Проводив гостя, слесарь стал суетливо расхаживать по комнате, заложив руки в карманы и украдкой бросая тревожные взгляды на супругу, которая с невозмутимым спокойствием изучала «Наставления протестантам». Наконец он спросил у Долли, каким способом она думает отправиться в Уоррен. Долли сказала, что почтовой каретой, и вопросительно посмотрела на мать, но та, заметив этот немой вопрос, еще глубже погрузилась в чтение с видом человека, отрешившегося от всего земного.
– Марта, – начал слесарь.
– Что скажешь, Варден? – отозвалась его жена, все еще не менее как на пять саженей погруженная в глубину благочестивых размышлений.
– Жаль, что ты так не любишь «Майского Древа» и старика Джона, а то мы могли бы все трое съездить в Чигуэлл в моей коляске – погода прекрасная, да и суббота сегодня, день почти свободный. Мы бы так хорошо провели время!
Миссис Варден моментально захлопнула книгу и, залившись слезами, потребовала, чтобы ее отвели наверх.
– Ну, чем я тебе опять не угодил, Марта? – спросил слесарь.
– Ах, не говори со мной! – крикнула Марта и с бурным возмущением объявила, что, если бы кто-нибудь сказал ей это раньше, она ни за что бы не поверила.
– Чему не поверила бы? Ну, Марта, скажи же, что тебя опять расстроило? – Слесарь загородил дорогу жене, которая уходила из комнаты, опираясь на плечо Долли. – Скажи, прошу тебя. Клянусь душой, я ничего не понимаю! А ты понимаешь, дочка? Ччерт! – Слесарь в каком-то неистовстве схватился за свой парик. – Никто не понимает. Разве одна только Миггс.
– Миггс, – произнесла миссис Варден слабым голосом, со всеми признаками близкой истерики, – Миггс ко мне привязана, и зато ее в этом доме ненавидят. Как бы она ни относилась к другим, мне она – единственная поддержка и утешение.
– А для меня она – не утешение! – крикнул Гейбриэл с храбростью отчаяния. – Она – несчастье моей жизни! Она одна стоит всех казней египетских, вместе взятых.
– Не сомневаюсь, что ты такого мнения, – сказала миссис Варден. – Я этого и ожидала, это естественно и вполне соответствует всему остальному. Если вы мне говорите колкости прямо в лицо, так могу ли я удивляться тому, что вы ругаете ее за спиной?
Тут с миссис Варден началась истерика, она и плакала и смеялась, она дрожала, икала и задыхалась. Она твердила, что это глупо, она сознает, что глупо, но ничего не может с собой поделать. И когда она умрет, они, вероятно, пожалеют об этом (что при данных обстоятельствах было, пожалуй, не так вероятно, как она полагала) и так далее, и так далее, все в том же духе.
Словом, миссис Варден весьма тщательно проделала весь церемониал, полагающийся в подобных случаях, после чего ее отнесли наверх в спальню и уложили в постель; здесь на тело страдалицы набросилась верная Миггс и принялась хлопотать вокруг нее.
А тайный смысл всего этого был тот, что миссис Варден хотелось ехать в Чигуэлл, но она не желала сознаться в этом, не желала делать никаких уступок мужу. Она хотела, чтобы ее умоляли и уговаривали ехать; только на этих условиях она готова была согласиться. И вот – уже наверху – начались бесконечные причитания и слезы, и мокрые компрессы на лоб, и смачивание висков уксусом, и нюхательные соли к носу, и прочее, и прочее. Наконец после патетических заклинаний Миггс, после подкрепления горячим коньяком, не слишком разбавленным, и разными другими сильно действующими средствами (страдалица принимала их сперва по чайной ложечке, но постепенно все большими дозами, и мисс Миггс за компанию тоже пила их в качестве предохранительной меры, ибо обмороки – вещь заразительная), после применения всех этих и множества других лекарств, которые можно глотать, но невозможно все перечислить здесь, после бесконечных утешительных тирад морального, религиозного и смешанного характера, после того, как слесарь сдался и униженно просил прощения, цель была достигнута.
– Сделай это, папа, хотя бы для того, чтобы в доме был мир и покой, – говорила Долли, упрашивая его пойти наверх.
– Эх, Долл, Долл, – отвечал ее добряк-отец. Смотри, если выйдешь замуж…
Долли бросила взгляд в зеркало.
– Да, как будешь замужем, не падай никогда в обморок, девочка. Эти обмороки больше всего на свете портят семейную жизнь. Запомни это, дочка, если хочешь быть по-настоящему счастливой, а счастливой ты не можешь быть, если муж твой будет несчастлив. И еще скажу тебе словечко на ушко, мое сокровище: никогда не заводи у себя в доме такой Миггс!
