— Проходи, но ненадолго, я устала и еще пары на завтра…

Он молча уселся рядом со мной.

— Лер, я хотел спросить.

— Спрашивай, — я повернулась и посмотрела ему в глаза. Чувствовала ли я что-то, кроме ностальгии?

Невольно сравнивала ощущения с теми, что горели во мне рядом с Женькой. Я так сильно хотела улыбаться на колесе обозрения, что сдерживалась из последних сил, чтобы быть все такой же серьезной и сдержанной Лерой Амосовой, как и всегда. Сейчас, рядом с Павлом, улыбка не просилась на мои губы, мне ничего не стоило держать эмоции под контролем.

Потому что их не было, почти не было.

— Я помню, что мы с тобой расстались очень нехорошо, но я не могу не спросить.

— Спрашивай, — повторила я, догадываясь, о чем пойдет речь.

— Мы могли бы попробовать снова?

Я отвернулась.

— Нет, извини.

— Дело в другом парне? — голос Паши остался таким же мягким.

— Нет, конечно же, нет, — сжав его руку, я подумала о Жене. — Просто наше время уже ушло.

Покинув комнату, Павел еще около часа провел у нас в квартире, они с мамой беседовали о всяких пустяках, а я сидела на кровати, пыталась готовиться к семинару, а на деле слушала их и удивлялась, как люди из разных Вселенных и поколений могли находить столько общих тем.

Отвлек меня сигнал вибро смартфона.

Взяв телефон в руки, я увидела, что пропустила сразу несколько сообщений. В одном из них Марина благодарила меня за идею поговорить с Павлом. Я написала в ответ: "я говорила, что на нем рано ставить крест". Второе сообщение мне написал Женя, я помедлила, но открыла:

"Встретимся сегодня вечером?"

Выбросив из рюкзака книги и тетради, я застегнула молнию и забросила его на плечи.

В своем внешнем виде я ничего менять не стала принципиально, чтобы Вишневецкий не брал на себя слишком много, а в карман положила тот самый ножик, которым когда-то планировала отбиваться от Паши.

Нет, Женю я не боялась и не переживала, что он может причинить мне зло.

Однако я собиралась выбраться в парк в десять вечера, вполне возможно, мне придется идти домой одной, почему бы не перестраховаться? А еще на меня сильно повлияла история с Павлом, он лишил меня круга безопасности, состоящего из утверждения: со мной этого не будет.

Целыми днями я думала о том, как близко подпустила к себе чудовище. Даже сейчас, когда Паша реабилитировался, я все еще не пришла в себя.

В парк я попала а без десяти и с удивлением обнаружила, что Вишневецкий был уже там.

Он сидел на лавке в тонкой ветровке, пряча руки в карманы. Я предположила, что он сидел так уже минимум… час. Даже вид у него был замерший, не говоря уже о том, какими ледяными наверняка стали его руки.

— Давно ты тут сидишь? — спросила я, подходя ближе.

— О, пришла, — Женя улыбнулся, да у него зуб на зуб не попадал. — Я тут уже часа четыре. Отец пришел домой не в духе, не хотел, чтобы он нашел повод на меня наорать, пошел гулять, вот. А что?

— Может… в кафе зайдем, отогреемся?

— Идея супер!

Вскочив на ноги, Вишневецкий повел меня к ближайшей яркой вывеске. Под ней оказался уютный ресторанчик. Он галантно открыл для меня дверь, а в самом помещении помог снять куртку и повесить на вешалку около столика.

Мы устроились возле окна и я невольно залюбовалась моментом: на улице холодно и темно, а мы в тепле, и Вишневецкий уже что-то заказывал у учтивой официантки. Но я призвала себя не забываться, передо мной сидел тот же парень, который решил поспорить на меня и мои чувства.

Отодвинув меню, Вишневецкий, словно настоящий телепат, произнес фразу, повернувшую весь вечер на 360 градусов:

— Я разорвал пари.

— Что-что?

— Ну, спор. Спора, который мы заключили на тебя, его больше нет.

Мое сердце подскочило к подбородку.

— И я должна тебе верить? — выдавила из себя. Помолчала немного, а потом набросилась на него с новыми вопросами: — и какой вообще в этом смысл, Вишневецкий? Твоя репутация идет впереди тебя, знаешь? Я узнала о тебе, при чем далеко не самое лучшее, едва порог универа переступила. И я знаю, что ты не хороший человек, так зачем тебе разрывать спор?

— Новенькая, ты все такая же красивая, когда пытаешься меня критиковать, — хмыкнул он.

— Чего?! — едва кулаком по столу не ударила, так он меня разозлил. — Говори быстрее и я пойду.

— Мы только пришли.

— За дуру меня держишь?

— Ладно, ладно, прекращаю издеваться, — Вишневецкий выставил ладони вперед. — Но это неважно, я сказал, чтобы ты знала.

Я развела руки в стороны, мол, он серьезно?

В этом всем не было и капли логики. Если спор не важен, почему он сам о нем вспомнил? Неужели чувствовал то же самое, что и я? А голове у меня билась мысль, что спор — это то, что оставалось между нами. Я не давала себе думать, что было бы без этого пари, но подсознательно то и дело уплывала в мечты. В этих грезах Вишневецкий улыбался мне как на колесе обозрения, он говорил со мной честно, был другом и кем-то еще…

— Мне важно, почему ты это сделал, — решилась я продолжить разговор.

В этот момент подошла официантка, она поставила перед нами два десерта в высоких стеклянных стаканах, и молча удалилась.

— Или ты отвечаешь, или я ухожу, — поторопила я Вишневецкого.

И он вдруг показался мне напуганным.

— Не уходи, — Женя положил руку на стол ладонью вверх, будто приглашая меня на танец. Я посмотрела ему в глаза и медленно положила свою руку сверху. По телу пробежали мурашки, такие странные мурашки телесного возбуждения и душевного подъема. Я нервно сглотнула.

— Я все думал над одним вопросом.

— Над каким?

— Почему ты согласилась со мной погулять, зная о пари, — вздохнул Женя. — И вот я думал об этом, и мне так гадко стало… — он скривился. — Как будто ты дала мне шанс, которым я не воспользовался.

Услышав его признание, я невольно отпрянула.

Вот, значит, что сподвигло Женю отказаться от спора. Он подумал обо мне лучше, не учел, что все произошло совсем наоборот: я, под влиянием Марины и девочек из группы "Территория Д", опустилась на уровень Жени. Я не его спасительница, не его помощь, не девочка, способная поднять со дна. Но до чего мне сложно было признаваться в этом.

Женя продолжал рассматривать мое лицо, находя его, наверное, красивым?

Рука до сих пор лежала на столе. Я могла бы взяться за нее, пододвинутся, поцеловать его, доказать, что он сделал правильный выбор! Или сказать правду, уйти, оставить его с очередным разочарованием и жестоким напутствием: Жень, я не твой психотерапевт.

Что бы выбрала я до знакомства с Вишневецким?

А что бы выбрала после?

Теперь я знала, как поступить. Спокойно, не говоря ему ни слова, я достала кошелек и оставила несколько купюр. Встала, взяла куртку в руки, и присела обратно. Посмотрела ему в глаза. На душе у меня было так паршиво. Вскоре я разрушу все и Вишневецкий больше никогда не посмотрит на меня так. Но отношения, основанные на лжи, ничего для меня не стоили.

— Я согласилась на встречи с тобой, потому что тоже хотела тебя проучить, — я на пробу улыбнулась, чтобы хотя бы жестом извиниться. — Было время, когда я очень злилась на тебя из-за спора. Я не могла понять, как тебе может быть плевать на чувства человека… Один человек посоветовал мне сделать с тобой то же самое. Правда, свой коварный, — усмехнулась я, — план я не реализовала. Привязалась к тебе в какой-то момент, хотя и отчаянно гнала от себя эти мысли.

— Лера… — растерянно прошептал Вишневецкий.

— Я не тот человек, который тебе нужен, если хочешь стать лучше, — я снова поднялась и побежала к выходу быстрее, чем он отреагировал.

Женя догнал меня на полпути к дому, я к тому моменту перестала сдерживать слезы и шмыгала носом, думая, что никому нет до меня дела. И тут позади послышались шаги, Женя бежал, а когда оказался в шаге от меня, резко затормозил и удивился, увидев, что я плакала.