Марк тоже не спасся. Элфы, может, и не едят человечину, зато конину – с удовольствием.
Боги.
Лэкс, фигурально выражаясь, пожал плечами:
– Ну что ж, у меня нет выбора…
– Лэкс, и ты туда же, – простонал Галат, – что тебя не устраивает?
– Да нет, все в порядке, – примирительно сказал Лэкс, – Но посуди сам: здоровяк погиб, бабу я не взял бы все равно – остается элф. Я выбираю элфа, – громко и отчетливо повторил бог.
– Отлично! – Галат вновь сконцентрировал на Самвэре свою волю, выключив Таэнна из мирового времятока.
Каваскъяск торжествующе посмотрел на Тотона. Тот сделал вид, что ничего не заметил, но пробормотал про себя:
– Велика радость – головорез!
Лэкс услышал это и расхохотался, но его смех никто не поддержал, так что бог войны смутился и затих.
Тем временем в сторонке шептались Маэртене, Этшантис, богиня высокой любви, и Томора, богиня брака:
– Я знаю, это ваши проделки, – заговорщически прошептала Маэртене.
– Ты о чем? – богини переглянулись.
– Я об Ирме и Марке. Зачем вы это сделали, признавайтесь! Вы же знали, что он погибнет!
– Не знали, – ответила за двоих Томора, – Нам стало жалко девочку. Ты б ее все равно не выбрала.
– А вдруг?!
– Хромую? – язвительно спросила Этшантис.
Маэртене не нашла что ответить, и умолкла.
А между тем среди богов царил переполох: следующим выбирать персонажа должен был Рестестам, бог наживы, но его нигде не могли найти. Боги метались во все стороны и спрашивали о нем друг у друга.
Наконец Галат прекратил сутолоку, заморозив всех, и призвал Рестестама своей волей. Среди богов появилось золотое изваяние зайца в два метра высотой и в метр шириной, инкрустированное драгоценными камнями, которое тут же полетело вниз. Галат своей волей убрал дурацкий облик Рестестама и строго сказал тому:
– Прекрати паясничать и выбирай. Смотрим.
Внизу 3.
«Охота за богатством»
Чцхид.
Чцхида можно было смело сажать на черном фоне, и его бы никто не заметил, если б он закрыл глаза и не улыбался – так он был запорошен угольной пылью. У него было черное лицо, черные руки, черная одежда и борода. Время от времени он оглушительно чихал – гулкое эхо билось о стены шахты и оседало вместе с тучами черной пыли.
Нельзя сказать, чтобы Чцхиду нравилась собственная чернота, но и особого раздражения она у него не вызывала – как все гномы, Чцхид не придавал особого значения своему внешнему виду, а вот то, что жила была богатая, его весьма радовало. Сегодня он уже выломал два крупных желвака – один размером почти с гномью голову! – и радостно предвкушал, какие славные бриллианты получаться после огранки.
Дела у Чцхида в последнее время шли хорошо – он напал на богатую алмазоносную жилу и с остервенением ее разрабатывал. Деньги были нужны: Цача стала совсем взрослая, скоро замуж выдавать, приданное, свадьба и все такое… Жаль, что близнецы, Цхад и Чхад, еще слишком маленькие, чтобы помогать отцу.
Неожиданно кирка Чцхида провалилась в пустоту. У гнома все оборвалось внутри: никак пробил стену подземной реки! Сейчас его здесь затопит, и дело с концом. Гном застыл. Потекли мучительные секунды. Вода из-под кирки не брызгала и журчания не было слышно. Чцхид слегка потянул кирку на себя. Вода не потекла. Осмелев, гном выдернул кирку вовсе и осторожно принялся расширять отверстие. Заглянув в него, Чцхид был поражен: он вломился в полость навроде пузыря, из стен которого торчали щетки алмазов, даже бриллиантов – ограненные самой природой, они являли взору невероятную, естественную красоту. Для Чцхида же это были деньги, несметное количество денег. Слишком большая удача. Слишком большая.
Чцхид решил не копать больше сегодня. Осенив проломанную им дырочку священным знамением, Чцхид поспешно вылез из штольни и заторопился домой.
Такое везение раз в жизни бывает. Не упустить бы.
