– Воры! – раздались крики.

– Держи их!.. Это банда Аббы!..

Разогнавшись, хулиганы скользили по покатой городской стене, взлетали к небу и, перекувыркнувшись в воздухе, исчезали за оградой рынка.

В полуподвальной кухне повара рубили тушу барана и бросали в котлы с кипящей водой. На больших жаровнях жарилось мясо. Миски с мясом подавали на столы.

Посетители жадно рвали зубами сочные куски и запивали их красным вином.

На улице, возле кухни сидели нищие и вдыхали запах, закрывая глаза от наслаждения. Невдалеке от них, на камне сидели два слепца с клюками.

Чья-то рука высунулась из окна и выбросила в пыль обглоданные кости. Собаки, дежурившие неподалёку, первыми набросились на поживу. Оборванцы, расталкивая друг друга, отважно ныряли в клубы пыли, вырывая у собак их добычу. Слышалось рычание, отчаянный визг и ругань.

Из-под кучи тел выполз мальчик с костью в руке.

Он отбежал в сторону и застучал костью о камень, выбивая из нее мозг. Затем потряс костью, приложив к уху. И с жадностью стал высасывать внутренность. Один из слепцов клюкой притянул мальчика к себе, вырвал у него добычу и присосался к кости. Но сколько бы он не пыхтел и не исходил слюной – внутри кость уже была пуста. Рассвирепев, слепец шмякнул костью мальца по лбу.

– Опять мои мозги сожрал, собака! – завопил он.

Нищие, оторвавшись от своего пира, стали хохотать, держась за тощие животы.

– Его мозги сожрал!? – ржал один.

… – Да, они у него давно высохли, – подхватил другой… – Глядите, братцы, а ведь прямо в лоб попал. Может он и не слепой вовсе!..

Слепец, не обращая внимания на «тонкий» юмор своих коллег, продолжал пинать мальчика.

– Тебе бы только ограбить меня, с-скотина! Старик смачно обсасывал свою кость.

– Слыхали новость? – сказал он, не прекращая жевать. – Дочку судьи снасильничали. И охрану его порезали.

Говорят, что это дела всё той же, неуловимой банды…

– А главарь у них, некий Абба – добавил молодой.

Злой слепец, которого сопровождал мальчик-поводырь, проговорил с сожалением:

– Да-а, стоит прозреть, только для того, чтобы посмотреть, как насильничают дочку этого грёбанного судьи…

Рядом с ним, на другом конце валуна, сидел другой слепец. Этот слепой человек не принимал участие в пиршестве и дискуссиях. Пальцы его рук искусно перебирали девять струн старинного кинора. Жилистый оборванец протянул «музыканту» кость с остатками хрящей.

– Вот, возьми, музыкант – сказал он.

– А то ведь, скоро сил не будет и струну оттянуть! Кого мы тогда будем слушать? Слепого, да ещё и с высохшими мозгами?

– А что может нам поведать человек с пустой, как сухая тыква головой? – И он постучал по голове слепца. – Во, слышали, как гудит? Пустая.

Все рассмеялись, а «музыкант» печально вздохнул:

– Эхе-хе… Человеческое мясо и кровь стали дешевле хлеба и вина. А похоть и насилие заменили любовь.

Слепец «без мозгов» прислушался, как «музыкант» хрустит зубами, обрабатывая хрящи. Изловчившись, он выхватил кость и с жадностью стал её обгладывать.

– Любо-о-вь… Что ты в этом смыслишь, придурок! Тебе бы только брюхо набить Он ударил второго слепца клюкой. Второй слепец не стерпел такого хамства. Он приподнялся и ударил палкой в ответ. Слепцы стали размахивать клюками, пытаясь попасть в противника.

– Давай, давай! Бей! Левей!.. Правей!

Оборванцы прыгали вокруг них с хохотом, подсказывая, как ударить наверняка.

В древнем городе наступил вечер. Солнце, жарившее без сожаления весь день, катилось к горизонту. На другом конце города, по улице, выложенной каменной брусчаткой, скакал конный отряд легионеров. В тени дома, в тёплой пыли мостовой сидела группа молодых ребят, лет тринадцати-четырнадцати. Они играли в монетки. Мальчишки ударяли монетой о стену дома, пытаясь попасть в круг, очерченный мелком на камнях.

Из глубины улицы донёсся цокот копыт.

Заклубилась пыль. На середине улицы застыл испуганный котенок.

Вот-вот, конские копыта неминуемо превратят его в кровавое месиво. Как вдруг, чей-то силуэт метнулся в пыль и выхватил прямо из-под копыт взъерошенного, огненно-рыжего зверька.

– Абба! – раздался испуганный голос мальчишки. Из пыли, поднятой промчавшимся конным отрядом, показался рыжеволосый крепыш, лет пятнадцати.

Он мчался на деревянной доске.

Резко затормозив, рыжеволосый остановился возле группки городской шпаны. Он бережно прижимал к груди спасённого котенка.

– Ну, братуха, ты даёшь! – с восхищением, проговорил мальчишка.

– Пацаны! Смотрите, он такой же рыжий – расхохотался малый со шрамом на лице.

– Спокойно, с-с-волочи! – выкрикнул Абба, заставив всю банду закрыть рты.

Резко затормозив, он соскочил с доски и сел рядом с ними, посадив спасённого котёнка себе на плечо.

Чьи-то длинные тени упали в круг на сидящих беспризорников.

Незаметно подкравшись, городские стражники набросились на мальчишек.

– Хватай рыжего! Это Абба, их главарь! – заорал толстый стражник, запыхавшись от бега.

Абба вырвался из рук ухватившего его стража порядка и, наотмашь, ударил своей доской того по лицу. Стражник взвыл и повалился в пыль. Толпа взорвалась хохотом. Банда, кривляясь, как стая обезьян, вертелась и прыгала, размахивала досками вокруг толстых, неуклюжих стражников, ползающих в пыли. Обнявшись, победители, во главе с Аббой, гордо прошли мимо испуганных прохожих. На плече атамана сидел взъерошенный рыжий котёнок.

Светловолосая девушка, лет тринадцати, в короткой тунике, в сандалиях на босых ногах, проворно взбиралась на высокую скалу. Подтянувшись, она запрыгнула на выступ, козырьком нависающий над долиной. Бесстрашно подойдя к краю козырька, она протянула вверх руки и закричала: – А-а-а! Я сейчас взлечу-у! Я чувствую, как растут крылья!..

Внизу, под скалой, стояла её подружка и с ужасом смотрела на свою отчаянную приятельницу.

– Александра! Я боюсь за тебя! Не дури! Давай, спускайся.