После этого совета он поцеловал дочь в румяную щечку и медленно направился в спальню к миссис Варден. Она, бледная и томная, лежала на диване и утешалась, рассматривая свою новую шляпку, которую Миггс, чтобы успокоить ее расстроенные нервы, поместила на спинке кровати таким образом, чтобы выгодно показать все ее достоинства.
– А вот и хозяин, мэм! – сказала Миггс. – Ах, какое это счастье, когда между мужем и женой мир да лад! Боже милостивый, как подумаешь, что они опять будут сидеть рядышком и ворковать, как голубки! Столь энергично излив обуревавшие ее чувства в этом обращении к небесам, мисс Миггс напялила себе на голову хозяйкину шляпку и, сложив руки, дала волю слезам. – Ох, не могу, – рыдала она, – не могу удержаться, хотя бы я захлебнулась в слезах! У нее такое доброе сердце! Она забудет и простит все, что было, и поедет с вами, сэр. Да, да, она поедет с вами хоть ни край света!
Миссис Варден, страдальчески улыбнувшись, кротко пожурила свою наперсницу за излишнюю восторженность и сказала, что она еще слишком плохо чувствует себя и не сможет сегодня выйти из дому.
– Нет, мэм, нет, сможете! – возразила Миггс. – Вот пусть хозяин скажет – ведь сможет? Свежий воздух и прогулка вас подбодрят, мэм, надо только не поддаваться слабости. Крепитесь, мэм! Правда, сэр, она должна крепиться ради всех нас? Я ей только что это говорила. Она должна помнить о нас, если уж забывает о себе. Хозяин вас уговорит, мэм, я уверена, что уговорит. И мисс Долли поедет, и вы с хозяином, и будет так хорошо и весело. Ax! – Тут Миггс опять открыла шлюзы и, раньше, чем в приливе чувств выскочить из комнаты, прокричала: – В жизни не видывала такой святой женщины, она все готова простить! Нет, другой такой на свете нет! И хозяин такой не видывал, и никто никогда не видывал!
Еще минут пять миссис Варден отклоняла – правда, довольно вяло – все просьбы супруга оказать ему милость и поехать развлекаться, но в конце концов смягчилась и дала себя уговорить, даровав Гейбриэлу полное прощение и смиренно сознавшись, что за это он должен быть благодарен не ей, а… «Наставлениям протестантам». Она велела позвать Миггс, чтобы та помогла ей одеться. Служанка появилась немедленно, и, отдавая должное их общим усилиям, мы должны сказать, что, когда почтенная дама через некоторое время сошла вниз в полном параде, готовая к отъезду, она имела вид женщины цветущего здоровья, и ничто не напоминало о разыгравшейся драме.
Тут была и Долли – само очарование – в нарядной накидке вишневого цвета с таким же капюшоном. Поверх капюшона красовалась шляпка с вишневыми лентами, надетая чуточку набекрень, только чуточку, но этого было достаточно, чтобы превратить шляпку в самый кокетливый и соблазнительный головной убор, когда-либо придуманный коварной модисткой на погибель англичанам, не говоря уже о том, что этот вишневый наряд придавал блеску ее глазам, соперничал цветом с ее губами и подчеркивал яркие краски лица, его дополняли еще прелестная злодейка-муфточка и умопомрачительные туфельки, и, кроме того, Долли была вооружена еще великим множеством всяких опасных ухищрений кокетства, когда она вышла на улицу, мистер Тэппертит, державший под уздцы лошадь, увидев ее, почувствовал сильнейшее желание увлечь ее в коляску и с быстротой молнии умчать отсюда, что он непременно и сделал бы, если бы его не одолели сомнения относительно того, какой путь в Гретна-Грин – ближайший: ехать ли вправо, или влево, и куда сворачивать, а, если даже удастся взять приступом все заставы и шлагбаумы по дороге – согласится ли кузнец сочетать их браком в кредит?[44] Последнее было весьма сомнительно, принимая во внимание всем известные повадки духовенства, и даже взволнованному воображению Сима Тэппертита это казалось невероятным, поэтому он и колебался. А пока колебался и смотрел на Долли, из дома вышли ее родители в сопровождении неизбежной Миггс, – и удобный момент был окончательно упущен. Коляска заскрипела на рессорах, ибо в нее села миссис Варден, потом заскрипела еще громче – это садился слесарь, и, наконец только слегка вздрогнула, как вздрагивает человеческое сердце, когда в нее впорхнула Долли. После о коляска укатила, а место, где она стояла, опустело – и на улице остались только он, Сим, и эта ужасная Миггс.
