— Что пожелаешь, но в рамках разумного.
— Секс входит в эти рамки? — почти бесстрастно спросил Герман. Клауса тут же обдало волной такого стойкого омерзения, что пришлось поежиться. Почему-то вспомнился тот вечер: пьяные, грубые руки на собственном теле, прижатые ко рту холодные чужие губы, какой-то животный, внутренний страх и невыносимый запах алкоголя вокруг. Ответить все же пришлось.
— Смотря какой.
— О, то есть, входит. — Манн тихо засмеялся и, чуть подумав для вида, протянул: — Хорошо. Я согласен. Позвоню тебе накануне.
— Не хочешь прямо сейчас обсудить условия? — нетерпеливо спросил Клюге, отлипая от столба и вновь прохаживаясь взад-вперед.
— Нет. Это не забавно. — Герман весело фыркнул. — Тем более, я еще не решил, где, когда и как я тебя хочу. Ну, то есть, разумеется — хочу прямо здесь и прямо сейчас, желательно громко и страстно, но ты вряд ли согласишься. А зря.
— И все же я бы настоял. — Подавив приступ тошноты, Клаус, шумно втянув морозный ночной воздух носом и скрипнув зубами, двинулся вперед. — Черт его знает, что тебе там в голову взбредет после.
— Я довольно предсказуем в этом плане, не беспокойся. — Манн, кажется, тоже встал и принялся прохаживаться. — Или ты хочешь, чтобы я перечислил все свои фантазии? Знаешь, такое мне тоже вполне нравится. Особенно если ты не один и смущенно краснеешь.
— Я не один, но второго ты от меня не дождешься.
— Не зарекайся, зайка. – Клюге так закатил глаза, что едва черепную коробку во всей красе не рассмотрел. — Кстати, как относишься к таким фразочкам? Не думаешь, что иногда они могут быть вполне себе возбуждающими?
— Слушай, я не собираюсь трахаться с тобой по телефону, — не скрывая раздражения, прошипел Клаус, игнорируя обращенные в свою сторону удивленные взгляды случайных прохожих.
— О, прости, я совсем не хотел отнимать твою ушную девственность. — Герман хохотнул и, остановившись, напоследок до кома из только недавно переваренного ужина под горлом сладким голосом проговорил: — Тогда до встречи. Поверь, ее ты уж точно не забудешь.
— Охотно верю, — бесцветным тоном цокнул Клюге, нервным движением засовывая телефон в карман.
И на что он только что подписался?..
========== 17 ==========
О том дне хотелось просто-напросто забыть. Взять, как на ноутбуке, нажать нужную кнопку и стереть к чертям собачьим, очистив жизнь от ненужной информации, забот и стресса. Если бы все было так просто… Ох, что за дивный новый мир ждал бы людей.
Клаус, перевалившись через порог, вырубился прямо на диване, едва ли с минуту глупо полупившись в собственное смазанное отражение на черном полотне телевизионного экрана. Проснулся ближе к утру, когда уже светало, не выдержав невозможной духоты, а затем, приоткрыв окно, доплелся до кровати, с которой встал почти в полвосьмого. Поспал много, но выспался ли? На вопрос этот ответить без усмешки не получилось бы и при особом желании.
Мысли в голове напоминали пчелиный рой: тьмой кружили вокруг, не давая рассмотреть каждую по отдельности, сливаясь в единый сплошной несвязный поток. Клюге, прижавшись лбом к стенке душевой кабины, в пятый раз перечитывал состав шампуня, чтобы отвлечься хоть на что-то.
Следующий день, впрочем, можно было бы удалить вслед за тем.
По крайней мере к вечеру удалось более-менее прийти в себя. Клаус, механическими движениями мешая брокколи на сковороде, пялился в подставку для ложек и вилок, все размышляя над тем, что стоит делать дальше. С Манном понятно — тут уже не отвертишься, да и Притвицу, вроде как, пообещал. Да и проблема сейчас второстепенная. С Рейхенау разберется потом: тот наверняка будет на этом вечере, подойдет к нему, извинится, если потребуется, и дело с концом. А вот Хорст…
Стоило уже признать, что идея с серьезными отношениями не просто провалилась с треском, а еще и вспыхнула синим пламенем в конце. Как же глупо. Клюге хотел бы злиться, но вызывало это лишь тяжелый вздох. Так и знал. Сам виноват. Еще и бедного паренька в свой дурацкий эксперимент втянул. Объясниться все же стоит. Ну и прощения попросить, разумеется.
