они бродили по берегу озера-моря, любуясь закатами. Закаты на Байкале – это восьмое чудо света. Они редко повторяются. Художники, очарованные великолепным творением природы, пытаются перенести их на полотна, но тщетно.

Володя не видел ни одной картины, достоверно передающей все богатство палитры. Да и возможно ли человеку тягаться с природой? Разве можно передать тончайшую игру красок цветочного луга, переливы волн, с нежным шелестом набегающих на песчаный берег, благоуханье воздуха, аромат свежего ветра.

Семь вечеров – семь неповторяющихся восхитительных закатов от нежно-алого до густо-золотого. Они не целовались на фоне заката. Нет! Как можно? Володя боялся даже дотронуться до нее. Она для него была нереальным, неземным существом, чудесной мечтой. Даже имя ее звучало дивно: Лира. Он рассказывал ей легенды о священном Байкале, был остроумен, красноречив. Лира с удовольствием его слушала, смеялась, без конца задавала вопросы. Девушке было интересно с ним. Им не было скучно на пустынном берегу. Жаркий шепот любви, трепетные прикосновения, вздохи под луной приходили Володе только в тревожных, неясных снах.

А назавтра она удивляла своих туристов прекрасными легендами и мифами о Байкале. Они восхищались и аплодировали ей, целовали ручки, дарили сувениры. И вот наступил день, когда Лира, весело помахав букетом цветом, умчалась на электричке в Улан-Удэ с шумной делегацией, чтобы оттуда улететь на самолете в далекую столицу родины. Володя остался на перроне с клочком драгоценной бумажки с впопыхах нацарапанным адресом.

Можно было бы на этом поставить точку, но он и мысли не допускал, что так может закончиться роман, даже не начавшись. Володя стал писать письма. Можно было общаться и по Интернету, как это делает почти весь мир, благо Лира оставила и свой имейл, но он не мог о своих чувствах говорить казенными буквами, набранными на бездушной клавиатуре. О любви можно говорить только в письме, написанном своей рукой, считал Володя. Каждая буковка, каждое слово его дышали, трепетали, изнемогали от нежности. Он посвящал своей любимой целые поэмы. И летели письма в далекий город больших огней. А Лира из-за постоянных командировок и разъездов не могла отвечать на них. Летала то в Прагу, то в Париж… Переводчицы везде востребованы. Иногда Володя получал открытки с тремя предложениями, написанными второпях: мол, спасибо, получила письмо, очень рада. Тогда наступал для него праздник. Он жил мыслью съездить к ней летом, и вот наконец прибыл в город своей мечты.

Набрав номер ее телефона, он сказал:

– Я приехал, любимая!

– Сейчас выйду, – ответил на том конце провода испуганно-тревожный голос.

И они встретились. Лира совсем не была похожа на ту веселую девушку, с которой можно было говорить обо всем на свете. Володя лучился счастьем, а она почему-то прятала синие искорки своих глаз.

– Пойдем на набережную, – хмуро сказала она.

– Конечно, любимая, – прошептал он.

Прохладой повеяло с реки. Волны легонько бились о гранитные плиты и совсем не походили на прозрачные, чистые воды Байкала. Остановились у парапета.

– Я недостойна твоей любви! – отрывисто бросила Лира, не глядя на него.

Володя хотел возразить, но она жестом остановила его и… заплакала. У него заныло сердце, предчувствуя беду.

– Лира, у тебя есть кто-то другой? – робко спросил он.

– Да. Я его очень люблю, очень. Но он ко мне равнодушен.

– А почему ты об этом не сообщила мне?

– Прости меня, я гадкий человек. Мне стыдно.

– Что бы ты ни сказала, я тебя ни в чем не виню. Не надо просить прощение.

– Ты так здорово писал о любви…

– Я чувствовал…

– Мне нужны были твои письма.

– Я счастлив.

– Нет, не в том смысле. Понимаешь, я не умею излагать свои чувства так, как делаешь это ты. Вот и переписывала твои письма.

– Зачем? – удивился Володя.

– Отправляла своему парню.

– Но ведь это были мои чувства, – Володе стало совсем плохо. Он почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха.

– Ты простишь меня? Мы с тобой останемся друзьями, да? Ты мне будешь писать? Я уже привыкла к твоим письмам, – пробормотала Лира.

– Я все понял, только писать больше не буду, прости…

Лира опять тихо заплакала. Володя погладил ее по волосам. Он впервые прикоснулся к ней. Как он мечтал об этом! Но все получилось по-другому, неправильно, не так, как должно было быть.

