Клаус залпом допил остывший чай, осевший на корне языка неприятным привкусом. Интересно, Рейхенау собирается остаться на ночь? Скорее всего да. Но на диване он снова спать точно не станет, значит…
В этот раз стук шел от клавиатуры. Клюге, в задумчивости оттянув щеку языком, неловко оглядел собственный запрос и нажал самую верхнюю ссылку. Почитает так, интереса и самообразования ради, никто же не гарантирует, что будет применять потом в жизни, верно?
Раньше его это не особо заботило, да и не должно было, но Клаус к своему стыду в таком-то возрасте и понятия не имел о том, что могло потребоваться в так споро образовавшихся отношениях совсем скоро. Ну то есть… кое-что знал, конечно, но вовсе не то, что нужно было теперь.
Статья оказалась весьма длинной и к тому же напичканной разного рода не очень приличными фотографиями. Даже глупо, наверное, этого стесняться, но внутри почему-то все равно было неспокойно, как перед важным экзаменом. Клюге усмехнулся. Да уж, сравнил. А за неправильную позу ему что, балл снизят? На пересдачу отправят?
Долгий текст завершался ссылками на соответствующие товары, и Клаус, недолго подумав, ткнул на первое, что приглянулось, с лицом невообразимо умного ученого в какой-нибудь лаборатории рассматривая оказавшуюся как-то чересчур дорогой анальную пробку, похожую скорее на вытянутую дождевую каплю с такой же, только куда более плоской ножкой. Клюге, руководствуясь все тем же банальным интересом, кинул товар в корзину, желая посмотреть цену за доставку, и, не успел он нажать на мгновенно выскочившую плашку оформления заказа, чтобы перейти на нужную страницу, как глючащая вот уже вторую неделю мышка считала один клик за два и, видимо сговорившись с сохраненными в браузере данными карты, отправила к пункту введения адреса с поздравлениями о покупке.
Показалось, что время остановилось на эти секунды. Клаус пытался осмыслить произошедшее, а затем, подскочив так, что едва не снес стул, кинулся к телефону, молясь не увидеть там какой-нибудь язвительный комментарий. Экран заставки встретил его датой и значком почти севшей батареи. Клюге протяжно, с облегчением выдохнул, вернулся на место и, отмотав страницу выше, затуманенным взглядом нашел строку с отменой заказа. Может, без адреса и не засчитали.
Прошло минут десять, которые он провел как на иголках, но телефон покорно молчал, и паника вскоре отступила вовсе. До чего было бы неловко…
Руки все равно чуть тряслись, когда он, достав вино, пытался отлить его в стакан так, чтобы не забрызгать столешницу. Казалось бы, вещь совершенно обыденная, да и люди взрослые, все должны понимать, но черт, как подумает, что Рейхенау теперь знает о таких его желаниях, аж оторопь берет. В этом, разумеется, не было ничего позорного, особенно после того, что уже между ними случилось, но… Клаус даже сформулировать нормально бы не смог, но это будто делало его слабым в собственных глазах.
Когда настала пора выливать вино ко всему образовавшемуся на сковороде месиву, пиликнул телефон. Клюге стойко заставил себя не подпрыгнуть от неожиданности, а затем не скончаться от разрыва сердца прямо на месте, разглядев на экране знакомое имя. Если бы не краткость и цифры в сообщении — соседей ожидал бы неприятный сюрприз в виде пожара.
По времени он вполне укладывался в приготовлении и говядины, и соуса, и даже самого себя — четверти выпитого вина все равно никто не заметит, а расслабиться оно ему более чем поможет. Ради такого случая и правилами сервировки пренебрегать не станет. Сервировки блюда, разумеется, свою он видел в простом надевании костюма и укладывании волос во что-то более-менее похожее на нормальную прическу.
Ноги чуть побаливали от беспрестанного хождения от тумбы до окна, но завалиться на диван и посмотреть телевизор или вроде того Клаус не мог — понимал, что не высидит. Как-то слишком лихо натянулись нервы. Каждая проезжающая под оком машина казалась той самой, а любой, даже отдаленный и тихий шум в парадной заставлял навострить уши практически моментально.
