И, ничего больше не слушая и не добавляя, Клаус нажал на отбой, засовывая телефон в брючный карман. Повернуться вышло не сразу. Хорст, притормозив рядом, нерешительно прервал затянувшуюся паузу:
— Это был твой бывший? Человек, который был в тот день в…
— Да, – грубо перебил Клюге.
— Почему он позвонил именно сейчас? Просто совпало?
Вопрос вызвал невеселую усмешку. Рейхенау бы не упустил возможность добавить в эту фразу желчи, может, схватил бы за запястье, выдернул телефон и проверил сам. Фабек же, по-детски заломив брови, даже на ответ не надеялся. Но Клаус, немного помолчав, все же заговорил:
— Нет. Он был сегодня в ресторане. Именно он передал вино. Сидел за следующим столиком. Я случайно столкнулся с ним в уборной.
— И?
— Что — «и»?
— Что там, в уборной, было? — Этот вопрос вышел гораздо грубее предыдущего. Хорст, поджав губы, нахмурился, и лицо его удивительном образом ожесточилось, стало каким-то более мужественным, что ли.
— Ничего.
— Неправда! — Он на импульсе подался вперед, выставляя чуть подрагивающий указательный палец. — Ты вернулся каким-то странным, покрасневшим, да и глаза у тебя блестели. Выпил ты мало, так что не думаю, что из-за алкоголя. Так что там было, Клаус?! — Тот не ответил, потупив взгляд и шевельнув желваками. Фабек, рвано вздохнув, скривился, точно собирался вот-вот заплакать. — Ты ведь… ты обещал. Какого?.. — Договаривать он не стал, сорвавшись с места и широкими шагами идя куда-то вперед. Клюге, чуть помедлив, окликнул его по имени, особо ни на что не надеясь. — Не сейчас, ясно? — Хорст на секунду встал как вкопанный, и даже отсюда в глазах его стало видно глубочайшее разочарование. — Я пойду дальше один.
Громко выругавшись, Клаус, пару раз стукнув по фонарному столбу, почти доплелся до ближайшей лавочки и, грузно плюхнувшись, потер пульсирующие резкой болью ободранные костяшки. Все было так хорошо. Что за черт?
Хотелось сломать все нахрен. Вот нужно было Рейхенау позвонить именно сейчас? Дерьмо. Лучше бы вообще трубку не брал, а включил режим полета и думать об этом идиоте забыл. Но нет же! Блять.
Клюге в злостном бессилии саданул по подлокотнику. На тыльной стороне ладони осталась борозда от острого вензеля. Даже взвыть от боли не получилось, лишь шикнуть и сматериться, закидывая голову назад и вперяя пустой взгляд в ночное небо. Что теперь, вызывать такси или на чистой силе гнева пешком идти домой? Хрен его знает. Ни одной цензурной мысли на ум не приходило.
Кажется, он просидел так долгих пять минут, прежде чем телефон вновь завибрировал. Подавив порыв разбить его в щепки об асфальт и вдобавок растоптать остатки ботинком в труху, Клаус, тихо рыкнув, не глядя принял звонок, с ходу почти крича в трубку:
— Да ты заебал, с первого раза непонятно было?!
Сначала ничего не ответили, и за десятисекундную гнетущую тишину Клюге успел подумать, что у него на фоне недавнего стресса начались звуковые галлюцинации, как вдруг Рейхенау на том конце как ни в чем не бывало заговорил голосом Притвица.
— Да уж, умеешь ты задать нужный тон беседе. — И, будто даже не оскорбившись, весело рассмеялся. — Но пора бы тебя уже отучать от привычки сквернословить, а то хуже зэков выражаешься. — Затем, помолчав и что-то судя по тихому шороху на фоне перелистнув, продолжил: — Я звоню по делу, вообще-то, но если ты уж настолько не в духе, то могу отложить разговор до завтра.
