Пошарив по пиджаку, Дольф вернулся к тому месту, откуда только что сошел и, как бы случайно задев ширинку и с улыбкой поймав сорвавшийся с чужих губ стон, вложил что-то в передний карман. У Клауса даже сил не нашлось сунуть руку следом. Пришлось идти по пути меньшего сопротивления.

— Что там?

— Визитка с моим личным номером. — Рейхенау, споро облизнувшись, в последний раз припал к его рту в неожиданном поцелуе. — Нужно же будет как-то согласовать поездку в конный центр. Хоть там на тебя верхом посмотрю.

— Только там и посмотришь, — ухмыльнулся Клюге ему в спину, слыша в ответ неясное, но определенно до ужаса грязное ругательство и раздавшийся следом хлопок двери.

Комментарий к 7

С вашего позволения немного понаглею и попрошу отсыпать чуть-чуть, даже самых коротких комментариев, если не сложно. А то с таким минимальным фидбэком запал к работе постепенно начинает снижаться, а бросать ее на полпути совершенно не хочется. Заранее тысяча благодарностей.

========== 8 ==========

Проснулся Клаус от очередного хлопка двери. Видно, зашедший человек как раз-таки уходил, потому что сразу после в номере воцарилась практически гробовая тишина, прерываемая лишь собственным дыханьем. Наверное, принесли завтрак.

Клюге, потирая лицо, сел, сморгнул все еще стоящую перед глазами сонную пелену, потянулся, хрустнув суставами, и, тяжело вздохнув, наконец поднялся. Как и думал — на том самом круглом столе с графином стояли аппетитно пахнущая брускетта, греческий салат в стеклянной миске и какой-то ягодный напиток в высоком бокале. Рейхенау не соврал — и впрямь вкусно.

Только за завтраком к Клаусу окончательно вернулась способность думать. То, что он вчера не мог сформулировать из-за всепоглощающего вожделения четко отпечаталось в голове: грубость была лишней. Горло до сих пор саднило, точно его еще сжимала чужая широкая ладонь, а бедра побаливали при любой попытке переменить положение — синяки остались ощутимые. Дольф явно привык обращаться с любовниками, словно с вещами. Удивительно, что не саданул по лицу за отказ.

Клюге потер шею, морщась. Потом, когда уходил, Рейхенау казался нормальным. Даже слишком для подобного. Да, не ударил, но мог бы хоть разозлиться для приличия, а то ощущение такое… Неприятное, что ли. Клаус аж усмехнулся собственным мыслям. Да уж, переживать из-за того, что на тебя словесно не выплеснули негатив. Глупо-то как. Но и доля правды в этом была.

Закончив с завтраком, он принял душ, неторопливо оделся, уложил волосы одним из расставленных на длинной полке вдоль такой же раковины гелем, от нечего делать включил телевизор. Интересно, до какого времени оплачен номер? Уже полдень, а никто не звонил предупредить о выселении. Или здесь так не принято?

При мысли о звонке рука сама собой поднялась к нагрудному карману. Пальцы нащупали лакированную поверхность визитки. Только номер: черным на белом фоне, ничего лишнего. Клюге потянулся за телефоном. Может, шутки ради позвонить сейчас? Чем вообще Рейхенау занят? В голове возникло лишь два варианта: либо отсыпается после ночи с какой-нибудь наспех вызванной шлюхой, либо с головой погряз в работе.

Стоило подумать о первом, как где-то в районе живота ненадолго сдавило, а губы скривились. Клаус взаправду успел удивиться, пока не дошло. Значит, ревность — это вот так? Как только люди с ней живут — она же похожа на резкий удар по ребрам. Идиоты.

Хотя он и сам сейчас был в их рядах. К своим годам — впервые. Раньше, в отношениях, ревновать не приходилось — все участники понимали, что надолго это не затянется, и ограждали себя от всяческих привязанностей; а еще раньше, в детстве, ревновать можно было только друзей, но их у Клюге было не сказать чтобы много, а потому это считалось глупостью.

Теперь же такое чувство вызывало исключительно изумление. Сколько они с Рейхенау знакомы? Чуть больше недели? Ну и какого черта? Да он же даже внешне и рядом не стоял с теми, с кем Клаус встречался (читай спал) до этого. Нет, ну, наружность Дольфа казалась вполне привлекательной, особенно вкупе с голосом, выговором и природной харизмой, но… Может, на деньги так запал? Хотя вряд ли. Особой потребности в них Клюге не испытывал, да и не того рода был человек. И опять возвращение к первому вопросу — почему?

