– Ба, а какой он, этот Григорий, если я про ребят ничего не знаю, расскажи мне хоть про него.
Бабушка подошла к комоду, из верхнего ящика достала сундучок для швейных принадлежностей, обтянутый тканью в мелкий цветок.
– Вот, возьми ниточки с иголкой, я всегда их собой беру, – извлекая маленькую катушку черных ниток и вколотую в нее тоненькую иголочку, засуетилась бабушка. – А что касается Григория, так он учитель в шестой школе, преподает географию, детей у него нет, так он с трудными подростками возится, каждый год летом они едут куда-нибудь, в поход, пещеры посещают или разыскивают братские могилы солдат, погибших во Второй мировой. А чтобы тебе понятней было, какой он, так охарактеризовать могу его только одним словом – кремень.
Утро наступило неожиданно быстро, Паша, стоя у двери серого микроавтобуса, с большим трудом пытался ее открыть. Потом кто-то внутри потянул ручку двери в сторону, и она плавно скользнула вдоль салона автомобиля.
– Молодец, не опоздал, – бодро приветствовал его Григорий. – А это еще что? – указывая на гитару, удивленно спросил учитель. Но не успел Паша объяснить наличие необозначенного в списке предмета, как услышал протяжный возглас Григория:
– Мишин Орфей, эх, дружище Джипсон, – он взял из рук Паши инструмент и, сказав водителю «трогай», перевернул гитару, на задней стороне ее корпуса начал внимательно разглядывать росписи и инициалы всех, кто в те давние времена был причастен к событиям, которые разворачивались вокруг этого инструмента. Позднее Паша узнал, что Григорий был другом и одноклассником его отца, и пригласил он его с собой, в этот поход, для того, чтобы как-то помочь сыну погибшего товарища разобраться в «сложной жизненной ситуации».
А Паша тем временем пытался рассмотреть сидящих в автобусе. Ребят было девять, большая часть спали, примостившись поудобнее, некоторые, приоткрыв глаза, равнодушно посматривали на вошедшего. Пройдя по салону, Паша остановился у свободного кресла и попытался снять с него сумку сидящего у окна соседа, но тот опередил его, резко схватив ее и не проронив ни слова, поставил сумку себе на колени.
– Привет, я Павел, – протягивая ему руку, поздоровался Паша. Но парень ему не пожал руки, а только еле внятно буркнул:
– Витек, – потом закрыл глаза и притворился спящим.
Паша тоже попытался поспать, но сон как рукой сняло, обстановка показалась ему очень тревожной. На улице и в салоне было еще темно, в проходе между сиденьями можно было разглядеть одну одноместную палатку и большой полный рюкзак. Пашу весьма удивили эти два предмета, во-первых, почему палатка такая маленькая, во-вторых, зачем кто-то взял с собой столько вещей, если в списке было только три пункта. «Неужели мы будем спать под открытым небом, а может, нас заставят строить себе шалаши», – будоражил он свое воображение. Беспокойные мысли одна страшнее другой рождались у него в голове. Ребята оказались все крупнее и старше, лица были неприветливые, а Григорий сидел безучастно, погруженный в свои воспоминания, и не обращал внимания на вновь прибывшего.
Через полчаса начало рассветать, и в окно можно было разглядеть холмы и невысокие меловые горы, покрытые выгоревшей на солнце травой, зелеными кустарниками и редкими низкорослыми соснами, места были пустынные – ни построек, ни машин, и только изредка встречались одинокие путники. Наконец, автобус остановился, все вышли на воздух и стали осматриваться. Дорога заканчивалась на берегу прекрасного озера с каменистым берегом у подножья отвесной скалы, в ней были вырублены неглубокие ступеньки, которые извилистой лентой тянулись куда-то ввысь. Когда все пожитки лежали у ног путешественников, а автобус скрылся за холмами, наконец заговорил Григорий:
– Ну что, пацаны, ввожу вас в курс дела. Сейчас мы поднимемся по этим ступеням на вершину к пещерному храму, недалеко от него, в толще меловой горы, находится мужской монастырь, но нас будут интересовать пещеры, которые расположены за ним, там в годы войны укрывались партизаны, завтра с проводником будем туда спускаться.
– А где мы будем жить, палатки вы нам не разрешили брать с собой, в монастыре что ли? – перебил Григория высокий блондин с длинными волосами, собранными в хвост.
