— Я подумаю, — через силу протянул Клюге, чувствуя, как становится жарко. И снаружи, и внутри. — А сейчас лучше помыть посуду и отправить тебя домой. Мне еще скелет статьи набрасывать.
— Обычно я ценю такие работоспособность и рвение, — голос понизился до шепота, от которого за ухом как-то по-особому щекотно стало, а рука, скользнув ниже, забралась под ткань, оказавшись невероятно горячей, — но не сейчас.
Футболку грубо дернули вперед, рывком продевая через голову, и следом стягивая вовсе. Клаус, не успев воспротивиться, в одно мгновение оказался на чужих коленях. Ладонь в этот раз легла на живот, огладила рельеф и, надавив на солнечное сплетение, поднялась выше, пройдясь под грудью так, точно та была женской, задевая большим пальцем сосок и плывя дальше, на ключицы, закончив свой долгий, невыносимый путь на шее. Не успел Клюге в испуге дернуть кадыком, как схватили за затылок, прижимая ближе, ко лбу, и обдавая лицо горячим дыханием.
Стоило потянуться за таким очевидным сейчас поцелуем, как перехватили в этот раз уже за талию и бедра, поднимая вверх и тут же укладывая на диван сбоку. Оба запястья сжали и свели над головой, не давая сопротивляться. Будто бы он стал. Клаус нервно выдохнул, облизывая губы и выгибаясь навстречу. Дольф, издевательски медленно проведя вдоль груди и живота костяшками указательного и среднего пальцев, оттянул резинку шорт вместе с бельем и рукой накрыл постепенно возбуждающийся член, чуть сжимая у основания.
Клюге мелко задрожал, толкнулся тазом вперед, разводя ноги и прислоняясь икрами к чужим бедрам, и призывно приоткрыл рот, прикусывая собственный язык, чтобы не застонать, когда большой палец надавил на головку и оттянул крайнюю плоть вниз, а ладонь ускорилась.
Запястья сжали сильнее, подались вперед, вынуждая задрать ноги выше, нарастили темп, ловя каждый рваный, сиплый вздох с шумным придыханием, лишь отдаленно похожим на то, чего добивались изначально.
Ненадолго ладонь замедлилась, звякнула бляха, а затем, вместе с перехватившей под спину рукой и губами на шее, к челну прижался другой, и все возобновилось. Клаус вдавился короткими ногтями в плечи, откидывая голову и позволяя беспрепятственно оставлять вдоль кадыка влажные следы, мешающиеся с только занимающимися фиолетовыми пятнами.
Стало так невыносимо жарко, что по лбу сиганула первая капелька пота, теряющаяся где-то у висков. Клюге, едва касаясь макушкой дивана, все активней подмахивал бедрами, чувствуя, как сушит во рту и как немеют ноги. Пальцы путались в жестких волосах Рейхенау, то оттягивая вниз, то царапая кожу, а сердце его билось где-то у ребер так отчетливо, что казалось, словно ритм этот наслаивается на собственный.
Сам Дольф выглядел до того сосредоточенным, будто изучал какой-то важный документ, но одна лишь вздувшаяся на лбу венка выдавала его с потрохами. Клаус, изловчившись прижаться еще ближе, ненадолго коснулся ее губами, смещаясь на шрамы и двигаясь все ниже, ко рту. Поцелуй вышел смазанным и донельзя коротким, почти разочаровывающим. Однако сосредоточиться на этом не дал новый рывок, сместивший Клюге на колени. Теперь, лицом к лицу, не целоваться просто не получалось.
Руки сами потянулись к рубашке, нервно, едва не отрывая пуговицы, расстегивая ее от брюк. В этот раз настала очередь Рейхенау запрокидывать голову и терпеть, кусая губы, сжатые повыше сонной артерии зубы. Дыхание совсем сбилось.
Клаус, обхватив Дольфа руками, точно в объятиях, и прижавшись как можно теснее, качнул тазом в последний раз и задрожал, чувствуя, как меж животов расплескивается жар. Толкнулись еще дважды, а затем тоже замерли, часто дыша куда-то в ключицу и карябая по спине и плечам, оставляя болезненные, красные полосы. Черт, ногти так и не подстриг.
— Есть салфетки? — Вопрос вышел бы совсем будничным, не будь той характерной для возбуждения хрипотцы в голосе. Клюге, еле соображая, кивнул. Пришлось отстраниться, на негнущихся ногах дойти до кухни и дрожащими руками достать нужную упаковку из ящиков. — Благодарствую.
