В зал Николаша вернулся под аплодисменты. Пьяных английских болельщиков в Париже никогда не любили.

В завтрашнем донесении в Центр связной BOBA отметит, что агент Николаша найден в неплохом состоянии. Будет упомянуто, что он активен, целеустремлён, сохранил правильные инстинкты и находится в хорошей физической форме. В конце текста BOBA вставит, что контакт был произведён в запланированном месте и продолжительность его составила семь минут сорок четыре секунды, что полностью соответствовало действительности.

О левой работе он не скажет ни слова.

«Это будет легко и приятно», – думал Николай, разглядывая объект наблюдения сквозь боковое окно автомобиля.

Объект ему нравился. Со всех сторон нравился. Если конкретизировать, то в первую очередь конечно же объект нравился своим поведением. Он никуда не спешил, шёл себе по Елисейским Полям, заходя в магазины с большими чистыми витринами. Он не проверялся на предмет слежки и хвоста, заставляя Николая прятаться за фонарные столбы и прикидываться, что читает вчерашнюю газету. Он никуда не звонил, ни с кем не заводил разговоров, короче, не вступал в контакт. Два раза объект в одиночестве пил кофе со сливками и один раз минеральную воду в открытых кафе с плетёными креслами. Прелесть, а не объект.

Но не только примерное поведение нравилось Коле. Гораздо больше его радовало другое – плавный, изящный, приглушённых тонов и мягких очертаний вид объекта. Ну очень приятная оказалась у него внешность! В ней гармонировали габариты и пропорции, расцветки и драпировки, фактура и комплекция. Полностью удовлетворял Николашу и возраст объекта: до зрелости ещё далеко, но импульсивная юность уже за спиною. Но наивысшую оценку объект, несомненно, получал по графе «пол». Пол объекта был поистине великолепен и заслуживал всяческого одобрения. Пол объекта был то, что надо, а именно – «Ж». Настоящее, со всеми приметами и признаками, несомненное «Ж».

Николаша такой подработкой был исключительно доволен. Пятьсот евро в день! Плюс все расходы! А это полный бак бензина в свою машину, харчи в ресторане, где пообедал объект. Не будешь же сидеть и ничего не заказывать, когда он насыщается припущенным лососем с обжаренной в сухариках брюссельской капусткой. Все расходы – это ещё и шёлковый галстук в магазине, где объект выбирал себе шляпку с узкими полями, и, разумеется, кофе со сливками в многочисленных кафе по маршруту его неторопливого следования.

Сейчас, когда объект штудировал ценники в магазине фирмы «Зара» на углу проспекта Георга Пятого, Николай Перегудов мечтательно размышлял о том, как распорядиться неожиданно падающими ему в руки семью тысячами евро. И отметим, чистыми, без вычетов и налогов.

«Первым делом поменяю подружку. Теперешняя устарела. С Моник, аспиранткой кафедры экономики Средних веков, надо заканчивать. Хватит. Так отношения могут перерасти в привычку и потерять остроту. Кто там следующая по очереди? Франсуаза Лелюш? Точно, она. Завалюсь-ка я на недельку, – мечтал Коля, – с Франсуазой, прожигательницей жизни из хорошей семьи, в Марокко, в городишко Марракеш».

Он представил жаркую Франсуазу в комнате на втором этаже с окном на остывающую к ночи необъятную пустыню. Он слышал шорох поступи каравана из восьмидесяти пяти стыдливо отворачивающихся от этого окна верблюдов. Он чувствовал запах кускуса, приправленного двенадцатью пряностями, и вкус густого и тягучего, как мёд, местного вина… Две тысячи евро. «Поменять свой «Рено» на пятилетний «Пежо307» – две тысячи пятьсот евро.

Пиджак от «Бриони», рабочая одежда любого разведчика, восемьсот евро. Карманные расходы – одна тысяча семьсот евро. За такие деньги можно месяц-полтора ни в чём себе не отказывать. Ты, право, достоин этого, Николаша!» – смачно мечтал Перегудов.

Никогда Николаша, даже обращаясь к себе, не называл себя настоящим именем. Что там связной Родины говорил про комиссию? Подождёт, как сам Николаша ждёт от Родины суточных.