– Нет, возле храма есть небольшой дом для паломников, вы там и поселитесь. Ну что, вперед, господа! – Григорий повернулся лицом к лестнице и первым начал подъем по полустертым ступеням.
Подниматься было сложно, ступеней всего было пятьсот пятьдесят, и они серпантином проходили между больших валунов, зарослей можжевельника и лохматых елей. На полпути находилась небольшая смотровая площадка, на которой можно было немного передохнуть. Когда Паша добрался до этого места, у него не было сил даже обернуться и посмотреть, какая красота расстилается за его спиной. Рюкзак значительно потяжелел после того, как были распределены между всеми провизия и оборудование, а у него еще был довесок, ценный и при этом неудобный груз – гитара. Но зато, когда все поднялись наверх, перед их взором возникла сказочная красота. Чуть поодаль, у подножья мелового холма возвышался вход в пещерный храм. Он представлял из себя две пирамиды разной величины, сделанные руками матери-природы. На вершины пирамидок были водружены небольшие золоченые главки с крестами, а между ними свешивался ажурный подвесной мост с крышей, на котором была устроена колокольня. Фронтальные части входа были украшены мозаичными иконами Святого Георгия. Неподалеку от храма вырисовывался одноэтажный деревянный барак, он и был местом пристанища собравшихся путешественников. Внутри все выглядело предельно аскетично: кровати, застеленные плотными серыми простынями, поверх которых у каждого лежало скрученное шерстяное одеяло и небольшая подушка, набитая морской тиной, у окна стоял деревянный стол, на котором было несколько фаянсовых глубоких тарелок и горка перевернутых кружек, прикрытых полосатым льняным полотенцем. И везде царила идеальная чистота.
Ребята, устроившись, высыпали на улицу. Все окружавшее их пространство напоминало фантастический сон, совершенно безлюдная территория с необычными строениями, вырубленными в скалах, живописный ландшафт и повисшая тишина настораживали. Все держались вместе, говорили тихо и оглядывались по сторонам. Но тут появился Григорий и бодрым сильным голосом скомандовал:
– Сейчас разобьем лагерь, назначим дежурных поваров и осмотрим окрестности.
Парни принялись за дело. Поставили маленькую палатку для Григория, он хотел жить отдельно, чтобы дать подросткам возможность свободно общаться со сверстниками без боязни быть услышанными учителем. Потом они смастерили кострище для приготовления еды, достали котелок и провиант, вокруг костра по кругу положили старые бревна, чтобы можно было всем вместе разместиться и поговорить, возле палатки разложили каски и жилеты и другое оборудование для спуска в пещеры. Когда со всеми делами было покончено, Григорий, собрав всех, сказал, что, пока дежурные будут готовить еду, остальные могут прогуляться и посмотреть местные достопримечательности, а когда колокола начнут в пять часов звонить к вечерней службе, все должны вернуться и собраться у костра. И самое главное, он надеялся, что никто не взял с собой ничего запрещенного, ни сигарет, ни алкоголя.
– Я привез вас сюда, чтобы вы побыли вдали от цивилизации без интернета и телевидения, отдохнули от фальшивых кумиров из соцсетей и попытались разобраться в себе, заглянули в свою душу и построили планы на будущее. А после ужина здесь возле костра, кто захочет, может поделиться своими мыслями.
И когда все уже начали потихоньку покидать место собрания, Григорий еще раз обратился к окружающим:
– Да, и еще, мне не хотелось об этом говорить, но все же напомню, так как среди нас есть новички, кто нарушит правило – будет наказан.
Паша хотел поскорее остаться один, он побрел за монастырские стены в надежде встретить хоть одного послушника или монаха, вообще хоть одного живого человека, но тут вдруг он осознал, что кроме гитары прихватил еще один запрещенный предмет, это был смартфон. У него аж ноги подкосились, в ушах так и звучали слова Григория: «Кто нарушит правило, тот будет наказан». Интересно, какое наказание может придумать этот жесткий мужчина, да еще здесь вдали от всего мира. Паша начал судорожно думать, куда спрятать это устройство, и тут он вспомнил, что бабушка положила ему маленькую катушку ниток и иголку, и в его голове сразу созрел план. Он внимательно осмотрелся, все ребята разошлись в разные стороны, кто парочками, кто в одиночку, у костра два парня наполняли котел рисовой крупой, а Григорий делал зарисовки карандашом в большом блокноте, сидя на гладком камне лицом к храму.