— За салфетки-то? — вымученно усмехнулся Клаус, заваливаясь обратно на диван и оттирая попавшую на резинку шорт сперму. Хорошо, что светлые, даже если пятна останутся — видно не будет.
— Ну и за салфетки тоже. — Рейхенау фыркнул и, по пути застегивая ширинку, отправился на поиски мусорного ведра. — Сколько времени тебе нужно на «подумать»? — Спустя с десяток секунд он приземлился рядом и потянулся за пиджаком, что-то ища во внутреннем кармане, а затем, не давая рассмотреть, сунул это в брючный. — Я дожить вообще успею?
— Надеюсь. — Клюге улыбнулся и, еле увернувшись от шлепка, пожал плечами. — Завтра постараюсь дать ответ. Если тоже доживу, конечно.
Он подался вперед, коротко целуя Дольфа в скулу и поднимаясь с места. Рейхенау встал следом, застегивая рубашку, и повторил его жест, зайдя чуть дальше. Клаус, смущенно поморщившись, принялся искать так небрежно отброшенную футболку, краем глаза следя за тем, как надевают пиджак.
— Уже успел вызвать водителя?
— Нет, еще вчера попросил его оставить машину. — Дольф, пройдясь в спальню и найдя там расческу, замер в проходе, приглаживая спутавшиеся волосы. — Ты бы это даже услышал, не напейся так сильно.
— Да будто я тебя в обычном состоянии слушаю. — Шутливо закатив глаза, Клаус остановился у тумбы, приваливаясь к той поясницей и беззастенчиво скользя взглядом по чужому телу. Внутри вновь начал завязываться тугой узел, а щеки предательски покраснели. Без внимания это не осталось. — Я позвоню?
— Позвони. — Рейхенау усмехнулся, остановившись рядом, уперся ладонями в столешницу и в издевательском жесте провел кончиком носа по его лицу, едва ли смещаясь ко рту. — А еще, — рука ненадолго скрылась в кармане брюк, — купи себе новый диван.
Клюге, непонимающе нахмурившись, опустил взгляд, тут же вперяя его в довольное лицо Дольфа, и раздраженно поджал губы. Зажатая между пальцев серебристая кредитка показалась по крайней мере злой шуткой.
— Я в состоянии сам его себе купить.
— Знаю. — Рейхенау вздохнул и посмотрел на него так, как смотрят на глуповатого школьника, не способного решить простой математический пример у доски. — Клаус, зная тебя, стоит обязательно уточнить, что я не считаю тебя шлюхой или вроде того, просто хочу, чтобы ты мог ни в чем себе не отказывать, а диван — это так… предлог.
— У меня достаточно денег, Дольф, я не буду принимать твои подачки.
Клюге постарался распрямиться, точно это добавило бы его словам веса, и горделиво вздернул подбородок, следя за мелькнувшим на лице раздражением, тут же сменившимся напускной расслабленностью. Рейхенау, отложив кредитку на тумбу, единожды дернул желваками, повторно вздохнул и, отодвинувшись, сплел пальцы, хрустя костяшками. Клаус уже успел порадоваться, что битва выиграна, как талию сжали, резко разворачивая спиной, и, схватив за загривок, ударили ладонью по заднице с такой силой, что искры из глаз полетели.
— Ч-что? — Клюге буквально задохнулся от возмущения, проезжаясь локтями по столешнице, и позорно взвизгнул, когда шлепнули второй раз, уже менее грубо.
— Мне продолжить, или ты перестанешь строить из себя оскорбленную невинность? — Ягодицу предупреждающе сжали, просунув руку под шорты.
— Ты фильмов пересмотрел, что ли? — огрызнулся Клаус, тычась лбом в сложенные руки и тщетно пытаясь подняться. — Завязывай.
— Мне повторить вопрос, Клаус? Если ты еще раз дернешься — я сниму ремень.
— Я тебе не ребенок, ясно? — Он сжал зубы, вертя головой, чтобы избавиться от ладони на затылке, но волосы лишь жали сильней. Прошло едва ли пять секунд, как раздалось слишком знакомое звяканье, и бедро запылало с новой силой. — Ай! — Клаус, чувствуя, как подкосились колени, едва не свалился с ног. — Больно же. Блять, Дольф! Это уже не смешно.
Серия смачных шлепков осела гулом в голове. Клюге, часто задышав, словно выброшенная на берег рыба, швыркнул носом и зажмурился, смазывая о собственную ладонь выступившие в уголках глаз слезы. Пряжка ремня стукнула о столешницу где-то сбоку. За шею схватили, вынуждая поднять голову. Цепкий, холодный взгляд прошелся по лицу, задержавшись на раскрасневшихся от частых укусов губах.