Пальцы на автомате вбили нужный номер в телефонную книгу. С подписью Клаус выделываться не стал, так и записал — по фамилии. Хотелось все-таки позвонить. Или хотя бы написать. Исключительно ради проверки, что номер настоящий. Только поэтому.

Клюге выбрал второй вариант, но не придумал ничего лучше, кроме как уведомить Дольфа о том, что тот был прав насчет завтрака. Несколько десятков секунд, показавшихся вечностью, Клаус пялился в экран, а затем, пожав плечами, мол, на что вообще надеялся, быстро вызвал такси и отбросил телефон в сторону, на диван. Нечего рассиживаться. Еще пятничную статью отредактировать и отправить Винклер нужно. А он сидит тут, думает о каком-то бреде.

Клюге встал, прошелся по номеру и, не найдя ничего лучше, чем коньяк, плеснул себе немного — так, чтобы взбодриться, не более. Алкоголь неприятно обжег язык и горло. Идея оказалась хреновой. Скривившись, Клаус продолжил наворачивать круги вокруг стола, дожидаясь уведомление о прибытии водителя. Да, никто не запрещал ждать в вестибюле, в удобных креслах, но оттуда навряд ли можно было поразглядывать филармонию, утром вновь превратившуюся в ужасного вида здание. Ну, зато не чертова телебашня.

Раздался привычный звякающий звук. Клюге, цокнув языком, плюхнулся на диван и не глядя потянулся к телефону. В этот раз как-то долго, центр же, машин что ли нет рядом? Или в пробках все стоят?

«Вот так, ради разнообразия иногда говорю правду»

Сначала он даже не заметил подвоха, лишь нахмурился, третий раз подряд читая короткое сообщение, а затем додумался поднять взгляд выше, на имя отправителя. Тогда глаза полезли уже на лоб. А губы, как назло, расползлись в улыбке. Клаус не успел из-за этого разозлиться, как телефон прямо в руках звякнул во второй раз.

«Ты еще в отеле?»

Пальцы предательски дрожали, когда Клюге потянулся ими к выскочившей на экране клавиатуре отвечать. Опять как мальчишка себя ведет, да что такое-то. На долгие секунды воцарилась тишина, а затем пришло новое уведомление. Обычное число. Клаус вздернул брови, в недоумении оттягивая языком щеку. И что это должно значить?

«Можешь зайти, если хочешь»

— А-а, — себе под нос протянул Клюге. Он думал, что Рейхенау все же уехал домой вчера. А тут… Впрочем, зачем отказываться? Днем-то они явно ничего неподобающего делать не будут. По крайней мере теплилась надежда на это.

Захлопнулась дверь в номер. Клаус зашагал по коридору, то и дело вновь проверяя замолкший телефон. Сбоку мелькнули будто отпечатавшиеся на обратной стороне век цифры. Клюге резко, шаркнув по ковру, затормозил. Стук вышел совсем тихим. Сердце вновь решило, что нынешняя скорость как-то слабовата, и ускорилось раза эдак в два. Клауса уже начинала нервировать такая своя реакция.

Наконец, дверь перед носом распахнулась, однако на пороге оказалось пусто. Рейхенау, вертя в руке стакан явно не с соком, остановился у стола — копии того, что стоял в номере Клюге — и, привалившись к нему бедром, сделал глоток, поверх стекла глядя на в одно мгновение меняющееся лицо Клауса. Тот, шагнув внутрь и прикрыв за собой, двинулся чуть дальше и тут же замер, щелкая зубами. Рябь отвращения прошла по всему телу: за створками, на кровати, запутавшись в огромное одеяло, явно кто-то лежал. Отсюда Клюге видел лишь голые плечи и высунутую в сторону ногу, не в силах понять, принадлежит это все женщине или мужчине.

Тут же захотелось развернуться на низких каблуках и уйти. А потом Дольф, отставив стакан, встал совсем рядом, прикосновением к подбородку заставляя повернуть к себе голову. Клаусу подумалось, что неплохо было бы треснуть по его довольной роже, чтобы не улыбался так.

— Злит? — шепотом спросил Рейхенау, издевательски изгибая бровь. Ответ ему не очень-то и требовался. Клюге сморщился, попытался отвернуться, но схватившие за челюсть пальцы этого сделать не дали. Нет, он правда его ударит. — Это мог быть ты.