«Подфартило так подфартило! Не работа, а прогулка. Судя по всему, ревнивый муженёк выдал своей жёнушке денег на покупки и отправил в Париж. Отправил, а сам переживает, как бы она не свернула налево с нашим парижским братом. Бывает и такое. А что поделаешь: се ля ви, как тут принято говорить. Я за ней присмотрю», – ликовал Николай, размышляя одновременно о том, какого цвета брать пиджачок от «Бриони».

Вчера, в пятницу, Николаша прочитал по указанному электронному адресу инструкцию и схему отношений с работодателем.

Ему было предписано:

1. С десяти утра субботы установить скрытое наблюдение за мадам Валерией Новиковой (сокращенно ВН) в холле гостиницы «Ритц» и не снимать его всё время, пока мадам не отправится ночевать. Срок наблюдения – четырнадцать дней.

2. Через день составлять и направлять подробный с получасовой точностью отчёт о действиях и перемещениях мадам ВН.

3. Оказывать содействие мадам ВН в случаях, когда возникает угроза её жизни, здоровью, экономическому благополучию, а также причинения нравственных, психических и физических страданий.

4. Составлять и отправлять по известному адресу перечень понесённых мадам ВН расходов и трат. О расходах, связанных с наблюдением, также сообщать – их компенсируют. Для расчётов следует указать банковские реквизиты, по которым будут перечисляться деньги, включая и ежедневный гонорар, равный пятистам евро. Перевод суммы осуществляется каждые три дня.

5. Допускается для наблюдения привлечение третьих лиц. Оплата их услуг должна производиться из указанных пятисот евро. Разовые услуги третьих лиц компенсируются.

«А муженёк – педант. Скрягой его назвать нельзя, но и щедрость такая не всякому понравится», – подумал Николаша, ознакомившись с письмом.

Сейчас ВН, которую он мысленно стал называть Лерой, гуляла по магазинам. С Елисейских Полей повернула на авеню Монтень, зашла в Christian Dior и Louis Vuitton, потом на улице Фобур-Сент-Оноре к Yves Saint Laurent и Sonya Rykiel, затем побывала в Lancel на авеню Опера, повернула на Рю де ла Пе и завершила свой поход в наимоднейшем магазине Collette, где приобрела что-то наподобие пиджачка. Время подходило к трём часам. До отеля «Ритц» оставалось всего метров четыреста. Такси Лера брать не стала. Открывая дверь, швейцар окликнул бояносильщика, который и принял из рук мадам пакеты с покупками. С ним она и поднялась в свой триста двадцатый номер.

Если Николаша хоть чуть понимает в женщинах, то сейчас мадам ВН будет долго-долго примерять и рассматривать обновки. Вертеться перед зеркалом и так и сяк. Потом примется названивать подружкам в Москву, чтобы поделиться сомнениями в том, не слишком ли мало она прикупила, а на самом деле – чтобы плеснуть в душу каждой по столовой ложке концентрированной зависти со жгучим привкусом соперничества.

Потом мадам опустится в ванную с горячей густой пеной и продолжит ранить своих приятельниц уже оттуда. Так пройдёт часов пять, не меньше. Когда на улице стемнеет, она выберется из воды. Тщательно обсохнув и наложив на себя все кремы, тени и запахи, спустится в гостиничный ресторан якобы на ужин, а на самом деле чтобы проверить, как действует на окружающих новая кофточка от «Гуччи». Так пройдёт остаток дня.

Коля, не привыкший терять время даром, развернул ежегодный отчет Национального центра космических исследований Франции (CNES), намереваясь проработать его за часы выпавшего ему пустого ожидания. Но не успел он пробежать и двадцати страниц из четырехсот имеющихся в отчёте, как объект по имени Лера снова появился в холле.

Николаша был неприятно поражён. Что это ещё за фокусы? А мерить? А подружки? А ванна, наконец?

Лера вышла на улицу.

На сей раз её путь лежал к набережным Сены. Лера прогуливалась. Смотрела на воду и баржи, на влюблённых и бездельников, на продавцов растений и их товар. Она приценивалась к акварелям уличных художников и слушала музыку бродячих музыкантов, бросала монетки попрошайкам и кормила голубей. В модные магазины она больше не заходила. Она выпила в кафе чашку чая и посидела на скамейке напротив министерства юстиции. Она стала просто одинокой туристкой, такой, как тысячи других…