Только вот вопрос — когда? Фабек его вообще на порог-то пустит? Можно было позвонить или сбросить сообщение, но это казалось совсем уж свинством. Придется попытать удачу и сходить к нему на этаж, как с ужином закончит.
Ел Клаус без аппетита и, лениво насаживая овощи на зубцы и с таким же энтузиазмом пережевывая, разглядывал вздымающуюся от легкого ветерка штору. Перед сном окно лучше прикрыть, а то ночь обещала быть прохладной.
Звучно шлепнулась тарелка на дно раковины. Кипяток неприятно обдал ладони. Недавние раны на костяшках защипало. Клюге, болезненно поморщившись, прокрутил забытый вентиль. Совсем уже реальности не замечает.
В парадной было тихо. Отзвуки шагов, казалось, слышит каждый сосед, и ступать от этого хотелось как можно осторожней, почти крадучись. Наконец, за нужной дверью послышалась трель звонка. Раздался далекий шум. Прокрутились ключи в замочной скважине. Еле удалось подавить желание позорно сбежать.
Хорст выглядел каким-то помятым, и даже не в одежде было дело. Он, привалившись плечом к косяку, будто загораживал проход дальше в квартиру, смерил Клауса таким взглядом, что предыдущее желание показалось вовсе не глупым. Но неловкое молчание не могло длиться вечно.
— Привет. — Первым заговорил Клюге и, переступив с ноги на ногу, упер руки в бока, нервно поджимая губы. — Хотел обсудить, если… если ты не против.
— Не нужно ничего обсуждать. Думаю, ты был прав изначально. — Фабек выпрямился и, передернув плечами, опустил глаза в пол, точно один вид Клауса приносил ему физическую боль. — Не нужно было даже пытаться. Ты живешь один, тебе в этом одиночестве прекрасно, а я… ебу тебе мозги. Что ж… можешь гнить в этом болоте дальше, уже без меня. — И, не успел Клюге хоть что-то возразить или добавить, дверь захлопнулась прямо у него перед носом, оставив внутри премерзкий осадок. Даже обидеться не может — сказал же все по делу, не приврав для эмоциональности.
Он поплелся обратно, домой, где завалился на все тот же многострадальный диван и, включив телевизор для шума на фоне, принялся разглядывать стык между потолком и стеной.
Немного грустно. Так, самую малость горчит на корне языка, точно от невкусного лекарства в детстве. Вместе с тем — какое-то душевное облегчение. Да, эксперимент провалился, опыт оказался неудачным, и одна часть — та, что всегда ратовала за установление предельно четких границ зоны комфорта — была этому невероятно рада; вторая же, та, что подбивала попытаться, пораженно молчала, и почему-то подумалось, что, будь она человеком, обязательно бы поджала губы.
Клюге насмешливо фыркнул в потолок. Чего только на ум не приходит.
С глухим звуком выскользнула продолговатая пробка из бутылки. По стенкам невысокого бокала заструилась красная, сейчас как никогда раньше похожая на кровь жидкость. Клаус обещал себе, что оставит вино для соуса, раз вчера так удачно купил хороший кусок говядины, но теперь думалось, что от одной порции не убудет. Нервы остро нуждались в хоть каком-то успокоении.
Половина бокала уже успешно перекочевала внутрь, как раздалась далекая трель. Забытый меж подушек на кровати истошно надрывался телефон. Высветился один лишь номер, и Клюге мгновенно пожалел, что взял трубку. А потом, вспомнив, едва ли не силой заставил себя прижать экран к уху. Кажется, без второй порции тут все же не обойтись.
— Мне греет душу то, как быстро ты ответил, — произнес, посмеиваясь, Герман. — Не забыл о договоре?
— Я ж его и предложил, — недовольно хмыкнул Клаус, откупоривая вино вновь. — Адрес хоть скинешь?
— О, не переживай, я приеду за тобой лично. — Манн до того сильно выделил последнее слово, что у Клюге неприятный мурашки наперегонки с холодком вверх по спине побежали. — Очень хотелось бы сказать, что адрес придется скидывать тебе, но не стану скрывать, что его уже знаю.
Клаус закатил глаза. У них там что, одна общая на всех толстосумов база? А удалиться из нее как-то можно или уже поздно метаться? На этот вопрос ему навряд ли ответят. Может, третий-то бокальчик тоже не помешает…