Клюге и сам не знал, почему переживает, просто вместе с чувством тянущего предвкушения появилось такое волнение, будто он и впрямь собирается сдавать жизненно важный экзамен, к которому готовился спустя рукава за пять минут до. Даже очередной стакан вина не помог. Еле удалось уговорить себя не вылакать всю оставшуюся бутылку.
Наконец, спустя еще треть получаса, коротко, но настойчиво постучали. Клаус, нервно обобравшись, шагнул к двери, провернул ключ и, кивнув, так и не найдя слов, приглашающе махнул рукой. Так и знал — Рейхенау пришел в костюме, но где-то по пути снял пиджак, повесив тот на локоть, точно официант — полотенце.
— Бокалы подходящие у тебя есть? — с порога спросил он, тоже не тратя времени на приветствия, и вручил Клюге увесистую упаковку с, судя по надписи и картинке, виски. — Надеюсь, что да, но пока не заморачивайся.
— Почему? Хочешь коробкой полюбоваться, пока ешь? — с напускным весельем фыркнул Клаус, ставя презент на тумбу.
Дольф выглядел каким-то напряженным, и это с легкостью получилось бы списать на стресс на работе, если бы не взгляд, которым он цеплял каждое его движение — таким, будто Клюге скрывал что-то такое, о чем уже давно догадались и просто ждут чистосердечного признания.
— Еда остынет. — Клаус, дернув щекой, сглотнул набежавшую слюну, не прекращая разглядывать отблеск от искусственного освещения на белом ободке тарелки. Рейхенау, неясно хмыкнул, аккуратно взял его за локоть и мягко направил в сторону спальни. — Серьезно? Я не стану есть холодное, чтоб ты знал.
— Разогреешь, — резко прервали его возмущения и, стоило опуститься на постель, достали еще что-то, все это время прикрытое пиджаком, спикировавшим куда-то на противоположный угол. — Значит так, Клаус… — Дольф присел на корточки, многозначительно заглядывая ему в глаза, и покрутил небольшую коробочку, не давая рассмотреть ни надписи, ни каких-либо других опознавательных знаков. Клюге, смутно догадываясь, о чем сейчас пойдет речь, почувствовал, как начинают подрагивать плечи и руки. — Я делаю так в первый и в последний раз. Переворачивайся.
— Чего? — Клаус скривился, за что тут же получил несильный, но ощутимый толчок в грудь, и послушно опустился сначала на спину, а только затем перевернулся на живот, устраиваясь на локтях, чтобы не тыкаться лицом в одеяло. — Ну и? Если опять ремень снимать собираешься — я тебя в ответ ударю. До сих пор сидеть нормально не могу.
— Колени подогни.
Клюге откровенно задохнулся от возмущения. Ладно его скулеж мимо ушей пропустить, но таким наглым тоном команды отдавать — это уже слишком! Но колени все-таки подогнул, а то нарываться на еще большие неприятности хотелось меньше, чем спорить.
На постель что-то опустилось, зашуршало, опять улеглось, и только тогда ремень в два счета расстегнули, стягивая брюки вместе с бельем вниз. Клаус, пискнув, собирался податься вперед, как за живот придержали, вынуждая оставаться в той же позиции. В том, что происходит, догадок уже никаких не было и быть не могло. Кто ж знал, что прочтение той злосчастной статьи выльется во все… это.
Клюге зарылся носом в ткань собственной рубашки и почти до слез зажмурился, стоило практически ледяному пальцу пройтись между ягодиц, втирая в кожу какую-то хрень. Следом, не выжидая хоть какой-то паузы, там оказалось что-то такое же холодное, но уже явно искусственное. По одной лишь форме наконечника Клаус узнал чертову пробку, скользнувшую внутрь буквально на пару миллиметров.
Этого хватило, чтобы задышать чаще, дернуть бедрами вперед и зажаться, пытаясь перевернуться на спину. Пальцы вжались в этот раз в бедро, силой заставляя не двигаться. По внутренней части царапнули ногти. Клюге тихо вскрикнул, утыкаясь лбом в одеяло и хватая себя за запястье, чтобы отвлечься от неприятных ощущений внизу. На пару секунд стало так больно, что захотелось впиться зубами в свой же язык, но помогло частое, будто по порциям отмеренное дыхание.