— Нет, извините. Я… Говорите сейчас. — Клаус откашлялся, чувствуя, как вспыхнули от стыда щеки. Ну что за идиот, нужно же было посмотреть…
— Что же… — Бруно прочистил горло. — Я обещал себе, что не буду никак об этом заговаривать, но… скажем, не мог не отметить, что ты ближе обычного познакомился с Рейхенау. Я не собираюсь это комментировать, не подумай, просто тут такое дело… — Он ненадолго замолчал, точно ему было до жути неловко. Клюге даже удивился, но предположения строить не спешил. — Ладно, хожу тут кругами, скажу прямо: необходимо, чтобы ты с его помощью смог попасть на один вечер, что устраивают кое-какие политические деятели на этой неделе. Ну, не прямо-таки необходимо, я имею в виду, но было бы неплохо, если бы ты…
— Вы хотите, чтобы я сделал об этом статью, но информации никакой нет, а потому приходится изгаляться? — перебив, сформулировал все то, что не мог внятно выдать Притвиц Клаус, потирая переносицу. По тишине на том конце понял, что не ошибся. — Ладно. Я посмотрю, что можно сделать. Но пришлите хотя бы примерное ТЗ статьи. И не в последний день за пять минут до, Бруно, прошу!
— Конечно-конечно, — горячо уверил тот, и Клюге почти увидел, как он кивает, давя довольную улыбку. Жаль, что нельзя отмотать время и отказаться. — Большое тебе спасибо, Клаус. Ты очень ценный сотрудник и, признаюсь честно, один из моих любимчиков.
— Ну слишком-то уж откровенно не подлизывайтесь, — фыркнул он, все же чувствуя, как поднимается внутри вихрь гордости.
После короткого прощания звонок был сброшен, и Клюге, чуть сползя вниз по лавке, в задумчивости принялся кусать губы. Не доставать же сейчас Дольфа… Тем более раз так все закончилось в последний раз. А согласие уже дано было, не отвертишься, и впрямь что-то выдумывать придется. Может, как в глупых фильмах, пробраться тайком?
Клаус усмехнулся и, бездумно махнув рукой, только спустя долгое мгновение понял, что какая-то тяжесть на ладони пропала, а затем, выругавшись, подскочил за улетевшим в сторону телефоном. Слава всем богам — не разбился и даже не поцарапался. Только из чехла наполовину вывалился, зацепившись его округленным концом за стоящий у лавки мусорный бак.
Одним ловким движением Клюге вернул все обратно и, сделав шаг обратно, заметил высунувшуюся между прорезиненным краем и стеклом белую бумажку. Нахмурившись, он аккуратно вытянул ее, недолго взирая на неизвестный набор цифр. А потом дошло. И дошло еще раз, заставив облегченно выдохнуть и едва не рассмеяться. Хоть в этом удача сегодня на его стороне.
Раздались долгие, мучительно медленные гудки. Клаус, нервно прохаживаясь вдоль лавки, старался унять заколотившееся дикой подневольной птицей сердце и все тяжело вздыхал, понимая, что даже не знает, с чего начать разговор и как подвести к нужной просьбе. Наконец, спустя почти полторы минуты, на том конце раздался веселый баритон:
— Да?
— Здравствуй… э-э, Герман, это Клаус, если помнишь вообще. — Он остановился, приваливаясь спиной к все тому же фонарному столбу, и нервно закусил губу наискось.
— Помню, конечно. — В одном лишь тоне четко читалась довольная, почти чеширская улыбка. Манн, судя по звуку, сел в скрипучее кресло. Кожаное, наверное. — Передумал или звонишь убедиться, что я дал верный номер? Или все вместе? Я бы предпочел последнее, знаешь ли, но и просто слышать твой голос тоже весьма приятно. А еще не могу не радоваться, что на таком расстоянии ты точно не сможешь разбить мне нос. Но прости, я не должен слишком зацикливаться на прошлом, если в перспективе имеется такое замечательно будущее.
Ну ничего себе, какая многословность. Клюге на несколько секунд опешил, переваривая, и глупо глядел на проходящих мимо людей. Выпил там Герман, что ли, что ему так язык развязало.
— Ну, скажем, я по делу. — Клаус, прочистив горло, решил не томить и переходить сразу к сути, по себе зная, что виляния вокруг да около только раздражают. — Я тут узнал, что какие-то там политики собираются устраивать очередной вечер в ближайшую неделю. Хотел попросить тебя подсобить и провести меня туда.
— А Рейхенау не может? — все таким же тоном протяжно спросил Манн, следом усмехаясь. — А, вы же, вроде как, не вместе. Я даже слышал, что у него там кто-то появился. Извини. Не хотел бередить твою рану. — Он помолчал, шумно облизал губы и, еще чуть помедлив, заговорил вновь: — Что будет взамен?
Для него это будто было интересной игрой, и последний вопрос звучал несерьезно, а как у ребенка, которому предлагают обменяться коллекционной карточкой или игровым картриджем. Клюге, недовольно хмыкнув, наконец проговорил:
