— Так под трибунал за разглашение государственной тайны отдадут, — усмехнулся Клюге, делая небольшой глоток. — Я думал, мы с тобой уже попрощались, звезда вечера.
— А, перестань. — Дольф скривился, отмахиваясь, и тоже привалился к колонне, чуть касаясь своим плечом чужого. — Поговорят неделю-другую и перестанут. У них так было с одним курьезным случаем… не знаю, слышал ли ты, но на одном из предыдущих вечеров какой-то парень до того напился, что уснул прямо на лестнице.
— Каков идиот! — театрально изумился Клаус, прикладывая ладонь с растопыренными пальцами к груди.
— Абсолютно согласен. — Рейхенау широко улыбнулся, мельком поправляя ему выбившуюся на лоб прядку. — Можно вопрос? — После короткого кивка и небольшой паузы он продолжил: — Ты не ответил в прошлый раз, но мне правда интересно: все получилось с тем парнем?
— Нет. — Клюге пожал плечами, выпил еще. Дважды. — Мы расстались. — Дольф ничего больше не спрашивал, но было достаточно и взгляда. — Из-за тебя. — И тут же он, почти величественно нахохлившись, изогнул бровь, мол, как знал, что так выйдет. Клаус фыркнул, качая головой. — Не загордись, а то лопнешь еще от важности. Расстались, потому что ты руки распускать привык, а еще звонить в самые неподходящие моменты. Он просто догадался, что что-то произошло в ресторане, показательно оскорбился и свалил в закат. Конец истории.
— Не слышу в твоем голосе сожаления. Вот ни йоты.
— Ну… — Он протяжно выдохнул, надув щеки. — Я погрустил для приличия минут пять, а потом как-то все навалилось… Не до того стало.
— Так ты теперь один?
— Ага. Вернулся в изначальную позицию, так сказать. И знаешь… даже хорошо. Отношения все-таки не для меня — веду себя в них, как свинья, а самое ужасное, что даже угрызений совести нет. Как это там теперь модно говорить? Арбузер? Абьюзер? Что-то такое.
Клюге замолчал, сам пораженный тем, что только что выдал. Да уж, алкоголь умеет развязывать язык. Дольф задумчиво хмыкнул, залпом прикончил остатки вина в бокале и, убрав его в сторону, встал прямо перед Клаусом, коротким прикосновением костяшки указательного пальца заставляя его поднять голову и посмотреть себе в лицо.
— Давай признаем, что ты делал это только потому, что сам был несчастлив в этих отношениях. Никакой ты не абьюзер, Клаус, а просто идиот.
— Чтоб ты знал — психолог из тебя так себе. — Он хмыкнул, стараясь отвести взгляд, но подбородок сжали, вынуждая смотреть прямо в странно поблескивающие, потемневшие то ли от алкоголя, то ли от чего-то еще глаза. — Но спасибо за эти слова, правда. Хоть грубо, но есть, над чем подумать.
— Не думай, что я дам тебе отделаться так легко. Тебе стоит сходить к специалисту с этим, если хочешь в дальнейшем исправить ситуацию. Могу посоветовать одного. Даже… оплатить, если ты не против.
— Спасибо, но нет. — Клюге аккуратно отстранил чужую руку, пытаясь улыбнуться. Вышло не очень. — Это только моя хрень, а значит разбираться с ней тоже только мне.
— В любом случае, — Рейхенау послушно отстранился, — я готов помочь. Если передумаешь — я к твоим услугам.
— С чего вдруг такой аттракцион невиданной щедрости?
— Забыл про первый пункт в списке моих достоинств? — Дольф широко, искренне улыбнулся. — Но если серьезно: я… несколько — чуть-чуть, на пару процентов, буквально на ноль с запятой и тройкой, большего не надумывай — привязался к тебе, а потому беспокоюсь. Можешь обращаться не только по этому вопросу. По любому. Вообще.
— Ну… я тебе — тоже на ноль с запятой и тройкой, не думай — благодарен за это. Может, действительно когда-нибудь понадобится помощь. — Клаус улыбнулся в ответ, в который раз дотрагиваясь до лацкан его пиджака и убеждая себя в том, что делает это лишь потому, что ткань на ощупь невообразимо приятная. — Думаю, тебе лучше найти своего парня, все равно уже поздно, а мне пора.
В самом деле он понятия не имел, сколько сейчас времени и как собирается добираться до дома. И Рейхенау, понял он сразу же, ни на секунду не поверил ему, а только забавно шикнул, покачал головой и, сделав шаг навстречу и заставив буквально вжаться в колонну, положил ладонь на шею, точно хотел прощупать пульс. Нет, он не собирался целоваться или вроде того — Клаус видел это по его взгляду, но он просто смотрел: пристально, многозначительно, будто старался сказать этим то, что не мог выразить словами. Или ему чудилось из-за бесчисленных влитых в себя бокалов алкоголя, и мозг выдавал желаемое за действительное.
Хотел ли он его? В теории — да. Но конкретно сейчас было не до того. Сегодня Клюге хотелось только зарыться в чьи-нибудь теплые, нежные объятия и уснуть, чтобы оказаться в новом, лишенном всего этого навалившегося за последнюю неделю дерьма дне. Да, так, пожалуй, было бы лучше всего. Но вряд ли Рейхенау мог подобное предоставить.
И все-таки его прикосновения казались донельзя приятными, теплыми, почти домашними, несмотря на то, что между ними было за все недолгое время знакомства. Клаусу иногда думалось, что они с Дольф знакомы много лет, а не жалкие месяцы. Даже в голове не укладывалось — в начале лета он был просто журналистом, пришедшем за интервью к какому-то крутому, важному и до невозможности богатому магнату, а теперь вот, стоит с ним запредельно близко и размышляет над тем, сильно ли выдает его ускорившееся сердцебиение, пульсом отдающее прямо под чужие пальцы.
Он не знал, сколько времени они так простояли, когда услышал недовольный, оглушительный возглас откуда-то сбоку. Рейхенау, поджав губы, резко обернулся, готовый вот-вот броситься в очередную драку. Манн, оставив важно беседующую с кем-то Иве позади, за пару широких шагов оказался рядом, грубо сбрасывая ладонь с шеи Клауса.
— Надеюсь, ему стало плохо, и ты проверял, дышит ли он, — процедил он, морща нос, и повернулся уже к Клюге. — Ты ведь не собирался смыться раньше времени?
— Думаю, тебе лучше отойти, — в таком же тоне ответил Дольф, рукой преграждая Герману путь, и, скользнув беглым взглядом по его лицу, довольно усмехнулся. — Или хочешь второй пластырь на нос? Могу устроить.
— Не строй из себя черт-те что. — Манн раздраженно фыркнул, но все же отступил. Клаус, выпрямившись до зуда под лопатками, заметно напрягся. Очередной драки нужно бы избежать. — Первое правило, Рейхенау — не посягай на чужое. Может плохо кончиться.
— Чужое? — не выдержав, оскалился Клюге. — А не охренел ли ты часом? Я тебе что, вещь какая-то? А нахуй пойти не хочешь?
Дольф одобрительно кивнул, скрывая усмешку в кулаке, и, хрустнув шеей, мельком глянул Герману за плечо, заулыбавшись еще шире. Клаус бы тоже посмотрел, не будь так занят попыткой прожечь в Манне дыру, да побольше. А вскоре и так стало ясно, в чем дело — поравнявшись со своим спутником, четвертой в их скромной компании стала запакованная в строгое недлинное платье Шлайер, чопорно держащая у живота поблескивающий камнями клатч.
Смерив недовольным взглядом всех присутствующих, она, особенно долго задержавшись на Рейхенау, поморщила носик и почти по-солдатски резво развернулась на Германа, мгновенно подобревшего на вид; однако в глазах его по-прежнему оставался отблеск арктического льда.
— Что здесь происходит? — наконец проговорила Иве, и голос ее прозвучал тихо, но до того опасно, что Клюге невольно поежился. Манн, как он мог видеть — тоже. Один лишь Дольф остался равнодушным, иронично вздергивая брови.
— Ничего, чего нельзя было бы поправить твоей внимательностью. Проще говоря — следи за своим щенком лучше, Ив. — Следом он очаровательно осклабился и будто радостно сверкнул глазами, когда Шлайер уязвленно поджала губы. — Ладно, говори уже ему свое коронное «фу», и мы все разойдемся. Я бы и сам, но моим командам он почему-то не подчиняется. Плохо воспитывала, видно. Советую отдать хорошему дрессировщику.
Германа мелко затрясло от ярости и бессилия — он явно не хотел провоцировать новый конфликт, особенно теперь, когда рядом была его спутница, а потому мог лишь молча испепелять Рейхенау взглядом, до побелевших костяшек сжимая ладони в кулаки.