– Кто он? Хотя какое это имеет значение, – вздохнул Володя.

– Он художник. Очень талантливый человек. У него уже была персональная выставка. Потом его пригласили участвовать в вернисаже во Франции. Я была переводчицей, там мы и познакомились.

– Париж, вернисаж, выставки… Ладно, прощай! Будь счастлива со своим художником. Он тебя обязательно полюбит. – Кивнув, Володя не оглядываясь, удалился прочь. Лира не стала его окликать.

Он не мог сразу уехать домой. От тоски и одиночества Володя умер бы там. Надо как-то отвлечься, но как уйдешь от самого себя. Вот и бродил он по городу третий день. Шел, и все.

Свернув за угол, Володя наткнулся на старушку, которая пыталась перейти дорогу. В руке она держала тяжелую сумку.

Он молча взял ее ношу и повел на другую сторону проулка. Бабушка благодарно кивнула ему и сказала:

– Сынок, о ком ты горюешь, не стоит того. Твоя судьба впереди. А что было, то быльем поросло.

И ушла. Исчезла, будто ее и не было. А может, на самом деле ему почудилось? Но слова-то были. Странная старушка.

Вдруг на него навалилась безмерная усталость. Захотелось отдохнуть. Пришлось пройти целый квартал, чтобы присесть где-то. Сев на скамейку, он незаметно для себя задремал. Когда очнулся, город утопал в сумерках. То там, то здесь зажигались огни. Но ему торопиться некуда. Володя стал загадывать, в каком окне сейчас вспыхнет свет в доме напротив. Часто попадал в точку, это его забавляло. Только два окна на первом этаже с завидным постоянством подводили его. Он, почувствовавший себя всесильным чародеем, по мановению палочки которого вспыхивали разноцветные огоньки, вновь и вновь возвращался к этим окнам. Но те упрямо молчали. Володя посмотрел на часы. Было уже достаточно поздно. «Пора бы уже кому-то вернуться домой», – с досадой подумал он. А хозяева не спешили под свой кров. Парень шутки ради решил загадать: если через пятнадцать минут в окнах зажжется свет, он пойдет и постучится в дверь, посмотрит на хозяев, извинится и уйдет.

О чудо, через положенное время одно окно засветилось ровным оранжевым светом. Володя даже почувствовал тепло, исходящее от него.

– Надо идти, раз загадал, – вслух произнес он.

Окно продолжало зазывно источать приятный свет.

– Надо, Федя, надо! – скомандовал себе парень и, поднявшись со скамьи, решительно зашагал к дому.

Вычислить дверь квартиры не стоило труда. При входе в подъезд его одолели сомнения, стоит ли, ведь люди пришли домой, уставшие после трудового дня… Но он не успел додумать мысль, как его рука предательски нажала на кнопку звонка. Пути отступления были закрыты, несолидно теперь убегать, как нашкодивший пацаненок.

Послышались легкие шаги, и дверь сразу отворилась. На пороге стояла молодая женщина в светлом халатике.

– Вы к кому?

Вместо того чтобы извиниться и уйти, мол, ошибся номером, Володя неожиданно для себя выпалил:

– Я очень голоден, можно чашечку горячего чая?

Почему-то совсем не удивившись неожиданному заявлению незнакомца, хозяйка коротко ответила:

– Заходите!

Володя от неловкости замялся в дверях.

– Ну что вы стоите? Проходите в дом. Я сейчас приготовлю ужин.

– Мне, право, очень неудобно. Простите, я пойду.

– Вы же голодны. И я после работы хочу есть, вот и поужинаем вместе, – просто ответила хозяйка и закрыла за ним дверь: – Проходите.

Ничего другого не оставалось, как пройти в комнату, раз сам заварил такую кашу. Он прошел в довольно просторную уютную гостиную. Под большим оранжевым абажуром горела лампочка, излучая тепло. По радио звучала тихая музыка. Абажур был явно советских времен. У бабушки висел такой же абажур с пышной бахромой. Маленький Вовка часто приезжал в гости к ней. Бабушкина многочисленная семья собиралась вечерами за большим круглым столом под тем абажуром. Со смаком пили чай и вели неторопливую беседу о дне прошедшем, обсуждали дела завтрашние. Добрая, мудрая бабушка терпеливо выслушивала всех. Никто никого не перебивал, не одергивал. Ей все было интересно и важно. Успокоенные и разморенные вкусным ужином и лаской бабушки, они шли спать. Это были самые замечательные дни детства.