Единственное, что меня спасет — это правда.

— Я уже на полпути туда, — дрожащим голосом говорю я.

Он выглядит так, словно я только что вонзила в его живот нож.

Лиам закрывает глаза и медленно выдыхает; его темные брови сходятся на переносице. Затем он нежно, долго меня целует.

Я не понимаю, как такой мужчина — сильный и жестокий — может быть таким невероятно ласковым. В подобные моменты я вижу и другую сторону его характера, глубокую и эмоциональную, которая всплывает на поверхности, прорываясь сквозь его железное самообладание. Как бы сильно он не хотел держаться от меня подальше, все же продолжает возвращаться. Неумолимый, как лунный прилив.

И я каждый раз приветствую его возвращение на мою орбиту.

Притяжение между нами ощущается именно так: непреодолимо, как гравитационная сила. Мы — две движущиеся планеты, связанные чем-то невероятным. Чем-то фундаментальным и неоспоримым.

Чем-то, что разрушит нас обоих.

Но теперь уже поздно идти на попятную. Я в волчьем логове под его чарами. Скоро у меня будет достаточно времени, чтобы понять, как я сюда попала.

И как мне собрать себя воедино после того, как он меня покинет.

* * *

Несколько часов спустя я просыпаюсь в одиночестве.

Это сбивает с толку. В основном потому, что мне это не нравится.

Я встаю, пользуюсь туалетом и натягиваю штаны для йоги и футболку. Затем выхожу из спальни и брожу по темной квартире в поисках Лиама.

Из-под двери его кабинета пробивается полоска света. Я направляюсь туда, размышляя, не лучше ли мне вернуться в постель и поспать, но тут же передумываю, услышав голос Лиама из кабинета.

Дверь оказывается приоткрытой, поэтому его голос звучит хоть и приглушенно, но все же различимо.

— Меня не волнуют последствия. Я хочу выйти.

Похоже, он взволнован.

— Полная херня! Да ты сам это прекрасно знаешь. Никто не платил за все более высокую цену, чем я.

Сгорая от любопытства, я на цыпочках приближаюсь к двери его кабинета.

— Я в курсе, что цель близка, — громче говорит он. — Ты думаешь, я не знаю, что поставлено на карту? — После паузы он рычит: — Восемнадцати лет более чем достаточно. Чудо, что я продержался так долго!

Я вспоминаю первую страницу найденной в библиотеке книги, подписанную восемнадцатью годами ранее. Моей любви от Джулии.

Восемнадцати лет достаточно для чего?

С колотящимся сердцем я подползаю все ближе и ближе. Лиам молчит, прислушиваясь к собеседнику на другом конце провода.

И вдруг кричит:

— Потому что это не вернет их обратно!

Я вспоминаю наш разговор о нем, стоящем на вершине горы костей, и меня бьет озноб.

— Подожди минутку.

Слышны шлепки по полу, но прежде чем я успеваю развернуться и убежать, Лиам резко распахивает дверь и мы оказываемся лицом к лицу. Он босиком и в одних боксерах.

Я сглатываю, мой пульс учащается.

— Прости. Эм. Я искала тебя. Но, пожалуй, вернусь в постель.

Расстроившись, что меня поймали, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но Лиам хватает меня за руку и тянет внутрь. Быстро что-то сказав по-гэльски в трубку, он завершает звонок.

Затем заключает меня в медвежьи объятия. Мы стоим так несколько долгих мгновений, пока его дыхание не становится размеренным и его не перестает трясти.

Моя щека покоится в месте, где стучит его сердце.

— Ты в порядке? — шепчу я.

— Сейчас буду. — У него хриплый голос. Он выдыхает и утыкается носом в мою шею. — Почему ты не спишь?

— Потому что ты ушел. — Он замирает, потом отстраняется. Его глаза изучают мое лицо. Я стараюсь говорить непринужденно: — Ты здесь не единственный, кто чутко спит.

— Пошли.

Он выпускает меня из объятий, берет за руку и ведет обратно по коридору в спальню. Положив мобильный на тумбочку рядом с кроватью, поворачивается ко мне и мягко толкает меня на матрас.

Через несколько мгновений мы снова ложимся спать. Но оба перебили сон.

После того, как автоматически гаснет свет и снова становится темно, я говорю:

— Ты не стал брать меня на руки.

— Ты же сказала, что тебе это не нравится.

Я обдумываю это.

— Нет, я говорила, что могу идти сама.

— Значит, тебе нравится, когда я тебя ношу.

— Не будь таким самодовольным. Тебе не идет.

Он медленно выдыхает, и я чувствую, как часть напряжения покидает его тело. Правда, своим любопытством я рискую снова заставить его нервничать.

— С кем ты разговаривал?

Наступает долгая, напряженная пауза.

— Братом. — Еще одна пауза. — Состояние кое-каких дел вызывает... некоторые проблемы.

Лиам предупреждал, что чем меньше я знаю, тем крепче сплю, но я не могу удержаться и еще немного к нему пристаю.

— Вся твоя семья замешана в этом бизнесе?

— Нет. Нас осталось только двое.

Осталось?

— Остальные вышли?

— Только двое осталось в живых.

Я замираю.

— И родители умерли?

Он тяжело вздыхает.

— Да.

Как-то Лиам упомянул, что был одним из восьми детей. Вместе с родителями их было десять. Осталось только двое? Как такое возможно?

— Соболезную, Лиам. — Я колеблюсь. — Несчастный случай?

— Огонь, — его голос звучит очень тихо.

Я вспоминаю шрамы на его спине, и меня тошнит.

— Боже.

— Давай спать.

Он не хочет говорить об этом. Я все понимаю, но если он думает, что я смогу сейчас уснуть, то он явно сумасшедший.

Еще долгое время после того, как он засыпает, я лежу без сна, погрузившись в свои мысли и слушая его дыхание в темноте.

С утра Лиам витает в облаках. Я не пристаю к нему с вопросами, хорошо ли он спал, потому что и так понятно, что нет. Он ворочался с боку на бок, пока я размышляла.

И рассуждала.

Думала о Джулии и том, что произошло восемнадцать лет назад.

«Это не вернет их обратно», — кричал он в трубку. Я не могу перестать вспоминать его слова и то, что унесло жизнь членов его семьи. У этого мужчины так много тайн, что все их просто невозможно постичь.

Перед его уходом мы занимаемся сексом в душе, а потом делаем это снова, как только он возвращается вечером. Он даже не раздевается. Просто входит в библиотеку, страстно меня целует и наклоняет на столе поверх раскрытых книг. Задирает мою юбку, стягивает трусики и входит в меня сзади, одной рукой придерживая за бедро, а другой обхватывая мою шею, чтобы я оставалась внизу.

Так по-животному.

И мне это нравится.

После секса он кормит меня бифштексом и картофельным пюре. Я сижу на краю островка в кухне, он стоит между моих ног и жадно наблюдает, как мои губы смыкаются вокруг зубцов вилки всякий раз, когда он подносит ее к моим губам.

Лиам раздет до пояса, что выглядит чертовски сексуально. Все эти мышцы и татуировки — услада для моих глаз

На мне одна из его белых рубашек и больше ничего. Время от времени он ласкает мою грудь или бедра и наклоняется, чтобы поцеловать мою шею и вдохнуть мой запах. Похоже, все идет к сексу на кухонном островке, но нас прерывает звук моего мобильного телефона, подключенному к зарядному устройству на стойке напротив нас.

Лиам подходит к сотовому и смотрит на экран. Не говоря ни слова, он отключает его от сети и протягивает мне.

На экране светится надпись: «Первый фанат Долли».

Матерь Божья. Это моя мама.

Когда я поднимаю взгляд на Лиама, он ухмыляется.

Он выдвигает один из табуретов из-под стойки, усаживается на него, упираясь локтями в столешницу и подпирает руками подбородок, как бы намекая, что жаждет послушать наш разговор.

Я спорю с собой в течение миллисекунды, будучи не уверенной в разумности этой идеи, но потом понимаю, что мама начнет названивать всем знакомым, если не сможет связаться со мной. Проще ответить.

Я подношу телефон к уху и сжимаю переносицу, собираясь с духом.

— Привет, мам.

— Здравствуй, милая! Как я рада слышать твой голос! Как ты?

Услышав ее техасский говор, я чувствую неожиданное утешение.