Тесс.
Тесс бежала. Уже задыхаясь, она стрелой мчалась через лес, время от времени оборачиваясь и на бегу ставя позади себя огненную стену. Это мало помогало. Они были все ближе. Она чувствовала их когти, протянувшиеся к ее шее. Они все ближе. Ближе.
Тесс снова обернулась и запустила молнией в ближайшего из преследователей. Тот упал, но их по-прежнему было слишком много, а сил заклинание отнимало немеряно. Тесс бежала. Лес не кончался, не кончалась ночь. Тесс неслась, бездумно и бесцельно, словно загнанный зверь.
А все так хорошо начиналось… Гробница посреди Леса выглядела идеальной: богатой, нетронутой, а главное – безопасной. Тесс три раза оглядела все через кристалл, позволяющий обнаружить следы магии и три раза – через кристалл, выявляющий злые намерения – ничего. Она обнаружила и обезвредила все ловушки –их было не очень много, но и не настолько мало, чтобы это насторожило. Все шло великолепно, усыпальница оказалась усыпанной сокровищами, греби – не хочу. И дернуло же ее открывать саркофаг!
Саркофаг был прекрасен: выполненный из красного, желтого и белого золота, инкрустированного нефритом, гагатом и александритом, он в деталях отображал тело и молодое, красивое, но строгое лицо усопшего юноши. Тесс понадеялась найти внутри самые дорогие и красивые украшения, быть может даже артефакты. Но когда она откинула крышку, ей показалось, что разверзлись врата в бездну, и оттуда полезли эти ужасные твари. Тесс быстро захлопнула крышку и наложила заклятье замка, но оказалось поздно – крышку сорвало, и вот теперь Тесс спасается бегством. А они все ближе. Ближе. Неизвестные, черные, холодные, безликие, веющие ужасом и близостью смерти.
Еще одна огненная стена. Еще один упал. Всего один. А силы на исходе. Почему же не кончается Лес? Она бежит уже целую вечность. Больше вечности.
Она не слышала ни их шагов, ни их дыхания, и от этого делалось еще страшнее. Впервые в своей далеко не безопасной профессии, Тесс столкнулась с действительно ужасными и главное абсолютно неведомыми ей, лучшей специалистке по монстрам на всем Самвэре, существами.
Тесс бежала. Каждый шаг давался все труднее. Все тело ломило, в боку нещадно кололо, горло горело, сердце бешено колотилось где-то в шее и в ушах, а глаза застилала красная пелена. «Это конец», – поняла Тесс за миг до того, как в спину ей вонзились ядовитые когти.
В последнее заклинание она вложила все силы, без остатка. Посреди Леса образовалась выжженная воронка.
Эд Ноппин.
Эд Ноппин с удовольствием покуривал трубочку, сидя на облучке своего фургона с товарами. Погодка стояла замечательная: дневная жара уже спала, свежий ветерок нес ароматы трав и цветов, от которых сладко кружилась голова. К вечеру он будет дома…
Этот рейд был удачен – Эд распродал почти все свои товары и даже прикупил себе с выручки новую трубку длиной почти с его руку. Ее-то и покуривал он сейчас со смаком. Добрый табачок, чудная погодка, удачные сделки – много ли хоббиту для счастья надо! От удовольствия Эд даже начал насвистывать какую-то песенку. Вот-вот за поворотом откроется родная деревня! За неделю он успел соскучиться по дому.
Прямо над головой Эда пролетела какая-то крупная птица. «Похоже на ястреба», – подумал хоббит, проводив птицу глазами, и вдруг почувствовал, что кто-то теребит его за штанину. Машинально натянув вожжи, Эд глянул вниз и опешил, увидев Клару Хиттенлин, девушку из их деревни. Он, впрочем, не сразу узнал ее: обычно столь опрятная и нарядная, Клара была растрепана, вымазана сажей и сильно заплакана.
– Батюшки, – ахнул Эд, – Клара, что случилось?
Вместо ответа девушка залилась слезами. Эд соскочил с облучка, и, не зная что предпринять, обнял Клару и прижал к себе, не обращая внимания на то, что пачкает свою новую зеленую рубашку. Девушка принялась цепляться за него грязными пальцами и бормотать:
