А позади него обнаружился Эд Ноппин, бледный, взволнованный, с большим пучком укропа в руках.

– Где ты его взял, Эд? – спросила Доминга.

– В огороде, – ответил хоббит несколько невнятно, потому что на нем повисла рыдающая от пережитого страха Амелия.

Тут их слуха коснулись странные звуки. Жалобные и агрессивные одновременно. Амелия в испуге прижалась к Эду, а Доминга огляделась и поняла, что звуки эти издает забытый всеми Таэнн, все еще находящийся под действием заклятья. Доминга быстро сняла чары, и элф, растрепанный, пыльный и похожий на взъерошенного кота, присоединился к остальным. Он хлопнул Эда по плечу так, что тот чуть не упал:

– Герой!

И тут они скорее почувствовали, чем услышали, глухой шум, шедший, казалось, из-под земли. Амелия, стоявшая лицом к дому, где их держали в заточении, вдруг поняла, что тот стал гораздо ниже, чем был и … ближе. Прежде чем она успела понять, в чем дело, дом рухнул, обдав их пылью и потоком щепок. Где-то вдалеке послышался еще один удар.

– Бежим! – закричал Таэнн, локтем закрывая глаза.

Приключенцы понеслись по улице. Позади них, один за другим, рушились дома и заборы. Охнул Эд, которому доской попало по ноге, взвизгнула Амелия, которой отлетевший гвоздь вонзился в руку.

Наконец, они выбежали из деревни и, к своему великому удивлению, обнаружили прямо перед собой своих лошадей, и даже вьючного пони.

Доминга подошла к своему гнедому, похлопала его по шее и полезла в седельную сумку за травами, после чего занялась рукой Амелии и синяками Эда.

– Таэнн! – окликнула волшебница элфа, спрятавшегося за своей кобылой и что-то разглядывавшего, – Тебе помощь не нужна?

Элф в ответ буркнул что-то невнятное, так что Доминга пожала плечами и пошла переодеваться.

Таэнн же, на самом деле, решал непомерно сложную для него задачу. Он смотрел на свои мечи. Да, это точно были его мечи, под его ладони были вытерты рукояти, он знал каждую зазубринку на лезвиях. Но откуда же они могли тут взяться? Как же они могли оказаться притороченными к седлу, если он брал их с собой и их отобрал этот поганец? При мысли о Такариме Таэнн досадливо поморщился. Подозрительная была вся эта история, и его роль в ней совершенно не героическая.

В конце концов, Таэнн вознес короткую молитву Каваскъяску и решил оставить все как есть. Он приторочил мечи обратно и подошел к остальным:

– Поехали отсюда. Мне здесь не нравится.

Все обернулись и посмотрели на Глухово, точнее, на оставшиеся от него руины, выглядевшие так, как будто деревню разбомбили лет пятьдесят назад.

После чего приключенцы наскоро привели себя в относительный порядок, пришли к выводу, что поедят по дороге, сели на лошадей и направили их в сторону Нычьего Хоя, где их с победой ждал мэр с наградой.

– Укроп, значит. Мило-мило. Чья идея? – и верховный бог подозрительно сосредоточил свое внимание на Ономанте.

– А что ты имеешь против укропа? – поинтересовался бог мудрости, – Я должен был играть – я и играл. А укроп – это было единственное, что в огороде оставалось.

– Против укропа я ничего не имею. Я имею против кустарщины, – не слишком складно выразился Галат, – Ладно, квест засчитан, но такой топорной работы я больше никому не прощу! Кстати, откуда он вообще взялся, этот труп ходячий?

– Да мой он, – смутился Ономант, – Не мой, точнее, у брата попросил.

Повисла напряженная пауза. О брате Ономанта, Некроманте, в приличных кругах старались даже не упоминать.

– Позор, – тяжело вздохнул наконец Галат, – Какой позор. Ладно, играем дальше…

– Этого не может быть! – в сотый раз повторил Таэнн, теребя поводья. Конь под ним, чуя беспокойство седока, храпел и вздрагивал.

– Заткнись, а? – тихо сказала Доминга, – И без тебя тошно.

Приключенцы сидели в седлах. Перед ними была вода. Набежали тучи, и во все стороны расстилалась свинцовая гладь, слегка подернутая рябью. Где-то перекликались утки. Пахло рыбой и водорослями.

– Этого не может быть! – сказал Эд Ноппин. Все развернулись и посмотрели на него. Амелия с ядом в голосе спросила:

– Ты ничего поумнее сказать не мог?

Доминга сидела и смотрела на солнце, похожее сквозь толстый слой облаков на серебряную монету. Приходилось признать: они заблудились.

Одной из глобальных проблем Самвэра является крайняя сложность ориентирования. Солнце Самвэра неподвижно – оно висит над ним все время в зените, причем в зените везде, независимо от географической точки вашего местонахождения, и тускнеет к вечеру, исчезая ночью и заново разгораясь с утра. Правда, тени при этом к вечеру почему-то удлиняются.

А еще поговаривают, что где-то в Нижних областях бывают настоящие закаты. Но их никто не видел.

По звездам ориентироваться также почти невозможно, так как все они одинаковой яркости, неподвижны и равномерно распределены по небу, не образуя созвездий. Магнитного или какого-либо другого поля на Самвэре просто нет. Таким уж его создали.

И это вторая глобальная проблема Самвэра, религиозно-философская. На Самвэре невозможен атеизм, так как весь он полон явлениями, предметами и событиями, объяснить которые нельзя ничем, кроме божественной воли.

Впрочем, жители Самвэра никогда не знали другого мира, поэтому они не ропщут. Привыкли. Что же касается ориентирования, все жители Самвэра очень точно чувствуют направление, коих – главных – здесь четыре: Вверх, Вниз, Направо и Налево (и никто не знает, почему они так называются). А так как, помимо этого существуют еще обычные вверх, вниз, направо и налево, то это еще больше осложняет и без того непростую ситуацию с ориентированием на Самвэре.

– Надо что-то делать! – твердо сказала Доминга, – А то вечер скоро.

– Рыбки половить? – ехидно поинтересовалась Амелия.

– Хотя бы, – кивнула волшебница, – Удочки у кого-нибудь есть?

Удочек ни у кого не нашлось, поэтому рыбу пришлось ловить на бечевку с привязанным к ней согнутым гвоздиком, нашедшимся в бездонных карманах Эда. Доминга над гвоздем поколдовала, чтобы сделать его более привлекательным для рыб, но клевало все равно не очень хорошо. Тем не менее, к вечеру Амелия – а занималась рыбной ловлей именно она – выудила достаточно для приличной ухи, которую, споря и препираясь, они с Эдом состряпали в четыре руки.

Таэнн нарубил дров и лапника в обнаружившейся поблизости небольшой рощице, и теперь сидел у огня и любовно полировал мечи.

Доминга воткнула последнюю ветку в шалаш и, отряхивая руки, тоже села к огню. Амелия принялась разливать уху.

Некоторое время царила тишина, прерываемая лишь стуком ложек и чавканьем. Время от времени кто-нибудь подливал себе добавки, пока котелок не опустел.

После непродолжительного спора мыть посуду пошел все-таки Эд, вооруженный пучком мыльного корня из запасов Доминги.

Хоббит принес еще воды, ее вскипятили, и Доминга бросила в котелок душистые травы.

Приключенцы сидели вокруг костра, не торопясь потягивали отвар и рассуждали, что делать дальше.

– Нам нужно вернуться в Нычий Хой! – ударил кулаком по колену Таэнн.

– А на кой он нам сдался? – лениво откликнулся Эд.

– Если ты не забыл, – сверкнул в его сторону глазами элф, – нам там должны еще четыре сотни.

– Кстати, Таэнн, – подала голос Амелия, – Мы так и не поделили ту сотню, которую нам дали в задаток.

– Тем более нам надо вернуться в Нычий Хой! – в глубине души элф уже успел привязаться к этим деньгам, честно считая их своими.

– Но мы абсолютно не знаем, где находимся! – воскликнула Доминга, – Соответственно, мы не знаем в какой стороне от нас пресловутый Нычий Хой.

– Это точно, гад он пресловутый! – поддакнула Амелия. Доминга подняла бровь, но продолжала:

– Давайте разберемся. Мы ехали в ту сторону, с которой приехали, и ни у кого из нас даже не возникло сомнений по этому поводу. Так?

– Так, – вразнобой ответили три голоса.